И больше ничего… и никого.
Винн откатилась назад, свернулась калачиком, прижавшись к стенке желоба. Лучше просто закрыть глаза и спрятаться от этого беспощадного мира.
К горлу подкатил комок тошноты. Два кусочка вяленой рыбы, съеденные на ужин, зловеще заворочались в желудке.
Винн передернуло от злости — даже собственное тело не хочет оставить ее в покое!
Тошнота усилилась, и в мыслях возник щекочущий шорох крылышка-листа.
Винн?..
* * *
Малец брел по девственно-чистому снегу, и не было ни следов, ни запаха, который он мог бы учуять.
Вначале он просто двигался назад по тому же пути, которым шел на поиски с Лисилом. Если Винн хотела их догнать, то она, вероятно, где-то неподалеку. Впрочем, скоро он изменил свое мнение. Небольшие расселины и ущелья разбегались по склону горы во всех направлениях — и все они в итоге вели вверх.
Среди избранных спутников Мальца Винн была особенной, неповторимой. Только она могла слышать его речь, только она была способна ощутить стихийного духа, который обитал в его собачьей плоти. И притом не разделяла ни слепого преклонения Сгэйля, ни священного трепета, который, подобно всем эльфам, испытывал перед маджай-хи Оша. Никогда Винн не обращалась с Мальцом как с возвышенным созданием не от мира сего.
И за это Малец в ней души не чаял.
Он остановился под скальным выступом и закрыл глаза. Даже сейчас, отчасти укрывшись от ветра, он дрожал не переставая. Они с Лисилом свернули налево, в ущелье, завершавшееся тупиком, где и отыскали Магьер… но других следов Малец не видел. Их уничтожила пурга.
Когда Винн была поблизости, Мальцу нужно было только помыслить ей, передать свои мысли прикосновением духа, в точности как он поступал, «общаясь» с сородичами. Или, по крайней мере, так описывала это Винн. Но сейчас, не зная точно, где она находится, сможет ли Малец дотянуться до нее? Сумеет ли проделать это издали, не привлекая нежелательного внимания стихийных духов?
Сородичи Мальца принадлежат ко всем стихиям — не только Духу, который особенно силен в живых существах. Стихийные духи — это также Огонь и Вода, Воздух и Земля, и, если они пожелают, во всем мире не сыщется места, куда они не смогут проникнуть.
Если они почуют, что Малец пытается издали дотянуться до Винн, то могут найти ее, прежде чем это сделает он.
А тогда, в эльфийском лесу, они уже попытались убить ее.
Малец не мог так рисковать. Он повернул от скального выступа и продолжил подъем, до тех пор пока не прошел через седловину между двумя скалистыми пиками. Эта тропа чересчур походила на путь в завершавшееся тупиком ущелье, и Мальца одолели сомнения.
Винн была совсем изнурена еще тогда, когда они устраивались на ночлег. Сумела бы она пройти такое большое расстояние, если бы вообще пошла именно этим путем?
Малец развернулся, большими прыжками промчался назад через седловину и двинулся уже по другому ущелью, ведущему наверх. И, едва сделав три шага, снова остановился.
Даже если бы Винн услышала его мысленный зов — зов, которым он обычно «общался» со своими сородичами, — она не смогла бы ответить так же. И все-таки надо хоть что-то предпринять, а не бесцельно скитаться в ночной пурге.
Малец пустил в ход окоченевшие лапы и разрывал снег до тех пор, пока его когти не заскребли по промороженной почве. Тогда он прочно уперся лапами в эту почву, соединившись с Землей. Снег — Вода; ветер, дующий прямо в морду, — Воздух; тепло, еще сохранившееся в теле, — Огонь; а Дух пребывает в его живой плоти. Соединившись со всеми этими стихиями, Малец погрузился в то, что Винн когда-то назвала «общением».
Но сейчас Малец не «общался» с сородичами, а сосредоточился только на своих воспоминаниях о Винн и мысленно воззвал к ней:
Винн?..
Ответа не было.
Винн… позови меня.
Слышно было только, как ветер беснуется в складках горного склона.
Винн, прошу, если только ты меня слышишь… если чувствуешь меня… хотя бы легкую дурноту…
Малец замер, прислушиваясь, а потом, охваченный паникой, сорвался с места и без оглядки бросился бежать вверх по склону.
Винн… ответь!
— Малец?.. Я здесь… здесь!
Пес застыл, поставив торчком уши. Слабый крик был едва различим за воем бури.
Кричи еще… кричи! Не умолкай, пока не увидишь меня!
— Я здесь… в желобе.
Малец круто развернулся, пересек уклон под каменным выступом.
Голос Винн мог долететь до него только вместе с неистово дующим ветром, а потому Малец, стремглав несясь между скалистыми отрогами, подставлял морду ветру. Снег хлестал его по глазам, забивался в уши, но он мчался вперед… и вдруг затормозил, уставясь на ущелье с отвесными стенами, которое завершалось тупиком.
— Малец… я тут, в желобе… ищи проход!
Пес двинулся вдоль высокой скальной стены, у которой снег был не таким глубоким. В темноте он сумел разглядеть трещину, лишь когда она возникла перед самым его носом. Узкий желоб, усыпанный по дну обломками камней, почти не занесло снегом. Малец торопливо пополз вверх по желобу, по осыпающимся камням. Сердце его забилось чаще, когда он уловил знакомый запах.
Я иду к тебе! Иду!
И он увидел Винн.
Она свернулась клубком наверху, у каменной стенки желоба. Спину ее присыпал снег. Малец рванулся к Винн, и она протянула к нему руки.
Тебе надо двигаться. Засунь руки под мое одеяло, прижми к шерсти.
Малец просунул морду под плащ Винн, прижался к девушке, делясь с ней той малой толикой тепла, которая еще сохранилась в его теле. Винн обмякла, навалившись ему на плечи, уткнувшись лицом в мохнатый загривок, и ее небольшое тело стало заметно тяжелее — обессиленная, она погружалась в забытье.
Малец не мог дать ей заснуть, а потому принялся бормотать подряд все, что приходило в голову:
Мы нашли Магьер… она жива и здорова… остальные вместе с ней в лагере. Нам с тобой надо продержаться до утра, а потом я их найду… и все будет как прежде. Винн?
Она не шелохнулась.
Прижми ладони к моей шерсти! Живо!
Малец дернул зубами завязки ее плаща и забрался глубже под распахнувшиеся полы. И при этом непрерывно бормотал что ни попадя, лишь бы привести ее в чувство.
Пальчики Винн вяло зарылись в его шерсть.
— От тебя… воняет… — выдавила она, стуча зубами. — Надо бы тебя… искупать.
Малец сделал глубокий вдох.
Ты тоже, знаешь ли, не благоуханная роза.
Облегчение вспыхнуло в нем, но тут же погасло, и Малец, подняв голову, настороженно огляделся по сторонам.
