Я только усмехнулся.
— Если бы было иначе, тебе было бы куда скучнее.
Девушка замерла, окидывая меня своим фирменным взглядом, а потом, как всегда, улыбнулась.
— Да. Ты прав, — впрочем Мия тут же нахмурилась и схватила меня обеими руками за локоть. — Так, идем, будем делать из тебя алиатца.
— О боги, — вздохнул я и покорно побрел следом.
Мы дошли до небольшого здания, больше смахивающего на двухэтажную коробку. Двери на входе не было, лишь какая-то тряпка, опять же, наверняка имеющая свое хитрое название, от меня сокрытое. Там, внутри, что удивительно было светло и совсем не душно. Уж не знаю как местные этого добиваются, видимо помогает опыт многих лет жизни в суровых условиях.
Мия быстренько встала на язык с лощеным продавцом, чьи усы можно было вполне спутать с тараканьими. Мне выбрали серые шаровары, в которые могли поместиться восемь пар моих ног, а в коленях, наверно, можно было спрятать как минимум половину казны султана. Свободную шелковую рубаху в тон, со столь же широкими рукавами, ну и неизменный шелковый пояс. Почему-то фиолетовый, шириной в сантиметров двенадцать. Сам пояс был весьма длинным и обматывался вокруг тела несколько раз.
За вещи Гуфар торговалась лихо, даже я так не умею. Сам продавец тоже костей в языке не имел, и умело держался на ровне с визирской дочкой. Заслышав звуки торговли, с улицы стали заходить другие люди, они ничего не покупали, но болели либо за усатого, либо за красавицу. Порой торгующиеся к ним обращались с каким-нибудь вопросом, и покупатели в разнобой голосили. Это было до того не привычно, что я даже не понял что думаю по этому поводу. В конечном счете Гуфар сошлась на пяти дитирах за все. Видимо одежка была не дешевая, но я уже успел оценить её качество. Быстренько переодевшись, и убрав старое обмундирования в мешок, я вышел на улицу. Хотелось бы сказать — вдохнул свежий воздух полной грудью, но нет, ничего подобного. Дышать полной грудью здесь было опасно, можно и легкие пожечь, будешь потом кашлять весь день.
— Я выгляжу как парусная лодка, — вздохнул я.
Приноровиться к этим шароварам было непросто и первые двадцать минут я цеплялся за все за что можно зацепиться. Сейчас же, шел как-то неуклюже, ноги были расставлены колесом, будто я бывалый кавалерийский офицер с двадцатилетнем военным стажем. Не хватает только плюмажа, шашки и штандарта.
— Есть немного, — кивнула Мия. — Ой, смотри, эмфер продают.
И девушка, лавируя между остальными посетителями базара, а весь Амхай это один большой базар, заспешила к маленькой тележке, накрытой тентом. Что такое это таинственное "эмфер", я не знал. У самой же импровизированной лавки стояла старушка, замотанная в серые, плотные тряпки. Её лицо было сокрыто в тени, но на вскидку, той было ни как не меньше, чем ректору Академии. Товар же был какой-то странный, некая фиолетовая жижа в мисочках.
— Здравствуйте бабушка, — вежливо произнесла Мия.
— И тебе не хворать дитя, — проскрипела продавщица. — Далеко путь держишь, маленькая?
— Домой, бабушка, домой.
— Дом это хорошо.
— Наверно, — отчего-то грустно вздохнула Гуфал, я же пыхтел — палило солнце, да и мешки не пухом набиты. — А почем ваш эмфер?
— Пол дитира за миску, деточка.
— Тогда нам две!
С этими словами, Мия, не оборачиваясь, протянула открытую ладошку. Делать было нечего, пришлось распрощаться с серебрушкой. Девушка рассчиталась с бабушкой, попрощалась с ней и чуть ли не пританцовывая, отправилась дальше. Я, как и всегда, пошел следом.
— Нехорошая у тебя судьба, юноша.
Я замер, убедился в том что Мия достаточно далеко и обернулся к продавщице.
— Вы бы, бабушка, свою жижу продавали, и не пудрили народу мозги, — произнес я полушепотом на чистейшем Алиатском.
— Вот я и говорю, — со смешком протянула бабка. — Нехорошая…
Закатив глаза, я заспешил догонять подопечную. Вокруг все сновали люди, и не только. Мне, привычному к Сантосу и ему подобным городам, было сложно понять местную логику. У них, в Амхае, да и вообще в большинстве городов, не существовало такого понятия как тротуар и проезжая часть. Иными словами, народ ходил где хотел, а извозчики ездили где хотели. При этом, количество "аварий" было каким-то образом сведено к минимум. Народ будто кормой чувствовал, когда нужно шарахнуться в сторону от лошади или целой повозки.
— И что это такое, твой эмфер? — спросил я у Мии. — Нет, мне просто любопытно, за что мы отдали целый дитир.
Девушка закатила глаза, и мазнула пальцем по этой фиолетовой жиже, а потом протянула этот палец мне под нос.
— Попробуй, — безапелляционно заявила она.
Я немного смутился и недоуменно изогнул правую бровь. Но девушка лишь снова закатила глаза, а потом нахмурилась. Я уже знал, что в таком случае с ней бесполезно спорить. Пришлось облизнуть пальчик. Выглядело это, мне кажется, несколько сюрреалистично. На вкус жижу была чуть кисловата, но при этом, как бы это сказать — невероятно освежала. Я сразу почувствовал приятную свежесть во рту, да и потом стал меньше исходить.
— И чего он сделан? — удивился я, облизывая губы и чуть хищно посматривая на две миски, в руках девушки.
— Из…
— О, нет-нет-нет, — тут же спохватился я. — Лучше не говори. Не хочу знать. А то узнаю и потом есть отвратно будет.
Мия рассмеялась и подмигнула, мы пошли дальше. Уже спустя четверть часа, наша небольшая компания, оказалась на пороге внушительных размеров здания. Вокруг стояли, будто склоняясь к земле, невысокие двухэтажные коробочки, этот же был настоящим гигантом. В четыре этажа, длинной почти сто метров, вместо крыльца, навес на купольных арках, под которыми стояк столики, а за ними сидят самого различного вида разумные. И гномы, все так же не снимающие тяжелых лат. Я, когда-то, недоумевал как они в жару могут носить железо, а потом выяснил что в их царствах температура чуть ли не под пятьдесят-шестьдесят градусов.
Тут была и парочка орков, неведомо как, забредших в эти места. Огромные махины, сплошь покрытые тугими буграми железных мышц, с огромными челюстями и выступающими клыками с мою ладонь. Ну а их коричневатая кожа, видневшаяся из под нехитрого обмурдирвания, была сплошь покрыта алыми, будто недавно нанесенными, шрамами, в перехлест с черными линиями татуировок.
И конечно ж не обошлось без эльфов всех мастей. Эти парни сидели в разных концах и смотрели друг на друга как на врагов народа, коими и являлись, но нападать не спешили, никому не хотелось нарушать закон гостеприимства. Ну и самая многочисленная прослойка — люди. Хитроватые купцы, звенящие туго набитыми мошнами, лихие наемники, поигрывающие кинжалами, какие-то интеллигенты, авантюристы путешественники, склонившиеся над картой. Кажется, это здание, было своего рода центром жизни Амхая.
