— Ты будешь по ним скучать, — утверждала, а не спрашивала Мия.
Я сделал вид что ничего не услышал и продолжил монотонный труд. Берег приближался неторопливо, со спокойствием и размеренностью Востока. Но все отчетливее до меня доносились причудливые арматы, ухо слышало непривычный, но знакомый язык, и постепенно легкие спирала духота. Совсем скоро наша лодка уже пристала к деревянному настилу, которую неизвестные мне люди, почему-то назвали пирсом. Иногда меня поражают такие выверты, ну почему просто не сказать — деревянный мостик. Нет, надо обязательно придумать причудливое — пирс. А то изобилие терминов на корабле? И каждый раз, когда ты ошибешься с названием, на тебя посмотрят как на главного идиота, и вообще первостепенного врага народа. Нет, решительно надо исправлять эту систему. Куда удобнее было бы так — большой парус, маленький парус, высокая мачта, мачта пониже, нос — задница, круглая хрень с двумя дырочками, квадратная хрень с одной. И, уверяю вас, жизнь сразу бы пошла в гору и люди потянулись бы в море.
Подкатив, или подплыв, не знаю как будет правильней, к этому пирсу, я схватил висящую веревку, обмотал о какой-то выступ на носу, который, небось, тоже в обязательно порядке как-нибудь мудрено обозван и помог Мии подняться на верх. Что удивительно, в этот раз она помощь приняла, а то обычно горделиво фыркала и все делала сама. Видимо близость к дому действительно меняет людей.
— За швартование шлюпки, с вас два дитира, — как из под земли выскользнул чуть полноватый местный служивый. У него была кучерявая борода, высокий лоб, свободные одежды и кривая сабля на боку. Типичный Алиатец.
Я вопросительно посмотрел на Мию, а та лишь показательно крутила головой по сторонам, пряча улыбку.
— Ну все, хватит уже, — вздохнул я. — Переведи чего он хочет.
— Два дитира за остановку, — сия лицом, оповестила меня красавица.
Я лишь скривился, вот надо было мне из себя дурочка строить. Правда в том что девушка думает, что я не знаю её языка, есть свои плюсы, которые пока что перевешивают весь негатив. А
— И сколько это — два дитира?
— Примерно две серебрушки.
Я чуть не сел, это ж какие у них здесь цены, если за остановку лодки, нужно платить две серебряные. Да я за такие деньги неделю в таверне жить буду. Правда на еду не останется, но на теплую постель точно наберется.
— Ой, не делай такие глаза. Просто отдай ему деньги.
— Ага, — пробурчал я и выложил монеты на бочку.
С ощущением, будто руку себе отгрызаю, я смотрел на то как кровно заработанные монетки, пропадают в толстой суме этого служивого. Мое первое впечатление от Алиата в целом, и от порта Амхай в частности, было резко отрицательным. Правильно мне Добряк говорил, здесь одно ворье.
— Пусть свет Ифары освещает вам путь, — учтиво поклонился страж и заложив руки за широкий шелковый пояс, засеменил по направлению к берегу.
Что-то мне подсказывало, даже скорее тонко намекало, что светом Ифары сыт не будешь, да и деньги эта самая Ифара мне вряд ли вернет. Так что теперь я еще питал нелюбовь и к религии темнобородых, смуглокожих аборигенов. Надеюсь у них хоть вино именно такое, как мне нахваливали, иначе я дико разочаруюсь во всей восточной культуре в целом и не стану уделять ей внимания.
— Ну чего ты надулся? — спросила меня Мия, когда я взвалив на себя мешки, словно тягловый мул или ишак, пошел а ней следом.
Не могу сказать что зрелище плавно покачивающихся упругих бедер не было захватывающим, но, признаться, я чувствовал себя неловко.
— У меня такое чувство, что меня обокрали, — продолжал я бурчать.
— Так оно и есть, — хихикнула Мия. — У нас всегда надо торговаться, потому что цену изначально завышают раз в пять.
— А какого демона мы тогда сразу монету выложили?!
— Дочь визиря не опускается до торговли!
Я аж замер на месте, а потом заметил как в манящих зеленых глазах, пляшут те самые демонята.
— Издеваешься? — прошипел я, силясь не улыбнуться. Меня били, моим же оружием.
— Ага, — рассмеялась девушка и показала мне язык.
— Туше. Уела меня, гроза силхов и… сусликов.
— Но они страшные!
— Суслики то? О да, бесспорно, настолько пугающие твари, что я порой ночами спать не могу.
— Я тебе уже говорила, что ты бессердечный варвар?
— Дай-ка подумать, — протянул я, к этому моменту мы уже почти покинули доки и теперь поднимались по лестнице, вырубленной в песчанике. Мия шла впереди, и поднимающиеся на ветру юбки сарафана, открывали потрясающий вид на стройные ножки. — Примерно раз двести.
— Тогда мне надо придумать что-нибудь другое, — девушка нахмурилась, надула губы и застучала указательным пальчиком по подбородку. — Как ты смотришь на НЕ победителя ужасного силха. Или на, спасенного Лиамией Насалим Гуфар от страшной участи кошачьего обеда? А вот еще интересный…
— Все, все, — замотал я головой, поправляя поклажу. — Леди, я склоняюсь перед вашим коварством и воинской доблестью. Прошу, не мучайте меня своими ядовитыми речами.
— Вот видишь, — хихикнула Мия. — Это не так уж и сложно. Скоро и танцевать тебя научу, станешь цивилизованным человеком!
— Ну если танцы это непременное отличие цивилизованности. То ты у нас просто светоч данного вопроса.
Некоторое время мы шли молча, и Лиамия хмурила свои изящные брови. А вокруг уже возрастал город. Его двух, максимум трехэтажные дома из белого известняка, покрытого какими-то листьями. Улочки в основном песчаные, но редко вымощенные красным камнем, похожим на тертый кирпич. То тут, то там, виднелись палатки торговцев, зазывающих покупателей различной стихоплетной рекламой. Бесновались дети, бегающие в толпе и явно спешащие подрезать чей-нибудь тугой кошель. От непривычного, резкого запаха, в котором смешивался пот огромной толпы людей, ароматы переспелых фруктов и ядреных специй, слезились глаза и щипало в носу. А порой резкий свист местного аналога рикши, в маленькой повозке которого находился какой-нибудь богатей или вельможа, заставлял вздрагивать и резче отходить в сторону. Мия же явно чувствовала себе в этой обстановке огромного людского моря, и бесконечного удушающего пекла, как рыба в море. Она безошибочно выбрала направление, ведя нас куда-то. Мне вроде говорили куда, но я забыл. Слишком много дел навалилось да и других проблем.
— Знаешь, — вдруг очнулась Мия. — Иногда я не могу понять, шутишь ты или нет, оскорбляешь или наоборот — отвешиваешь комплименты.
Я только усмехнулся.
— Если бы было иначе, тебе было бы куда скучнее.
Девушка замерла, окидывая меня своим фирменным взглядом, а потом, как всегда, улыбнулась.
