Карна подняла высоко над головой правую руку, сжимая маленький блестящий предмет. Прямо из ее руки ударил тонкий луч, и в том месте, где он коснулся земли, открылся мерцающий проход. Ловчие спешились, оставив лошадей на поверхности. Отряд быстро спускался под землю, и по мере этого странного спуска Сыны Карны менялись, поворачивая перстни на своих безымянных пальцах. Вергун впервые мог видеть превращение со стороны, и он испугался. Очень хотелось закрыть покрепче глаза, но не удавалось, потому что они УЖЕ были закрыты.
Существа, выходившие из разваливающихся словно раздавленная скорлупа человеческих тел, действительно вселяли ужас. Нет, не своим отталкивающим видом, а чужеродностью. Их нельзя было даже как следует описать, потому что невозможно подобрать нужные сравнения.
«Значит, так выгляжу и я? – подумал Вергун. – Что ж, в таком случае нужно постараться никогда не смотреться в зеркало».
Ему было неприятно, что Мара тоже смотрит на них, но он ничего не мог с этим поделать.
Ушедшие уходили или возвращались… Все зависело от того, как на их исход посмотреть. Для изуродованного ими мира то было облегчение, для тех же миров, что ждали своего часа, проклятие.
Удивительно, но Карна почему-то так и не преобразилась, оставшись все той же юной соблазнительной девушкой в черных, искусно сделанных доспехах. Огромные тела Ловчих придавали происходящему оттенок фантасмагорического сна, и тонкая женская фигурка на их фоне смотрелась как символ того, что однажды было безвозвратно потеряно и будет потеряно вновь. Там, далеко от того места, где сейчас находился Вергун, умирало его прошлое. Прошлое, которое он по сути никогда не знал и уже не узнает. Жалел ли он об этом? Пожалуй, что и нет. Обмен получился равноценный.
Картинка сделалась плоской и какой-то неестественной, будто ее мастерски нарисовал искусный художник.
– Включился молекулярный сканер, – донесся издалека голос Мары. – Обычными приборами наблюдения они теперь не видны.
Узкий туннель опускался все ниже и ниже, закончившись толстой перегородкой. Карна снова что-то проделала со странным предметом в руке, и толстая дверь медленно ушла в сторону. Картинка мигнула и… исчезла. Вместо нее перед глазами плясали струйки постоянно меняющей форму серой пыли.
– Все! – Дева Клинка убрала руки. – Дальше сканер не берет. Сейчас попробуем увидеть старт. Скорее, они взлетают.
Вергун смотрел. Он снова парил огромной птицей над острыми шпилями древнего города. Где-то внизу что-то происходило, блестящие здания сами собой раздвигались, давая путь… Чему? И Ловчий наконец увидел.
Круглая гигантская туша поднималась прямо из недр города, волоча за собой огненно-красный хвост. Бьющее вниз пламя сжигало все на своем пути, окончательно уничтожая замысловатые конструкции изящных башен. Исполинский огненный червь с металлическим телом, разбуженный от вековой спячки, покидал свое надежное логово. Червь поднимался неуверенно, грозя каждое мгновение завалиться на бок, но в конце концов ему удалось победить. Выровнявшись, блестящее тело выпущенной стрелой ушло в вечернее небо, собираясь проткнуть собою темнеющую синеву.
– Какой огромный корабль! – восхищенно проговорила Мара. – Я так и думала, что он будет крупный, ведь эвакуация, как правило, предусматривает повреждение большинства спасательных модулей, поэтому каждый из них имеет большую вместимость. То-то удивятся патрульные на сторожевых постах, если запеленгуют вернувшийся из прошлого вражеский корабль.
Когда огненная пульсирующая точка растворилась в небе, прохладные ладони мягко вспорхнули с его лица.
Сняв перчатки, Вергун потер заболевшие глаза, из уголков потекли слезы.
– Извини! – смущенно прошептала Дева Клинка. – Такие резкие скачки могли повредить твое зрение, я совсем забыла об этом.
– Ничего, уже почти прошло.
– Ты единственный оставшийся Ушедший на этой планете. Что ты теперь чувствуешь?
– Единственный Ушедший? А как же Варг и еще несколько Ловчих, которых не было в отряде?
– Они погибли!
– Погибли?!!
– Да, их уничтожила твоя госпожа. Не всем, как и тебе, было по душе болтаться на длинных веревках кукловода.
Вергун задумался.
Значит, слабых звеньев было несколько. Но Карна определенно исправит свои ошибки там, куда ушла, чтобы никогда больше не возвращаться.
– Почему ты раньше не сказала мне?
– Не хотела тебя расстраивать.
– Они не были моими друзьями.
– Все равно, тебе и так приходится нелегко.
Она все прекрасно понимала, будто читая его мысли, чувства, желания. Он давно уже потерял себя, не представляя, как бы теперь жил отдельно от нее. Единое целое. Одно существо, родившееся из двоих. Как странно! Ведь уже однажды все это с кем-то было. Но не с ним. Нет, не с ним, с кем-то другим, кто прошел тот же тяжелый путь, обретя в самом конце… Что? Долгожданное успокоение? Смерть? Надежду? Раскаяние? Или, быть может… пустоту?
Последнее, пожалуй, было самым страшным.
Изувеченная земля кое-где оставалась нетронутой, и вскоре Вергун понял, что это как раз те зоны, которые раньше были неподвластны изменениям ландшафта. Значит, люди выжили, во всяком случае те, кто оставался в городах.
– Что мы будем делать, когда Звезда заберет нас? – спросил Ловчий, осторожно объезжая огромную дымящуюся яму, на дне которой бурлила горячая вода, время от времени выстреливая в небо шипящими фонтанами кипятка.
– Отыщем укромное место, где нас никто не сможет найти, – ответила Мара.
– А как же война?
– Мы убежим от нее!
– Всю жизнь бежать, скрываться…
– А разве тут не то же самое?
– Ты права.
Все, что произошло с ним после того, как он пересек Черную Межу, напоминало сон. Снова сон… Одна постоянная навязчивая ассоциация. Вся его недавняя жизнь летела в бездонную пропасть, и назад уже нельзя повернуть, ибо возвращаться некуда. Тот мир, в котором он жил, который был ему привычен, исчез, растворился за какие-то сутки. И он, да, именно он был тому виною. На смену привычной реальности пришел кошмар, который вопреки всякой логике не собирался заканчиваться. И именно это пугало его сейчас больше всего. Да, он снова боялся. Что его ждет в будущем? Очередное разочарование? Или, быть может, новый безумный толчок, переворачивающий жизнь, калечащий прошлое, уродующий до неузнаваемости настоящее, убивающий завтра…
– Почему ты молчишь?
– Кажется, я… болен…
– Ты чувствуешь боль? Ты ранен?
– Нет, другую боль, она внутри меня. Я не могу объяснить, что это такое. Она словно одновременно во мне и снаружи.
– От подобного недуга существует лекарство!
