– Отец сам подойдет? – Удивление в голосе Дарга сказало Ярику, что это явно нечастое явление.
– Да, сын! – Этот голос принадлежал подошедшему откуда–то сбоку человеку. Человек этот в простой, ничем не отличающейся от остальных одежде просто подавлял своей властностью. Это был действительно великий вождь. И Дарг очень сильно походил на него.
– Ты выполнил мой приказ, сын? – Ровный голос, ни капли теплоты.
– Да, отец! Хотя я не скажу, что это было легко…
– Удел воина не бояться трудностей, а преодолевать их! – в разговор неожиданно вмешался новый голос.
Он принадлежал воину, ровеснику Дарга. Качественная, тонко выделанная одежда, богато украшенная сабля – все говорило о привычке к роскоши. Этим он довольно сильно отличался от Дарга и Сохога. На груди у него висел золотой медальон. Ярик окинул его быстрым взглядом и так и прикипел к нему! Слабая красноватая магическая аура окружала это украшение. Ему еще не встречался в его странствиях подобный тип магии, но что добротой от нее и не пахло, это был факт. Подобное свечение даже как–то неприятно резало глаза!
– Здравствуй, Теорн! – невозмутимо сказал Дарг.
– Твой брат хорошо поработал, подготавливая Большую Ярмарку. В этом году все пройдет, как никогда! – благодушно засмеялся Сохог.
Что–то подсказывало Ярику, что, несмотря на кажущееся одобрение действий первого сына, Теорна, Сохог его презирал. Судя, по тем рассказам, которые Ярослав слышал от кочевников и рабов, в духе Сохога было воевать и силой брать то, что требуется, а не торговать или вести переговоры, пусть даже вождь кочевников не гнушался и этих средств. Хотя здесь явно была ситуация, когда силой ничего нельзя было добиться. Опять же, по разговорам, Наместник был влиятельной фигурой на местном политическом Олимпе. Да не просто влиятельной, а могущественной!
– Скольких рабов ты смог найти? – Сохог продолжил прерванный разговор.
– Как ты и приказывал – сотню!
Сохог громогласно захохотал и от души хлопнул сына по плечу. Сильнейший удар даже не пошатнул Дарга.
– Ай, молодец! Я же обещал от всех нас сотню голов, а ты один их столько привез!
– Сезон был удачен, отец! Младший род Руогов больше не осквернит нашу землю! – Скрытое торжество прозвучало в речи Дарга. – А еще сильномогучий Юрга послал нам особенного раба…
– Особенного? – Правая бровь Сохога вопросительно поднялась.
Ярик видел это довольно отчетливо, так как великий вождь со своим первым сыном стояли лицом к повозке.
– Это человек, выходец из Леса. Он долгое время жил у ургов, а потом перебрался к нам…
– Что? Перебрался, говоришь? Славно! Знатный будет дар этой жирной жабе Парсану. Он любит всякие диковинки.
– Я так и подумал, отец, – почтительно склонил голову Дарг.
Наверное, только Ярик заметил, как недобро блеснули в этот момент глаза Теорна. Многообещающе так блеснули…
– Ты не хочешь его посмотреть?
– Зачем? Пусть это будет твой персональный дар господину Наместнику.
Тут все–таки не выдержал Теорн. – Отец, но ведь он всего лишь пятый сын. Этим ты оскорбишь…
– Этим я прежде всего покажу, кого я считаю истинным вождем–и воином! Тебе все ясно? – Холода в голосе Сохога хватило бы на полновесную зиму.
Ему ответом послужил короткий вздох и глухой ответ:
– Да, отец!
При этом Теорн теребил руками цепочку своего медальона, порождая красноватые, похоже, видимые одному только Ярославу вспышки.
Сохог же обнял Дарга и пошёл с ним к центру лагеря. Стражи и Теорн остались у повозки. И только обостренный слух Ярика позволил ему услышать, как шепнули губы первого сына:
– Я понял! Я все понял, отец!
И он быстрым шагом направился куда–то в сторону. И сразу же все пришло в движение: заговорили, обсуждая случившееся, воины–стражи, зашевелился на козлах забытый всеми Дукан. Правда, старый вояка, командир стражников, быстро навел порядок. Дал пару затрещин за разговоры в строю своим подчиненным и заорал на Дукана:
– А ты чего расселся, наглая ты рожа? Не видишь, что ли, куда все ваши двинулись?
– Да я… – .нерешительно попробовал возразить ошеломленный натиском Дукан.
– Чего ты?! Забирай своего шестилапа и двигай! Нечего тут проезд загораживать!
И скандалист Дукан покорно ткнул застывшего было в блаженной неподвижности безымянного шестилапа, и тот, горестно вздохнув, поплелся в указанном направлении.
* * *
К удивлению Ярика, в лагере они не задержались. Было около полудня, но любящие отдохнуть в это время кочевники Сновали, словно муравьи. Были споро освобождены от своего Содержимого четыре фургона, и в них стали загонять рабов. Как видел Ярик, на стоянках других родов племени Архов для этих целей выделили по одной, ну максимум две повозки. Так что Дарг заслужил одобрение своего отца не зря. В отдельных повозках были женщины. На протяжении всего пути их держали вдали от мужчин, не давая последним поводов соблазнов и драк. Естественно, это делалось не ради каких–то гуманных соображений, а только для сохранения качества товара, живого товара. Беременная или поцарапанная женщина стоила гораздо дешевле!
Таким образом, все рабы, за исключением имеющих персональных хозяев (как, например, Ярик), были согнаны в повозки, и, как только за последним рабом был задернут полог, маленький караван двинулся в путь. Рядом пешком пошли несколько десятков воинов и их личные рабы (у кого они были!).
Караван строился по старшинству: во главе – повозки Сохога и почти тридцать его воинов, затем повозки его сыновей – Теорна, Правена, Сурва, Чеула, Дарга и Талака. С ними шли по пять воинов. Ярик шел в десятке локтей от Дарга. Садиться на козлы к незнакомым (Дукан остался в лагере) возницам ему не приказывали, и приходилось двигаться пешком. Радовало только, что дорога здесь сохранялась в идеальном состоянии. Иногда даже казалось, что ее тут моют, так как пыль отсутствовала напрочь.
«Опять какая–нибудь магия!» – почему–то с раздражением подумал Ярослав.
На душе словно стая пьяных мархузов устроила драку. Погано было на душе! То, что Ярик был теперь вещью, почему–то чувствовалось сейчас необычайно сильно.
Но вот вдалеке показались мелкие приземистые домишки. Странно, при таких–то соседях, вроде кочевников–работорговцев, летающих Крыльев и Хозяев, не вспоминая про тарков и прочую мелочь, было бы неплохо возвести вокруг города стену. Какая–никакая, но защита! А стены не было. Дорога неторопливо вилась между домами, из которых выходили (а иногда выбегали!) люди и радостно кричали. Опять же странно, но язык был почти такой же, что и язык кочевников. Ну не бывает так, чтобы кочевой, считай, отсталый народ говорил на языке своих оседлых соседей. Вернее, в том, что говорил, как раз никакой странности–то и не было – как еще общаться двум торговым партнерам, но удивляло то, что этот язык общения был коренным, общим, просто–напросто единым языком. А вот это уже странно. Слишком уж велика разница в развитии.
