— Не для этого. Я, когда в детстве жил с бабкой и не хотел пить касторку, она хватала меня за шею и пихала в нос нашатырь. Сделаешь несколько вдохов, рот наполнится слюной и появится ощущение будто тебя ща вырвет. Тут рот хочешь не хочешь откроешь.
— Давай попробуем.
Им всё же удалось. Темнота…
Теперь удалось открыть оба глаза. Снег перестал идти, судя по опускающимся сумеркам сейчас часов пять, немало я так провалялся. Пришёл в себя я от дикого холода. Нет, сейчас я не очнулся, а проснулся. Хороший знак.
Слегка пошевелил руками, затем ногами, всё тело отдаётся дичайшей болью. Чувствую его и ладно, остальное заживёт. Заодно проверю как «регенерация» работает. Попытался позвать кого-нибудь, но из рта вырвалось тихое хриплое мычание. Приходится переворачиваться.
Оххх, зря, плохая была идея…охх, как же меня шабит…мммм. Лёжа на боку уткнулся лбом в ивовую подстилку. Около минуты потребовалось чтобы вновь открыть глаза. Только сейчас заметил рядом с собой несколько тел, метрах в пяти ещё парочка кто-то из них даже стонет ворочаясь. Запрокинув голову увидел братскую могилу. Точнее, как могилу — углубление в земле, в котором в несколько рядов друг на друге лежат раздетые до исподнего заиндевевшие тела.
Хмм, а я ведь укрыт бушлатом и подо мной ещё один. Правильно, одежда нужна живым, но… К чёрту «но», не время и не место.
Опрокинувшись на живот медленно, очень медленно подобрал сначало локти, затем подтянул колени. С левой стороны в боку сразу почувствовалась острая, до темноты в глазах, боль. С той же стороны только уже хрустнула лопатка, моментально отсушивая руку.
— Мля, вот же, холера! — На удивление, это мне удалось сказать без проблем
— Надеюсь, нет. Ибо тогда тебе будет совсем хреново. Помочь? — Прозвучал со спины голос Якова Николаевича.
— Д-да, пожалуйста. — В сидячем положении головокружение вернулось. — М-много?
— Почти все. — Не стал уточнять Яков Николаевич о ком я. — Четверо могут ходить сами, ещё шестеро просто живы, хотя, как минимум на счёт двоих, не уверен, вряд ли переживут эту ночь. Ты к слову первый, кто оклемался. Я удивлён, тебя не меньше остальных приложило.
— А к-как же он. — Кивнул подбородком в сторону ворочащегося тела. Говорить трудно, горло саднит, а в голове каша, перемежаемая вспышками боли.
— Черкаш. — Грустно произнёс Яков Николаевич. — Ему переломало ноги, сейчас у него бред. — Командир, заместитель командира, оба санитара, эхх…, Туша, радист с рацией… отправились в мир иной. Последнего так собственная же рация пригрела, рухнув на него.
На пригорок перед нами метрах в десяти вбежал Джага.
— Яков! Яков! Сюда, давай сюда, живее!
Яков Николаевич быстро поднялся, однако я успел поймать его локоть.
— Тебе нужно лежать.
— Что мне нужно, я сам решу.
— Это приказ.
В ответ я лишь покачал головой, указав рукой за спину в сторону в одночасье уничтоженной армии.
— Ладно. Обопрись на меня, старайся делать шаг вместе со мной.
Скрытое за тучами уходящие за горизонт тусклое зимнее солнце, всё же даёт достаточно света, чтобы показать всю картину целиком.
Впереди, по равнине пересекая линию укреплений, до который мы так и не добрались, резво преодолевают десятки необычных гусеничных машин, выбрасывая позади себя облака сизого дыма.
Похожие на закрытые со всех сторон панцирной бронёй меки. Только длиннее и выше, первая треть машины похожа на щучью морду с вращающейся на сто восемьдесят градусов орудийной башней семьдесят шесть миллиметров. На оставшихся двух третях идёт возвышение, из которого по обеим сторонам торчат по две картечницы. По центру крыши есть ещё одна орудийная башня с тридцатимиллиметровым орудием и смотровыми щелями.
По обеим сторонам, немного обгоняя их, идут гусеничные ромбы с поднятыми вверх носами для более лёгкого преодоления препятствий. У них по одному тридцатимиллиметровому орудию с каждой из сторон. На верху для ведения фронтального огня также установлена картечница.
По центру позади медленно и значительно тяжелее движется последняя группа техники. Стальной прямоугольник с четырёхгранным носом, в центре которого вперёд смотрит ста шестидесятимиллиметровая пушка. Не смотря на свой вес, эта техника всё равно идёт быстрее подавляющего числа юмбор, километров под двадцать. Пожалуй, в скорости с ней могут посоперничать лишь шагоходы. Но за счёт гусениц они могут игнорировать неровности ландшафта, так что на пересечённой местности они наверно уделают и их.
Сначала самолёты, теперь вот это. Что у них там вообще в проектных институтах и технических бюро творится?
Мы так и продолжали стоять, словно загипнотизированные, пока Яков Николаевич с моей тушкой на плече не поднёс к глазам командирский бинокль, вглядываясь во множество тёмных точек, быстро двигающихся следом за техникой. Поводя головой с прижатыми окулярами, остановился, всматриваясь в кромку леса километрах в десяти от нас. С минуту в полумраке деревьев, что-то высматривал. Отняв оптику от глаз, сказал одно слово: — «химеры».
Словно подтверждая сказанное, из подлеска вывалилась четвёрка искусственно созданных высших хищников. Размером с лошадь, своими острыми мордами напоминающие собак. Вместо носа у них два длинных, толщённой с палец, усика, которыми они определяют химический состав воздуха. Ходят слухи, что они чуют человека на расстоянии в сотню километров, могут взять след спустя месяц, и способны распознать запах того, что не имеет запаха, например, стекла. На голове два вытянутых всегда стоящих торчком уха, могущих услышать, как топает муравей. Только с глазами туго — видят всё в чёрно-белом цвете в расфокусированном состоянии. Ходит теория что, это для того, чтобы видеть исключительно движущуюся цель перед собой, не отвлекаясь на другое.
Их тело затянуто искусственной кожей толщиной в несколько сантиметров землисто-серого цвета, а голова и шея покрыты крупной матово-железной чешуёй. Хвост, составляющий треть их длинны, помогает им маневрировать на предельных для них скоростях, которая составляет около восьмидесяти километров в час. Вполне достаточно, чтобы догнать любую отступающую добычу.
Для расправы с жертвами у них есть металлические когти, длинной с нетривиальный клинок и такие же металлические зубы, которые не только располагаются в два ряда, но и все до одного являются клыками треугольной формы. Не очень-то и нужны жевательные зубы если тебя кормят через трубку.
Не знаю, что у них там с внутренним устройством, ибо это секретные сведенья. Зато достоверно известно о их живучести и неприхотливости к погодным условиям. Из слабостей — плавают скверно, крайне чувствительные органы чувств, из-за чего их можно достаточно легко дезориентировать и самый главный недостаток — их биологическое начало. За основу брались различные животные, слабости убирались, а сильные стороны гиперболизировались.
Но для военных целей нужен был не просто сильный и опасный зверь, а ещё и могущий подчиняться командам, и выполнять простейшие задачи. Для этого им нарастили мозгов, не забыв раздуть гиппокамп. Из-за чего, да да, всё семейство химер страдает врождённым психозом, запредельной раздражительностью и, как следствие, непомерной агрессивностью ко всему. Нужно приложить массу сил и учесть множество вероятностей, прежде чем бросать этих тварей в бой, а иначе они, вероятнее всего, начнут кровавую баню со своих же хозяев.
Учитывая то, что русландцы выпустили сразу стаю, они уверены в том, что всё схвачено и нужно лишь зачистить местность от чудом уцелевших, вроде нас. Химеры для этой задачи подходят идеально.
— Стоять, суки! Вы куда, мать вашу!? Стоять, я сказал!!! — Надрываясь заорал Яков Николаевич на двух бойцов, ломанувшихся вниз с холма.
— Ща я их. — Джага вскинул винтовку.
— Не нужно, выстрел только привлечёт внимание.
— А твой крик по-твоему не слышали?
— Там… — Палец Яков Николаевич ткнул в наступающую армию. — …тарахтит по меньшей мере пара сотен этих странных меков и идёт тысяч двадцать пехоты, уж явно они движутся не молча. А вот выстрел явно будет выбиваться из этой идиллии. Не армия, так химеры среагируют. Думаю, им дали именно такую команду. Русладцы тут уже считай на своей земле, а значит палить незачем. Если кто и будет стрелять, то только враг, то есть мы, а значит нас нужно порвать.
