Я откланялся и побрел в свое жилище. Теперь всё, что я видел вокруг, перестало меня злить как раньше. Скоро я сбегу отсюда, и случившееся здесь, останется для меня просто страшным сном. Конечно, если он долго будет преследовать меня, то, возможно, я как-нибудь и отомщу, чтобы получить определенное душевное успокоение.
Глядишь, и поможет.
Лишь только я ступил на порог, Виолетта радостно подскочила ко мне и заглянула в глаза. Ничего, скоро и от нее избавлюсь.
Она вдруг снова высунула свой длинный язык. Меня тут же передернуло не только от его необычного вида, но и от воспоминания того томления и истомы, которые я испытывал, когда она им ловко орудовала, опустившись к нижней части моего тела. Видимо, решив по-быстрому уладить вспыхнувший конфликт, она не придумала ничего лучше, как применить свои женские хитрости.
Виолетта проделала то же самое, что и тогда, а я нисколько не сопротивлялся…
Как только всё закончилось, деловито сообщил ей, что, вероятнее всего, завтра уеду. И на долгий срок. О том, что возвращаться я совсем не собираюсь, говорить ей не стал. Пусть живет, как ей вздумается и какого-нибудь другого глупца стращает нарисованными пентаграммами…
Я был уверен, что она не пропадет и без меня.
Но девица всё же как-то уловила — то ли по моим скрытым интонациям, то ли еще по каким-то невербальным признакам и сигналам — смысл того, о чем я ей не договариваю.
И вмиг охладев, она впилась в меня колючим взглядом и прошипела ядовито:
— Фу, какой ты мерзкий! Так с девушками поступать подло!
— Разве я тебе что-то обещал? — усмехнулся я. — К тому же не гоню тебя. Живи тут, сколько захочешь. Если графиня выдаст мне монет на дорогу, часть оставлю тебе. Ты с самого начал прекрасно понимала, что именно так всё и закончится.
— Селена тебя накажет! — Виолетта использовала последний свой козырь.
— Ну, это мы еще посмотрим, — улыбнулся я и дал ей понять, что разговор окончен. Да и абсолютно всё, что между нами было — пришло к логическому финалу.
Поскольку Виолетта была горожанкой, то ей наверняка было куда идти. Где-то ведь она жила прежде. Но, несмотря на обострившуюся конфронтацию между нами, она не уходила. Забилась в угол и сидела там, насупившись.
Быть может, она ждала, что я осознаю всю глубину своей неправоты и, наконец-то, каким-либо способом постараюсь загладить свою вину? Буду вымаливать у нее прощение?
Но ничего заглаживать и вымаливать я не собирался. Да и виноватым себя я совсем не считал.
Так мы и провели время чуть ли не до самого вечера — вроде бы и вместе, но однозначно — врозь. Я валялся на кровати, прикрыв глаза, а она продолжала молча сидеть в углу.
Мне, впрочем, Виолетта ничуть не мешала: ни сопела, ни шмыгала носом, застыла в кресле, как каменная.
Конечно, родители с раннего детства вдалбливали мне, что девочек обижать нельзя никаким образом. Но поскольку свою «науку» мои предки подкрепляли сомнительными педагогическими приемами, а именно лишением меня самых важных радостей жизни: мультфильмов и мороженого — их старания прошли впустую.
Едва завечерело, я отправился на площадь — поглазеть на обещанный Агатой праздник. Шум оттуда разносился по всему городку.
Место празднества кишело людьми и, по всей видимости, гуляния были уже в разгаре.
На площади пылали большие костры, а вокруг них с громкими песнопениями водили хороводы девицы. Одеты они были в легкие короткие туники цвета ясного неба, а открытые участки их тел полностью покрывали татуировки.
Я сначала даже подумал: не здешних ли жриц пригласили на праздник? Но, приглядевшись, понял, что это ряженые пленницы. Густой слой косметики, нанесенный на их лица, был не холодно-торжественным, а вызывающе вульгарно-разнузданным. Девицы выглядели не как «божественные куклы», а как обычные размалеванные шлюхи.
И «татуировки» на их телах — совершенно не в искусном исполнении — больше походили на карикатурное изображение женских прелестей.
Периодически над площадью гремели дружные возгласы:
— Во славу Селены!
— Хвала Селене!
В какой-то миг костры полыхнули небывало ярко и взметнулись своими острыми языками к небу.
Наверное, это был магический сигнал перехода к новому этапу праздника. Тотчас агатцы, топчущиеся поблизости от девичьих хороводов, набросились на «жриц», срывая с них туники, и устроили массовую оргию прямо у костров.
Пленницы, видно, уже успели адаптироваться. Они теперь были не настолько застенчивы и стыдливы, как в первый день, когда появились в этом городке…
Я попытался разыскать графиню, обходя стороной скопления обнаженных тел, предающихся плотским утехам.
Она восседала на своем походном троне в начале площади и напряженно вглядывалась в происходящее.
— Любите вы, ваше сиятельство, устраивать странные забавы, — с кривой усмешкой крикнул я, подойдя к ней так, чтобы меня было слышно.
Она оторвала взгляд от массы слившейся человеческой плоти, посмотрела на меня, кивнула и поманила пальцем поближе.
— Скажем, это не совсем праздник, — пояснила она. — Хочу проверить: появится ли Селена — явно или скрытно — на столь потешном действе и проявит ли свой гнев? Если нет, то можно действовать по задуманному плану. Видишь, костры олицетворяют собой Родовые Очаги, а девицы — жриц.
— Понял уже, — сказал я, и тут же меня охватило волнение. — Мое поручение будет как-то связано с богиней? Вы замышляете какие-то козни против нее?!
— Не волнуйся ты так, — иронично скривила губы Агата. — Где богиня, а где — ты? Но кое-что тебе предстоит совершить в главном храме Селены. Ты ведь туда и направлялся, насколько я помню. Самой богини — мое задание не касается. Просто придется провернуть одно дельце в ее главной обители на этой грешной планете. Но сдается мне, что она туда и не заглядывает вовсе, так что сердиться на нас тобой — у нее причин не будет. Давай еще понаблюдаем на всякий случай. Заметишь что-то подозрительное — сразу докладывай.
Я решил пройтись вдоль буйной вакханалии и осмотреться. Мне-то проще распознать богиню. Я ведь ее уже лицезрел! Но лучше об этом никому пока не знать.
К своим полезным привычкам я всегда относил умение не раскрывать сразу всех карт, имеющихся у меня на руках. Да и какие сомнения могут возникнуть в твердом убеждении: если что-то можно скрывать, то и надо это скрывать до поры до времени? Вдруг пригодится. Вдруг поможет в критический момент. Зачем лишний раз трепать языком.
Пленниц было значительно меньше агатцев, поэтому каждую из них облепляли со всех сторон сразу по несколько страждущих мужчин. Они принимали невообразимые позы, издавали всевозможные звуки — от сладкоголосых до хищного рыка — и производили весьма ожидаемые примитивные движения.
Селены нигде не было. Отчего-то я был полностью в этом уверен. Да и какое ей дело до происходящего здесь?
Теперь же, отрешенно поразмыслив, я окончательно успокоился. Отправиться в главный храм — это замечательное задание. Меня ведь сама Селена туда и зазывала! Так что мне вообще опасаться нечего. Ну, конечно, если то был не глюк.
Вероятнее всего, Агата больше, чем Аделаида, верит в легенду о могущественном кулоне. Явно за ним и собирается меня послать.
Ну и пусть. Мне бы скорее распрощаться с агатцами.
Побродив еще немного, я вернулся к графине и, натолкнувшись на ее внимательный взгляд, отрицательно покачал головой.
Она поднялась с трона и жестом пригласила сопроводить ее. Я торопливо поравнялся с благородной дамой. Невольно оглянулся — соглядатаи шли по моим следам, но теперь держались на почтительном расстоянии.
— Как я и предполагала, жрицы — никакие не особенные женщины для Селены, — хмыкнула графиня. — Такие же, как и все. Просто воображают о себе слишком много лишнего и носы задирают. Однако стоило проверить и выяснить наверняка: разгневает ли богиню моя насмешка над Светлыми Девами? Как видишь сам, ничего подобного.
Аристократка совсем по-простолюдински, используя всякие непристойные словечки, еще долго потешалась над верховными жрицами, да и над теми дамочками, которые были рангом пониже и служили в местечковых храмах.
