— Да нам недалеко, — продолжал я уговаривать капитана. — До одного крошечного островка, затерянного в морской пучине.
— Но у вас же паспортов нету, — упирался капитан, но тут взгляд его упал на золотую монетку у меня на ладони. Сомневаться не приходилось — он клюнул и теперь колебался между страхом нарушить эмиграционные законы Сюэтэ и желанием заполучить золотой. Чтобы облегчить капитану выбор, я вынул из кармана еще одну монету и добавил к первой. Глаза у капитана выпучились, он хрипло выдохнул.
— Договорились? — спросил я. — Нам бы только до острова добраться. До берега мы уж как-нибудь сами — вы нам только шлюпку дайте, и все.
Капитан, мучимый искушением, пялился на монеты.
— Идет! — в конце концов рявкнул он и сгреб золотые. Они так быстро исчезли у него в кармане, что я только рот раскрыл. У меня бы так не вышло. Разве что в переносном смысле.
— Только на корабль вам прямо сейчас надо взойти, — сказал капитан, — пока команда моя на берегу догуливает. Что до шлюпки, то еще за пару золотых я вам готов уступить свою собственную. А себе другую в Микенах куплю.
«Еще как купит, — думал я, взбираясь на борт по трапу. — И обойдется ему эта шлюпка не дороже одного золотого, как пить дать». Но торговаться мне и в голову не приходило. И потом... я этого золота мог наделать когда угодно и сколько угодно. Ну, как только что.
Итак, мы взошли по трапу, потом спустились по лесенке в трюм, оказавшись в итоге прямо под капитанской каютой.
— А он нас не обманет? — испуганно спросил Фриссон. Глаза поэта были широко раскрыты.
— Не обманет, побоится, — ответил ему Крысолов. — Стоит нам только донести на него начальнику порта, и его скормят чайкам.
— Но с какой стати он повезет нас на остров Тимеи? Отплывет подальше от берега, да и вышвырнет нас за борт!
— Да у какого моряка на нас рука поднимется? — возразил Жильбер. — Не такой уж у нас безобидный вид, между прочим.
— Это верно, мы со всей командой могли бы шутя разделаться, — заверил я поэта, — так что ты лучше бы занялся делом: придумай стишок, чтобы вызвать сердечные приступы у матросов. Мы с тобой будем по очереди дежурить.
Фриссон медленно кивнул и сдвинул брови.
— Кроме того, в нашем дружном коллективе имеются товарищи, которых даже капитан пока не имел счастья лицезреть. — Я взглянул в сторону выстроившихся в рядок здоровенных бочек. — Ты там, Гремлин?
Одна из бочек закачалась, растаяла и превратилась в уродца.
— Угу, — ответил Гремлин. — Поскорее бы это путешествие закончилось, чародей, — проворчал он, — терпеть не могу, когда кругом так много воды.
— Позабочусь о попутном ветре, — пообещал я ему и принялся вспоминать услышанный некогда финский рецепт вызывания ветра.
* * *
Корабль поднимался и опускался на волнах. Гремлин позеленел с головы до ног. Хотя с другой стороны, это, можно сказать, был его естественный цвет.
— Чародей, — жалобно проговорил уродец, — тебе не кажется, что ты переусердствовал с ветром?
Я развел руками.
— Ни в коем случае. Они там без меня обходятся. Я и пальцем не пошевелил.
— Но тогда, — вздохнула Анжелика, — может быть, ты сумел бы их немного сдержать?
Цвет болотной зелени был ей явно не к лицу. Но как она умудрялась страдать морской болезнью, не имея тела, — вот это загадка так загадка. Что-то вроде психосоматики, наверное.
— Понимаю, вам несладко, но надо потерпеть. На кораблях всегда качка, а особенно на таких маленьких.
Жильбер отвернулся и прижал ладонь к губам. Не надо было мне говорить про качку.
А Крысолов озадаченно взирал на наши страдания.
— А я ничего такого не чувствую, — сообщил он. — Никакого неудобства. Весело — это да.
— Неудивительно, — отозвался я. — У тебя же тут подружки.
Но Крысолов покачал головой.
— Ошибаешься, чародей. Мои пушистые приятельницы покинули свои гнездышки.
— Вот как? — забеспокоился я. — Тогда тут и вправду что-то неладно!
Ответом мне был раскат грома. Я поднял голову и нахмурился. Мне показалось, что после грома послышался чей-то крик.
— Гроза. Шторм, — пролепетал Фриссон. Люк над ним с треском открылся, и в нем показалось лицо капитана, освещенное фонарем.
— Что же так не везет моему кораблю? — горестно прохрипел капитан и тут... увидел Анжелику. Глаза его сильно увеличились в размерах. — Женщина! — прошептал он. — Вы разве не знали, что женщина на корабле — это к несчастью?!
— Она... как бы не совсем женщина, — стал оправдываться я. — Она, понимаете ли, призрак. — Тут я прикусил язык, но было уже поздно.
— Женщина, да еще и призрак! — еле выговорил капитан. — Нечего удивляться! Мой корабль обречен! Теперь из-за нее мы все потонем. И команда, и груз!
Жильбер заставил себя встать. Правда, он не то чтобы стоял, он скорее покачивался, но все же заслонил собой Анжелику.
— Не надо ничего такого враждебного, — предупредил я сквайра, не без труда поднимаясь на ноги. — Дайте-ка я взгляну, что там такое делается...
Но капитан оттолкнул меня от люка. Я только успел заметить за его спиной двух матросов, бледных от ужаса и дрожащих с головы до ног.
— Ты что, мужик, чокнулся? — проревел капитан. — Там заправский моряк щас на ногах не устоит. Ты же сухопутная крыса, тебя за борт смоет в момент!
— Меня можно привязать к ближайшей мачте, — предложил я. — Вы уж мне поверьте, я сумею вам помочь.
— Как же! — фыркнул один из матросов. — Кто ж такой выискался? Бог морей?
— Нет, но, если мы с ним встретимся, мы договоримся. Понимаете, я чародей.
Выпучив глаза от изумления, матросы попятились. Даже капитан удивился настолько, что мне удалось проскользнуть мимо него. Он, правда, тут же опомнился, бросился за мной, но я вильнул в сторону и кинулся к мачте.
Ветер ударил по мне так, словно меня стукнули мешком, полным песка. От грома, казалось, лопнут барабанные перепонки. Молния слепила глаза. Я чуть было не свалился за борт. Но все-таки сумел ухватиться за канат и удержаться, когда на палубу обрушился шквал ледяной воды Меня окатило с головы до ног. Я отплевывался, дрожал, но не выпускал канат из рук. В конце концов мне удалось подтянуться и ухватиться за кнехт.
— Ну что? Понял? — кричал мне капитан. А я с трудом разбирал его слова. — Видишь теперь? Чем ты тут поможешь? Давай, дуй в трюм!
— Нет... еще нет... — выдохнул я и поскорее прочел:
Бушуют волны, ветер свищет,
И мачта гнется и скрипит,
Но трусов буря тут не сыщет,
Гляди нас даже не мутит!
Плевали мы на эти бури,
Довольно шуток, Бог Морской!
Гони струю светлей лазури,
Гони луч солнца золотой!
Может быть, мне показалось, но, похоже, ветер немного утих.
