— Собственно, у меня есть приемлемое объяснение поступку Сиддха, — заговорил Винченцо Торричелли, и по заминкам в его речи я догадался, что он немного смущён. — Как раз поэтому я настоял на беседе с вами с глазу на глаз. Остальным это знать ни к чему.
— А именно?
— Видите ли, среди привычек командора-лейтенанта Сиддха есть — или была — одна... гм, назовём это странностью. Или, лучше, нетрадиционностью. — Несколько секунд отец Сандры помолчал в нерешительности. — Короче, он гомосексуалист.
— Ага... — только и сказал я.
В теории я исповедывал толерантное отношение к представителям сексуальных меньшинств, но на практике не мог преодолеть своей брезгливости к таким людям, особенно к мужчинам. При мысли о том, что Сиддх часто прикасался ко мне, хлопал меня по плечу, я почувствовал лёгкий приступ тошноты. Одно утешало: мне не пришлось спать в палатке бок о бок с инквизитором; я проводил все ночи в компании двух очаровательных девушек.
„А знаешь,” — сказала Инна, — „я подозревала, что Сиддх «голубой». Ничего конкретного, а так, некоторые намёки. В его манерах было что-то женское.”
„А вот для меня это полная неожиданность. Я даже подумать такого не мог...”
— У нас в ордене это не считается преступлением, — между тем продолжал Торричелли. — Правда, большинство относится к таким людям со стойким предубеждением, поэтому Сиддх был осторожен и, надо отдать ему должное, никогда не смешивал свою личную жизнь со служебной деятельностью. Но ведь он, в конце концов, человек и вполне мог поддаться слабости. Если допустить, что между ним и ещё кем-то из вашего отряда возникла связь, то тем самым можно объяснить, почему он пренебрёг своими же собственными правилами и среди ночи покинул лагерь.
— Вы полагаете, что у него было... э-э, свидание?
— Вполне возможно. Если отбросить версию о предательстве, то это единственное разумное объяснение поступку Сиддха.
— Тогда получается, — произнёс я, — что один из наших спутников знает гораздо больше, чем говорит. Даже если он не пришёл на встречу или пришёл позже, то всё равно должен понимать, что исчезновение Сиддха связано с их несостоявшимся ночным свиданием. А может, он собственными глазами видел, как это произошло, но держит рот на замке, боясь признаться в своих гомосексуальных наклонностях.
— Совершенно верно, — подтвердил командор. — Я знаю немало случаев, когда люди скрывали жизненно важную информацию из страха, что вместе с ней станут достоянием гласности и некоторые их мелкие грешки. А на Агрисе, насколько мне известно, мужской гомосексуализм считается серьёзным прегрешением, поэтому неудивительно, что тот парень не осмеливается рассказать о своём свидании с Сиддхом.
— Если он вообще есть, тот парень, — заметил я.
— Да, конечно, если он есть. А вы, случайно, ничего такого не замечали? Может, вам бросились в глаза особые отношения между Сиддхом и кем-нибудь из ваших людей?
Я хотел сразу сказать «нет», но Инна удержала меня:
„Погоди, не горячись, ведь это серьёзное дело. Я понимаю, что тебе не хочется думать о такой возможности, но обстоятельства сейчас таковы, что мы не вправе потакать своим желаниям. А особенно ты — поскольку ты наш предводитель. С исчезновением Сиддха ты стал главой отряда не только формально, но и фактически. Так что изволь не прятать голову в песок.”
Я мысленно вздохнул:
„Легко тебе говорить! Если одна из обязанностей руководителя состоит в том, чтобы подозревать своих подчинённых во всех смертных грехах, то это самая гнусная на свете должность. Тогда неудивительно, что подавляющее большинство политиков такие мерзавцы... Ай, ладно! Если на то пошло, то мне кажется, что Сиддх особо выделял среди загорян Младко.”
„И всё? Больше никого?”
Я снова вздохнул:
„Ну... И ещё, пожалуй, Йожефа.”
„Вот это другое дело. Нельзя исключать человека из списка подозреваемых только на том основании, что он тебе симпатичен. Хорошо хоть Штепан вне подозрений... почти.”
„Правда?” — Слова Инны немного утешили меня. — „А почему?”
„Он без памяти влюблён в Сандру. Ты не заметил?”
„Нет,” — честно признался я. — „Как-то не обращал внимания. Хотя сейчас кое-что припоминаю... И как к этому относится сама Сандра?”
„Без особого энтузиазма. Штепан ей безразличен.”
„А жаль. Из них получилась бы замечательная пара...”
Закончив разговор с женой, я с тяжёлым сердцем назвал отцу Сандры имена обоих подозреваемых, однако счёл нужным предупредить, что знаки внимания, которые оказывал им Сиддх, были совершенно невинными и лично у меня не вызывали никаких подозрений. Прежде я считал, что инквизитор относится к двум юным загорянам (обоим было по восемнадцать лет) по-отечески покровительственно.
На что командор сказал:
— Я не собираюсь склонять вас к тем или иным выводам, Владислав. Вы ближе к событиям, вам виднее, у вас своя голова на плечах. Я лишь изложил вам свои соображения, а дальше вы сами разбирайтесь, что к чему.
— Так вы предлагаете мне провести расследование?
— Это я оставляю на ваше усмотрение. Действуйте по обстоятельствам.
Затем он распорядился позвать Инну, Сандру и Штепана и уже в их присутствии продолжил:
— Сразу после нашего разговора я вызову десяток самых надёжных людей и прикажу им немедленно готовиться к отъезду. Потом свяжусь Центральной Канцелярией и доложу Главному о происшедшем. Возможно, он захочет поговорить с вами, так что будьте к этому готовы. Однако я не думаю, что его распоряжения будут чем-то отличаться от моих. Ближайшим к вам командорством Инквизиции по-прежнему остаётся Лемос, а значит, вы всё ещё находитесь в его юрисдикции. Вы должны оставаться на месте и ожидать прибытия посланного к вам отряда. Укрепите лагерь, установите всевозможную защиту, добавьте поверх основного ещё два, а то и три, силовых купола... Кстати, как у вас с продовольствием?
— Всё в порядке, — ответила Сандра. — Позавчера мы пополнили запасы мяса, фруктов и овощей, господин Сиддх наложил на них консервирующие чары. А крупы, соли, масла и специй мы взяли с собой вдоволь.
— На неделю ваших запасов хватит?
— Должно хватить.
— А как насчёт воды?
— Недалеко есть родник.
— Отлично. Сделайте последний купол водопроницаемым и установите его так, чтобы он охватывал и родник. Это можно устроить?
— Да, отец. Но я думаю, что нам следует перебраться на другую Грань.
— Зачем? Надеешься оторваться от слежки? Если это не удалось Сиддху, то у тебя подавно не получится.
— Я понимаю. Но если... если господин Сиддх ведёт собственную игру...
