— Полагаю, раз мы сейчас разговариваем здесь, а не в застенках «Шипов»[19], каких-либо подтверждений этому подозрению они не нашли, — хмыкнул муж.
— Возможно, я просто невероятно убедителен, — отозвался ректор с легкой усмешкой.
— Возможно. Но мы бы уже тогда были мертвы, поскольку настоящий убийца не упустил бы такой шанс: во дворце сейчас никто не имеет ни малейшего представления, где мы находимся, а в школе нас видел только дворник, от которого ничего не стоит избавиться или подправить ему память. Так что, мне предсмертную просьбу озвучивать, или вы наконец дадите ответ на мое предложение?
— Это одно из тех предложений, которые нельзя отклонить? — уточнил лир Сэндел, все еще не торопясь с решением. Видимо, ему не очень-то хотелось покидать школу.
— Нет, — Дарел покачал головой. — Но мне бы искренне не хотелось, чтобы вы его отклонили. Ана права, нам нужна ваша помощь.
— Ясно… — Сэндел вздохнул. — Полагаю, лира Кайрис неплохо справится с должностью ректора Тароса.
Я просияла и, не удержавшись, бросилась к ректору обниматься. Тот смущенно кашлянул, потрепал меня по голове и отстранился.
— Надеюсь, вы, пройдохи, дадите мне неделю на то, чтобы уладить все дела в школе и передать управление?
— Предсмертные просьбы святы, — замогильным голосом отозвался Дарел, так что даже у меня появилось желание в него чем-нибудь запустить.
Но дожидаться этого огневик не стал и поднялся.
— Спасибо, что согласились, — неожиданно серьезно произнес он.
— Только учти, Дарел, — ректор посмотрел ему в глаза. — В должности придворного мага я не постесняюсь высказать «свое глубочайшее неудовольствие» тем, что Император разгуливает по городу без охраны.
— Как это — без охраны? Вот она! — Он вздернул мою руку вверх и помахал ею в воздухе.
За что все-таки получил подзатыльник.
Из школы мы вышли в приподнятом настроении. Все складывалось как нельзя лучше. Малый Совет теперь был окончательно сформирован, а значит, восстановлено управление Империей. Грейс уехала и перестала нервировать нас и смущать окружающих разговорами на тему «Дарел-убийца». Да еще и эльфы, как мне рассказал муж, ни с того ни с сего заверили Императора в своей полной лояльности и пообещали любую поддержку в случае каких-либо затруднений. Что за «затруднения» они имели в виду, так и осталось загадкой, но поддержка Перворожденных никогда еще не бывала лишней. Особенно если припомнить, что когда-то с их помощью самый первый Император создал свою империю.
Дарел не ошибся, и сегодня в Съерр-Таше был ярмарочный день. Чем ближе мы подходили к главной торговой площади столицы, тем больше людей нам попадалось по пути. Малышня металась под ногами, взрослые спешили туда с еще пустыми руками и корзинами, а обратно — нагруженные покупками. А стоило нам выйти на площадь, как я даже замерла на несколько мгновений, растерявшись. Глаза разбегались: все вокруг пестрело палатками и товарами, одни зазывалы перекрикивали других, поверх наслаивались звуки джиги и звучный сказ менестреля о Битве-под-Мостом. В ней по легенде люди бились с русалками, а когда столкнулись предводители, то русалочьим вождем оказалась прекраснейшая из женщин, король влюбился без памяти с первого взгляда и отступил. И все бы ничего, красивая легенда, вот только русалок не существует.
Дарел положил мою руку себе на локоть, чтобы держаться еще ближе, и решительно вбурился в разноцветную толпу.
Мне, наверное, еще никогда в жизни не было так весело. Я хохотала, как сумасшедшая, глядя, как он примеряет одну за другой женские шляпки, пока нас не отогнал от товара закончивший обслуживать покупателя продавец. Потом наше внимание привлекли карнавальные маски и лавка торговца сладостями. А еще спустя полчаса мы подходили к центру площади, где была установлена сцена для выступления всевозможных артистов. Я вгрызалась в огромный персик, купленный в эльфийской лавке, а на запястье у меня болтался простенький плетеный браслетик, на котором прямо при мне мастерица вышила «Янтарь и Льдянка». По зачарованным нитям то и дело пробегали искристые сполохи, и эта безделушка была для меня дороже всех бриллиантов.
К сцене мы вышли весьма вовремя. Толпа с улюлюканьем проводила предыдущего певца, не отличавшегося приятным голосом, и на дощатый постамент, уже покрытый местами живописными желточными разводами и скорлупой, взобрался очередной смельчак.
— Жители столицы! — сочным, звучным голосом провозгласил он. Я мысленно порадовалась — к такому голосу прислушиваться хотелось. Интересно, он сказку расскажет или песенку споет? — В этот прекрасный солнечный день я хочу задать вам один вопрос: как?! Как допустили мы восшествие на престол нашей Империи узурпатора и убийцы?!
Я поперхнулась персиком и закашлялась, над площадью вдруг повисла гнетущая тишина. А оратор воспользовался ей, чтобы подхватить с новой силой и жаром:
— И я не боюсь обвинений в измене! Ибо нельзя изменить власти, которая не является настоящей. Тот, кто был коронован, предал не только своих отца и брата, он предал всю Империю! Он предал нас! Он лишил нас мудрого и справедливого правителя! Думая только о своем низменном честолюбии и жажде власти, он готов погрузить страну в хаос!..
Дарел так стиснул мою руку, что это было даже больно. Но самое жуткое — чем дольше человек говорил, тем больше в ответ раздавалось одобрительных выкриков. Выходящая из оцепенения, вызванного первыми заявлениями, толпа, словно зачарованная, подчинялась зычному властному голосу, кажется, начиная ему верить.
— …Он почувствовал вкус власти, женившись на этой авернской наследнице, и понял, что королевства ему будет мало. Где они были, когда погиб Император? Так далеко, как только можно, чтобы никто не обвинил их в заговоре. И что сделал по прибытии? В первую очередь издал указ, облегчающий налоги Аверна!..
— Что?! — не удержалась я. — Да когда такое…
— Тихо, — огневик одернул меня, принуждая замолчать.
Сам он был напряжен, как натянутая до предела тетива, готовая выпустить в полет стрелу, а во взгляде металось яростное пламя.
— …А потом он изгнал из страны принцессу Грейс, лишая Империю верного союзника, который был с нами на протяжении многих сотен лет. Как вы думаете, какая участь будет ожидать ее высочество Диэль? Тихая смерть ночью в колыбельке? Или сошедшая с ума, как придворный маг, нянька?
Толпа взревела, заколыхалась, заволновалась. Нас толкнули сзади — народ подтягивался к площади, пытаясь понять, что там происходит. И лица людей мне не нравились. На некоторых из них начинала проступать мрачная, злобная решимость, кто-то выглядел так, словно обнаружил, что его самым подлым образом обманули. И кто? Ближайший родственник! Были и те, кто торопились убраться с площади куда подальше, очевидно, опасаясь, что когда нагрянет стража и гвардия — а они нагрянут, вопрос времени, — здесь станет совсем не весело.
