— …И если те, кто сидит высоко, не могут свершить правосудие, то, значит, это наша работа! Мы, жители Империи, должны защищать то, что нам дорого, защищать нашу страну, и мы не позволим мерзкому узурпатору…
Я даже не успела осознать, как это произошло. Только что Дарел стоял рядом, сжимая мою ладонь, в следующее мгновение перед лицом взвилось пламя, и я оказалась на балконе ближайшего дома. Одна. Новый столб огня, куда более яркий, полыхнул посреди помоста прямо за спиной оратора, и из него возник Дарел. Без личины.
Мужчина на сцене не сразу понял, что произошло, когда толпа перед ним изумленно ахнула и отшатнулась. Он прервался на полуслове и обеспокоенно закрутил головой. Пробежавшийся над головами, словно дуновение летнего ветерка, шепот: «Император…» заставил всех присутствующих повторно оцепенеть.
— Продолжайте, продолжайте, — ядовито озвучил Дарел на всю площадь. — Вы там остановились на «мерзком узурпаторе».
Я ахнула, подалась вперед и вцепилась в перила, со смесью ужаса и восторга уставившись на этого рыжего мальчишку. Да он с ума сошел! Если мужчина уже успел разогреть толпу до нужного состояния, то она его просто растерзает на мелкие кусочки и не посмотрит, что маг. Но, Тегор свидетель, как это было красиво…
Оратора явление Императора тоже, мягко говоря, ошеломило. Он уставился на Дарела, как на призрака, вытаращив глаза и приоткрыв рот в немом изумлении.
— Мне вот интересно, — продолжил огневик, так пристально глядя мужчине в глаза, что создавалось ощущение, словно он вообще не подозревает об окружающей его не очень-то дружелюбно настроенной толпе. — Тот, кто вас нанял, потрудился добавить, что, помимо золота, за подобные речи полагается пожизненная каторга? А в случае, если эти люди сейчас ринутся штурмовать дворец в поисках так называемой справедливости, то и казнь? Как предводителю восстания. Нет? Он упустил это из виду?
Мужчина наконец опомнился и выпрямился, гордо расправив плечи. Он был выше Дарела и шире в плечах, но мне все равно показалось, что от фигуры огневика веет куда большей уверенностью и силой.
— Мне никто не платит! — жарко произнес начинающий революционер. — Я говорю от лица народа, а народ жаждет справедливости и наказания для преступников.
— Да неужели? — В голосе огневика бушевало ледяное пламя. Я заметила, что даже те, кто пробирались к выходу, замерли на своих местах, не в силах оторвать взгляд от разыгравшегося представления. — Есть одна простая истина: люди очень не любят, когда за них решают, чего они хотят. Если вам будет угодно оглядеться, — он широким жестом обвел торговые палатки, — мы с вами находимся посреди ярмарочной площади, куда люди… — он сделал короткую паузу и саркастически добавил, вызвав несколько неуверенных смешков, — и я, кстати, в том числе, пришли отдохнуть и развлечься. А вы тут со своими беспочвенными обвинениями.
Мужчина открыл было рот, наверняка собираясь уцепиться за его последние слова, но не успел ничего сказать. Дарел отвернулся от него, словно он был пустым местом, и окинул взглядом столпившихся у сцены подданных.
— Вы выслушали его, а теперь послушайте меня. Я не убивал отца и брата, — слова эти тяжело повисли над площадью. Огневик смотрел прямо перед собой, но я была уверена, каждому присутствующему там человеку казалось, что сверлящий янтарный взгляд устремлен прямо на него. — Но я клянусь перед богами и людьми, что я узнаю, кто это сделал. И убийца понесет заслуженное наказание.
— А принцесса Грейс? — вдруг выкрикнул кто-то из толпы. На него тут же обратились все взгляды, и парень сжался в комок, разом пожалев о сорвавшемся вопросе.
— Принцесса Грейс решила, что перемены в ее положении при дворе не соответствуют ее предназначению, и самовольно покинула дворец.
— Вы отобрали у нее дитя! — новый выкрик был поддержан неодобрительным гулом.
Дарел покачал головой.
— Она предпочла оставить свое дитя, нежели смириться с тем, что ей теперь не суждено править. Принцесса Диэль сейчас является единственной наследницей Закатной Империи, и ее место во дворце.
Новая волна шума на этот раз была одобрительной. Люди постепенно оттаивали от изумления, вызванного появлением Императора, и, более того, кажется, начинали проникаться к нему доверием. Кажется, эта выходка была не такой уж и глупой. Да, это был риск, но прямо сейчас он превращался из незнакомой, мрачной, властной фигуры, стоящей где-то так высоко, что до нее и не дотянуться, в человека куда более близкого. Он так же, как и они, наслаждался ярмаркой, так же, как какой-то простолюдин, вышел поговорить с ними. Без гвардии, без богато расшитого камзола и кафтана, усыпанного бриллиантами, без сверкающей короны на голове. Он не подавлял их своим величием и не жалко оправдывался. И он по-прежнему был Императором, но только не тем Императором, которому наплевать, что о нем думают люди, который разгонит восстание грубой силой, не снизойдя до объяснений. И людям, очевидно, это сейчас очень нравилось.
Вот только защитный купол по краешку сцены я все-таки выстроила не зря.
Прозрачная пленка дрогнула, чуть прогнулась, проявляя морозный узор в тех местах, где в нее врезались болты. Люди испуганно вскрикнули, кто-то побежал, расталкивая других и порождая панику. Дарел вскинул голову, и один из стрелявших выронил загоревшийся арбалет, а несколькими мгновениями спустя рухнул и сам, извиваясь и истерично вопя в огненных путах. Я разглядела еще одного, удирающего по узкому проходу между палатками. Короткий взмах рукой — и дорога превращается в скользящий лед. Мужчина рухнул с разбегу и, ударившись затылком, остался лежать недвижим. А третьего неожиданно скрутили сами люди и швырнули под ноги Императору.
Внезапно раздались громкие окрики, и на площадь со всех сторон начала высыпать стража вперемешку с гвардейцами. Люди испуганно прижались друг к другу, но воины, натыкаясь взглядом на рыжеволосую фигуру на помосте, замирали, то ли не зная, что предпринять, то ли в ожидании указаний.
Я облегченно выдохнула. Появление стражи успокоило и дало веру в то, что уж теперь-то обязательно все закончится хорошо. И уже повернула к выходу с балкона, собираясь спуститься вниз, как краем глаза заметила, что совсем забытый в суматохе оратор бросился на стоящего к нему спиной огневика с ножом. Я не успела даже подумать. Ледяная стрела сорвалась с пальцев сама собой и, легко преодолев мой собственный щит, врезалась мужчине в грудь. Дарел вздрогнул от звука падения за спиной, обернулся, окинул взглядом недвижимое тело, а затем поднял голову, встретившись со мной глазами, и улыбнулся.
