— Передашь командиру моё удовольствие и ходатайство о повышении в звании, — проронила она и, старательно сдерживая зевоту, неслышно поспешила по переходам и анфиладам дворца. Уже на ходу она обернулась невидимостью, и лишь чуть потревоженные огоньки свечей и факелов отмечали её путь.
Наверное, повара на королевских кухнях сразу обнаружили исчезновение вот этого нежнейшего, тушёного в белом вине цыплёнка — ум-м, какая вкуснятина! И именно потому за спиной удалявшейся Женьки поднялась лёгкая паника? Но двое солдат на перекрёстке, хоть и заметили скользившую мимо них тень, но сразу же, старательно и понимающе сделали отсутствующие морды чайником. Коль леди Джейн обретается где-то тут, оно будет самое благоразумное.
— Спасибо, парни, — благоухающее деликатесной курочкой невидимое нечто ласково чмокнуло обоих в бритые до синевы щёки и столь же бесшумно исчезло по направлению к внутренним покоям.
Притаившемуся в нише напротив дворцовому магу так не повезло — но его Женька, по правде говоря, и не заметила. Что ж, за служебное рвение иной раз тоже приходится расплачиваться… Чуть поплутав меж дверей и статуй, она в каком-то уже обволакивающем голову сытом тумане всё же вычислила здоровенный, в белых и голубых шелках будуар Королевы. Ох ничего себе! Вот эта кроватка обнаружилась размерами поболе, чем ожидалась сама комнатка, зато та… прямо тебе Байконур какой-то, блин!
— Надеюсь, эта августейшая стерва поймёт всё правильно?
Первый сапог наконец оставил ногу и полетел в сторону молча стоявшего у дверей беломраморного нимфа, на шее которого уже висел стальных колец поясок с оружием. Второму так не повезло — руки устало уронили его на ковёр почти у самой шикарной, под шёлково-кисейным балдахином кровати. Эстеты они тут, право!
— И не воспримет как грязный намёк? — Женька почти наощупь дотащилась на четвереньках даже не до подушек — уже на середине широкой постели руки её подломились, и она лицом уткнулась в шершавое, златотканое с узорами покрывало.
Какая дрянь эта ваша заливная рыба!
И осталось лишь накрыться чем-то наощупь к себе притянутым, чуть дрогнуть этак симптоматично лапками и мгновенно провалиться в самый блаженный, какой только и можно себе представить, отдых — сон на роскошном ложе в будуаре королевы…
Высасывать что-то из пальца — занятие, сообщу вам, бесполезное и в высшей степени неблагодарное. Но вот добывать похожим образом самый лучший и восхитительный в мире крем от девичьих прыщей оказалось весьма забавно. И всё же, не успела. Какая-то нежная сила, сопротивляться которой не было ни малейшего желания, опрокинула её. Язычок ласково оккупировал неприметный бугорок у входа в Ущелье Грёз — и быстро привёл ситуацию к обоюдному восторгу…
В какой миг это произошло, проснувшаяся вдруг Женька не знала. Прошла всего-то пара часов, если судить по чутко и безостановочно цокающим внутри, прилежно натренированным часам. Всё так же еле слышно потрескивала пара магических имитаций свечей по сторонам кровати, где-то на краю вселенной перекликались часовые и разводящие. Пришла и ушла Кысь, деликатно обнюхав старшую подругу и зыркнув наглыми жёлтыми глазищами.
И всё же, не шелохнувшая ни даже кончиком пальца Женька насторожилась, чувствуя как заколотилось вдруг сердце. И право, всё-таки стоило чуть-чуть приподнять ресницы в извечной женской хитрости, чтоб из-под их прикрытия, сквозь ещё застящий взор полусонный туман рассмотреть, как стоявший у дверей прекрасный нимф шевельнулся…
Или фавн? В общем, этот Аполлон с Купидоном в одном флаконе потрогал отозвавшийся еле слышным звяканьем поясок на своём беломраморном собрате и ступил в комнату. Его бесшумные шаги не разбудили бы и чутко задремавшую мышь — однако, затрепетавшую девчонку в буквальном смысле обдало жаром с ног до головы. Вот же ж сладкий чёртушка… И лишь когда в неслышном токе воздуха вся постель чуть шевельнулась, приняв на себя тяжесть ещё одного тела, только тогда Женька полностью смежила ресницы, и еле заметная улыбка чуть раздвинула уголки пересохших от волнения губ.
Он пришёл. Как же сладко оказалось осознавать эту простую до дрожи где-то внутри истину: он — пришёл. Вернулся, а всё остальное, право, такая мелочь и ерунда!
— Тимка… простишь ли ты меня когда-нибудь? — а руки сами собой нашли и притянули себя к этому единственному в мире парню, от которого сладко ныло сердце и затвердевала в ожидании грудь.
— Женька… я был такой дурак… — ох дьявол, как же сладко пылает лицо под этими лёгкими и будоражащими поцелуями! — Мне даже и в голову не пришло подумать, что ведь ты из другого мира и попросту не знаешь…
Дальнейшие слова стали попросту невозможными. Да и ненужными, пожалуй, когда говорят два неистово стучащих друг навстречу другу сердца. Что ж, тогда оставим на время этих двоих, эту сладкую парочку — ведь нам более приличествует скромность и деликатность?
И перенесёмся, пожалуй, в чуть другое место на второй галерее…
Королева хохотала так отчаянно, так заразительно, что сейчас больше казалась просто весёлой девчонкой. Впрочем, почему казалась? Она и была ею — сногсшибательной голубоглазой блондинкой в парче и атласе, на глазах у которой от восторга блистали слёзы.
И хотя Наталья Сергеевна старательно хмурилась и даже втихомолку обозвала скромно обретавшегося в комнате Маршала отчего-то Иродом, на её красивые губы тоже выплыла улыбка.
— Ну, развеселили, госпожа Императрисса! — Королева попыталась успокоиться и даже принялась было утирать клочком белоснежно-воздушного батиста свои прекрасные глаза, но снова прыснула со смеху. — Знатно вы все купились, ничего не скажешь!
Заслышав последние слова, обе принцессы — Сью и Принцесса — с ногами валявшиеся на тоже не страдавшей малыми размерами Женькиной кровати и от нечего делать старательно осваиваившие игру в подкидного, разом насторожились.
— Ну-ка, августейшая наша маменька, а вот с этого момента подробнее, пожалуйста. Ибо ситуацию твоё величество запутало знатно…
Кому ж ещё пришла в голову идея дожидаться провалившуюся из Башни Магов словно сквозь землю леди Джейн именно здесь, как не её маменьке, Наталии-свет-Сергеевне? Но вот кого посетила несомненно гениальная мысль заодно устроить здесь то ли посиделки, то ли полежалки, а то и вовсе повалюшки, уже как-то и не припоминалось.
Принцессы азартно резались в карты, старательно и неумело плюясь при том семечками. Маршал потягивал лёгонькое винцо и шептался с доном Ривейрой о возможных ответных ходах орков — а обе блиставшие красотой августейшие особы расположились в притащенных Хуанитой и её служанками креслах. Два вернувшихся с передовой принца запросто оккупировали пушистый ковёр в углу и перед тем, как уснуть, пригрозили самыми страшными карами, если их разбудят раньше срока…
