На рассвете друзья позавтракали, и скорбной была их безмолвная трапеза. Затем они собрали все пожитки, спеша поскорее покинуть ужасное место, которое унесло жизнь их товарища. Халид предусмотрительно расставил вокруг низины таблички с предупреждением об опасности, подстерегающей здесь путников в ночное время. Разрушить же колодец и завалить чудовище камнями у друзей не поднялась рука: слишком велика ценность воды в пустыне.
— Но когда-нибудь мы вернемся и покончим с этой гадиной! — воскликнул Араван.
А пока предстояло совершить невеселый обряд над останками Рейго.
К бездыханному юноше подошел Халид с факелом в руке, поклонился друзьям, собравшимся отдать последний долг товарищу, и затянул ритуальную песнь:
Подобно стреле, украшенной
Орлиным пером, друг мой,
Ты, в небо душой благородной
Взлетишь, обретая покой.
Не пропадут безвозвратно
Благие деянья твои.
Ведь целому свету понятно:
Ты мира желал и любви!
С этими словами Халид поджег кусты вокруг Рейго, и вскоре тело отважного королевского стража было объято огнем.
Друзья не могли без слез смотреть на это зрелище и поспешно направились к верблюдам.
Вскоре они уже выехали из долины, над которой черными траурными клубами валил дым, и взяли курс туда, где должен был находиться желанный лес кандры с его волшебным Кольцом Додоны.
За этот день они проехали чуть больше сорока миль. Вечером, когда друзья остановились на ночлег, разговор опять зашел об отвратительном черве, встреча с которым обошлась им так дорого.
— А может, он сам и вырыл колодец? Чтобы заманивать путников в свое логово, — предположил Гвилли.
— Вполне возможно, — кивнул Араван.
— Может, и принц Джуад со своими людьми пал жертвой чудовища. Или же это место таит в себе еще большую опасность, о которой мы даже не подозреваем, — продолжила размышления баккана дамна. Она на секунду задумалась и сказала: — Я эту гадость, к счастью, не видела, но мне снилось нечто черное и жуткое.
— А вот я успел рассмотреть чудовище, прежде чем потерял сознание. Оно было и вправду темное, как сгустившееся черное облако, — произнес Гвилли, содрогаясь от неприятных воспоминаний.
— Прямо как Диммендарк! — всплеснула руками Фэрил.
— Да, пожалуй, — согласился баккан, который еще в Каэр Пендвире вместе с дамной прочитал копию Книги Рейвен. В этом дневнике сэра Такерби Андербэнка описывалась, в частности, страшная темнота, окутывавшая войска приспешников Модру в их смертоносном походе на юг страны. Митгар спасли только зоркие глаза варорцев, которые видели сквозь тьму. В конечном итоге Модру был разгромлен, и немалую роль в его поражении сыграл легендарный Так.
Араван вскочил на ноги и радостно провозгласил:
— Хай! Да здравствуют варорцы и их глаза, пронизывающие тьму! Они вновь сослужили добрую службу.
Гвилли смущенно улыбнулся:
— Ну что ты! Если бы не твой талисман и не меч Риаты, нас всех не было бы в живых.
Риата побледнела и, поспешно поднявшись, скрылась в темноте. Урус последовал за ней.
За завтраком на следующее утро Фэрил утешала Гвилли, разглядывая его седые виски:
— Глупенький, тебе очень идет! Ты выглядишь так благородно!
— Да ну тебя! — отмахивался баккан и тут же вставлял: — Вот ты и вправду только похорошела от этой серебряной пряди в черных кудрях!
— Но неужели это чудовище так на нас подействовало, что мы все поседели? — не переставала удивляться Фэрил.
— Нет, крошка, — хмуро отвечала Риата. — Во всем повинна я и мой меч. — И эльфийка поведала им историю Дюнамиса и его особенность забирать силы у всех, находящихся поблизости: — Впервые я назвала его истинное имя — и он помог мне справиться с чудовищем. Но какова цена!
Глаза Риаты наполнились слезами. Фэрил молча подошла к ней и обняла ее. Дара тихонько плакала и все крепче прижималась к ваэрлинге, хватаясь за нее как утопающий за соломинку.
Поднявшись по пологому склону, друзья оказались на вершине скалы, которая отвесно обрывалась вниз, в глубокое ущелье, можно сказать каньон, зеленевший кронами деревьев и шумевший раскатами водопада.
Араван сверился с картами, которые на время путешествия перекочевали к нему, и заявил, что они наконец достигли своей цели: лес кандры находится именно тут.
Фэрил, которая после гибели Рейго переселилась на верблюд Аравана, зачарованно произнесла:
— Кольцо Додоны!
— Может быть, малышка, может быть, — задумчиво проговорил эльф.
Теперь предстояло каким-то образом спуститься в ущелье. На первый взгляд обрыв казался совершенно неприступным, но после упорных поисков друзья наткнулись на вход в узкую темную расщелину, которая вела вниз. Путники спешились. Дальше идти вместе с животными было опасно: вполне возможно, что расщелина заканчивалась тупиком, и в этом случае обратно верблюдам было бы уже не выбраться. Риата и Урус пошли на разведку, а другие остались поджидать их.
Спустя долгих полчаса снизу донесся крик джиллианской вороны. Гвилли с облегчением вздохнул и заявил:
— Отлично! Путь свободен: можем идти.
Халид с удивлением уставился на баккана.
— Да это же Риата! — объяснил варорец. — Она нам знак подает.
— А откуда ты знаешь, что это не ворона каркает? — недоверчиво осведомился гленец.
— Такой вороны в пустыне не найдешь — так каркают только птицы в болотах Джиллиана.
Халид согласно кивнул и направился к верблюдам. Вскоре путники, преодолев сопротивление упрямых животных, осторожно спускались верхом по покатому дну расщелины. Наконец впереди замаячил свет, а еще через несколько минут друзья оказались в каньоне, и яркие лучи солнца ослепили их.
Когда глаза немного привыкли к свету, путники увидели перед собой две темные фигуры и лишь через несколько секунд поняли, что это Урус и Риата.
Риата и Урус взгромоздились на неохотно подставивших им свои горбатые спины дромадеров, после чего вся компания спустилась вниз по каменистому склону и продолжила путь по раскаленному дну ущелья. По обе стороны от путников отвесно вздымались рыжевато-красные стены каньона, расстояние между которыми составляло около полумили. В качестве ориентира друзья избрали шум водопада, раздававшийся немного южнее.
Постепенно редкая блеклая травка и колючий кустарник сменялись более сочной растительностью. Впереди замаячили очертания деревьев, и уже можно было разглядеть, что это не пальмы. Рокот воды усиливался.
