Когда зазвучали первые ноты, я прикрыла глаза, а спустя еще пару мгновений легонько толкнула Лиона в грудь, чтобы он меня отпустил. И тут же посмотрела в глаза, говоря, чтобы он не уходил. Ведь нам можно еще один танец исполнить только вдвоем, верно?
Ответить было некому, поэтому я просто начала петь:
Я тебе не накапала зелий, не прочла заклинаний,
Не живёт под моей постелью исполнитель желаний.
Слабая женщина — я колдовать не умею,
Вовсе не то, что ты думал: ни ведьма, ни фея…
Вампир принял мой вызов. И со следующих слов начался наш танец. Танец, который я хочу исполнить только для него, здесь и сейчас. Песня, только для него. И пусть мне простят, что пою я не так хорошо, как Даша или Сафира! Зато — с душой и чувством
Я не могу оставить тебя в покое,
И не могу перестать постоянно сниться.
Не специально я стала твоей паранойей,
Даже не знаю, как это могло получиться.
Не бойся, милый, это всего лишь чувство,
Не управляема сила восторга и грусти,
И ощущения сладостно невыносимы,
Так всегда происходит с теми, кто любит сильно.
Я растворялась в движениях Лиона, таяла от его прикосновений, умирала, глядя ему в глаза. Вампир не отпускал меня слишком далеко, а если я сбегала — тут же догонял. И не было понятно, что из нас по песни боится другого и своих чувств. Танец-признание, танец-жизнь, танец-любовь…
И больше не существовало мира вокруг. Лишь музыка, песня и мой любимый вампир.
…Не умоляй меня сделать всё так, как было,
Это не я в твоё сердце булавку вонзила,
Не понимаю, зачем снова делаю больно,
Нежность моя и жестокость совсем бесконтрольны.
Не объяснить, почему наважденья и слёзы,
Именно ты почему болен именно мною.
Не существует ответов на эти вопросы,
Не специально я стала твоей паранойей.
Не бойся, милый, это всего лишь чувство,
Не управляема сила восторга и грусти,
И ощущения сладостно невыносимы,
Так всегда происходит с теми, кто любит сильно.
Я твоей не владею душой, не владею телом,
Ничего не творила с тобой, ты сам всё сделал.
Как наркотик меня прими вместе с пыткой и счастьем,
Так всегда происходит с людьми, ослеплёнными страстью.
Музыка на миг замерла, словно песня уже закончилась, но это было не так. Подчиняясь ее воли, я припала к земле, не поднимая взгляда на вампира. И продолжила петь тише, словно с отчаянием… но вместе с тем с любимыми нотками дяди Алекса. Нет, недаром прошли его уроки обольщения в детстве, недаром!
Я так слаба, так беспомощна, так уязвима,
Я упаду, если не за что будет держаться.
Хаос в моей голове, а в глазах испарина,
Кажется это смешным — от меня защищаться.
Я никаких психотропных не знаю секретов,
Ни изощрённых ловушек, ни тактики боя.
Это всего лишь любовь, нет вины моей в этом,
Не специально я стала твоей паранойей.
Лион снова подходит, поднимает на ноги, прижимает к себе, скользя руками по моему телу. Глубокие прикосновения теплых рук, пробуждающие чувства и страсть, отчего горло на миг перехватывает. Но танец продолжается. Я смотрю в глаза цвета молочного шоколада и, позволяя меня вести в танце так, как заблагорассудится вампиру, допеваю последний куплет:
Не бойся, милый, это всего лишь чувство,
Не управляема сила восторга и грусти,
И ощущения сладостно невыносимы,
Так всегда происходит с теми, кто любит сильно.
Я твоей не владею душой, не владею телом,
Ничего не творила с тобой — ты сам всё сделал.
Как наркотик меня прими вместе с пыткой и счастьем,
Так всегда происходит с людьми, ослеплёнными страстью. [9]
Последнюю строчку я уже не пропела, а прошептала на ухо Лиону горячим шепотом. Музыка затихла, и мы замерли, глядя исключительно друг на друга и тяжело дыша.
Некоторое время на поляне стояла тишина. А потом, не поверите, раздались аплодисменты. Вот только мы этого не услышали. Ибо вампир, отмерев, коварно улыбнулся и поцеловал меня. Так, что я сразу поняла — в дальнейшем праздновании на сегодня мы вряд ли примем участие. Лион подтвердил мои мысли, резко подхватив меня на руки. В следующий миг мы были уже далеко от костра, поляны и семьи…
Первое, чем меня порадовал новый день — персональная грелка тяпнула меня за ухо. Ну, вернее, Лион. И не совсем тяпнул, а нежно так укусил, щекоча дыханием кожу и заставив улыбнуться. Сладко потянувшись в кольце теплых рук, я лениво приоткрыла один глаз и посмотрела на вампира, сейчас больше был похожего на сытого кота, которого так и тянуло почесать за ушком. Что я и попыталась сделать, попутно намереваясь коварно растрепать и без того взлохмаченные черные волосы. Увы, моим планам сбыться не удалось. Руку поймали и, глядя мне в глаза, с улыбкой поцеловали тыльную сторону ладони. Затем, немного подумав, локоть. Плечо…
Совершенно растаяв, я просто из чистой вредности прошептала, даже не пытаясь скрыть довольную улыбку:
— Если ты так продолжишь… мы опоздаем на завтрак…
К этому моменту коварный вампирюга добрался до ключицы, попутно кончиками пальцев нежно вырисовывая какие-то узоры у меня на спине. Сии нехитрые действия мешали мне думать, чего, вероятно, и добивался Лион. Нет, одна-то мысль точно была…
На миг замерев, вампир с самыми соблазнительными нотками уточнил, слегка касаясь губами моей шеи:
— А ты хочешь есть?
Я нарочито задумалась, прикусив нижнюю губу и откровенно наслаждаясь легкими поцелуями Лиона, на которые так и тянуло ответить чем-нибудь большим. Пока же только ласково провела ладонью по шее вампира к груди, легонько скользнула на живот и… нарочно замерла, услышав, как дыхание Лиона стало глубже. Довольно улыбнувшись, все-таки призналась:
— Пока что нет…
Вампир мой ответ понял правильно. Всего миг — и я лежу спиной на кровати, а надо мной нависает Лион. Он не прижимает меня, оставляя иллюзию свободу, мол, если только захочу, могу оттолкнуть и уйти. Вот только взгляд шоколадных глаз такой… Инкубам до этого вампира, как чертям до ангельского сана!
— Ну а мой завтрак уже и так здесь, — нагло заявляет Лион и снова целует мою шею, но на этот раз куда настойчивей. Затем, на миг отстранившись, вампир шутовски оскалил клыки, но я-то знаю, что он не голодный, потому без спроса обвила руками его шею и притянула к себе, подставив вместо шеи губы. Между тем руки вампира словно живут своей отдельной жизнью, скользя по моему телу глубокими, чувственными прикосновениями. А учитывая, что за годы Лион успел изучить мои самые чувственные места…
