Над самой землей повисло здоровенное черное облако со странно четкими краями, от одного взгляда на которое почему-то поднялись дыбом волосы на затылке. Он попятился, успев заметить, что и чистильщики настороженно отступили на пару шагов? Альмод с полминуты напряженно вглядывался — или вслушивался? — в то, что получилось. Потом в его поднятой ладони соткалось нечто похожее на мяч… или клубок? Чистильщик подкинул это вверх. Предмет завис на миг, а потом исчез в облаке, оставив снаружи что-то похожее на конец золотистой шелковой ленты.
— Ингрид, вперед. Эрик — идешь за ней в трех шагах, и упаси тебя Творец отойти от ленты дальше, чем на шаг. Фроди, я последний.
Ингрид шагнула в облако и исчезла. Не так, как бывает в тумане, когда очертания постепенно расплываются, пока не станут совсем неразличимыми, а словно за спиной закрылась дверь.
— Давай, — сказал Альмод.
Эрик выдохнул короткую молитву, шагнул в черноту и едва удержался на ногах. На миг ему показалось, что небо и земля поменялись местами, желудок подскочил к горлу и затрепыхался, не желая устраиваться обратно. Он сглотнул горькую желчь, огляделся.
Все вокруг было неправильным. Красная земля. Черное небо. Синее мохнатое солнце, раскинувшее в стороны извивающиеся щупальца.
— Что застыл, шевелись, — ощутимо толкнул в спину Фроди.
Лента лежала на красной земле золотой полосой, прямой, как натянутая струна. Эрик послушно зашагал следом за Ингрид, размышляя, что если и вправду существуют подобные места, то в них самое место демонам. И в следующий миг понял, что накаркал. Откуда-то со стороны солнца — поначалу ему показалось, что это оторвался злой луч, расщепившись на щупальца — беззвучно ринулось нечто. Эрик, вскрикнув, инстинктивно рванулся в сторону. Что-то вцепилось в плечо — сильно и жестко, сколько не ни дергайся — не вырвешься.
— Сказано было: от ленты ни на шаг, — прошипело из-за спины. — Память девичья, башковитый?
— Сам ты, — огрызнулся Эрик, вырывая руку.
Нечто стремительно отлетело обратно, словно стукнувшись о преграду в полуярде над головами. Остановилось, снова рванулось к ним, расплескало щупальца по чему-то невидимому.
Охнул Альмод. Эрик оглянулся: командир замер, скрючившись, сжимая виски. Выпрямился.
— Вперед, быстро!
Ингрид рванула по ленте туда, где, если хорошо вглядеться, можно было увидеть что-то похожее на облако.
Эрик замешкался.
— Тебе отдельное приглашение надо? — ехидно поинтересовался Альмод. Снова поморщился. — Вперед и бегом, ну!
И, похоже, «бегом» и в самом деле означало бегом, потому что за спиной ровно и часто топали башмаки Фроди, подгоняя, и Эрик несся так, словно за ним гнались разом все демоны из его детских страхов. Он сам не понял, как небо снова стало синим, а под ногами оказалась зеленая трава.
Трава? В окрестностях университета едва истаивал снег. Эрик не додумал эту мысль, сложился вдвое, пытаясь отдышаться. Фроди отдернул его в сторону, оттаскивая от прохода, из которого выступил Альмод, на ходу сбрасывая — не распуская — плетение. Нити рассыпались. Командир ухмыльнулся:
— Удержал.
Смахнул кровь из-под носа, растер — между пальцами полыхнуло пламя.
— А что… — начал было Эрик.
— Сдохли бы, если б не удержал, — сказал Фроди.
— Однозначно. Небо было черное, — непонятно добавил Альмод.
Эрик хотел было спросить, что это значит, и что за странное чудище это было, и почему они все так уверены что это был бы конец, ведь если все, кто не удерживал плетение под черным небом однозначно мертвы, то кто мог об этом рассказать? — и много что еще, но тут Альмод снова выпрямился, чуть склонив на бок голову, словно к чему-то прислушиваясь, а рядом так же замерла Ингрид.
Эрик и сам успел — не услышать, скорее почувствовать — что-то странное, словно трещала сама ткань бытия, прежде, чем его толкнули, сбивая с ног. Он отлетел на добрых два ярда, удар о землю вышиб из легких воздух, в голове зазвенело. Откуда-то, словно издалека, донесся крик, прорвался сквозь звон в ушах. Эрик вскочил. Рядом корчился и кричал Фроди, а на спине у него расползалось…
Это походило на пчелиный рой, или на муравейник, или на термитов, про которых писали путешественники, только у этих — штук? существ? — не было ни голов, ни ног… да вовсе не было ничего, похожего на органы. Словно какой-то шутник просунул в дыру мира устье огромного мешка, заполненного каплями и бусинами дымчатого стекла и начал высыпать их, предварительно швырнув пару пригоршней на человека.
И там, где они коснулись тела, рассыпалась трухой одежда, исчезала плоть.
Альмод, не касаясь, отшвырнул Фроди в сторону, переворачивая на живот, и пустил с ладони поток слепяще-желтого огня. Эрика едва не вывернуло от запаха паленого мяса, а Фроди закричал еще громче и отчаяннее. Пламя исчезло. Фроди вскинулся на четвереньки, снова распластался по земле, не переставая кричать. Альмонд яростно выругался и в начатом плетении Эрик узнал свое дипломное. Только у него получалось через два раза на третий, а чистильщик работал быстро и уверенно. Но зачем?
— Я не удержу одна! — крикнула Ингрид.
Эрик оглянулся.
Капли, или насекомые, или чем там на самом деле были эти тусветные твари, все сыпались и сыпались, но не отскакивали от земли, а будто прилипали к ней, раскатываясь в стороны, и там, где только что росла трава, уже не осталось ничего даже похожего на зелень. Но разглядеть получше Эрик не мог, потому что Ингрид плела барьер, и твари уже не катились, а натыкались на него и собирались сперва горкой, потом — словно наполняя огромный невидимый стакан.
— Что делать? — спросил он.
— Жги!
Пламя бессильно скользнуло и рассыпалось.
— Горячей!
Эрик прокусил губу до крови. Внутри столба, очерченного Ингрид, полыхнуло изжелта-белым.
— Так?
— Да. Теперь держи!
Он кивнул, понимая, что надолго его не хватит. Дар даром, способности способностями, но ничто не дается просто так.
Ингрид шмыгнула носом, втягивая красную каплю.
— Альмод! Все ляжем!
— Готово.
Чистильщик выпрямился, шагнул ближе, и Эрик снова узнал свое плетение. Только теперь это походило на мельчайшее сито, подставленное как раз под «устьем», из которого все сыпались и сыпались твари.
— Ингрид, можешь отпускать.
— Но…
— Подхвачу, если что. Мне любопытно, — он улыбнулся. Эрик не раз видел подобное выражение лица у профессоров, собиравшихся показать школярам интересный эксперимент.
— Нашел время, твою мать!
Он снова ухмыльнулся:
— Как еще проверить, не попробовав? Отпускай. Эрик, ты тоже.
Пламя погасло. Столб дохлых тварей осыпался со стеклянным звоном. Ничего не произошло. Только падали и осыпались новые капли, ведя себя как совершенно обычная стеклянная дробь, круглая и безвредная.
— Охренеть, — выдохнула Ингрид, оседая наземь.
— Ага, — согласился Альмод. — Вот тебе и нет практического применения.
— Так они в самом деле живые? — поинтересовался Эрик.
Ни за что бы не поверил. Но плетение действовало на эти… штуки? тварей? — как на любое живое существо: когда распад берет верх над созиданием, приходит смерть.
— Не просто живые. Разумные. Если дать им этот разум проявить.
Ингрид передернулась.
— Не накаркай.
— Не в этот раз точно, — пожал плечами Альмод. — Эрик, подхватишь? Твое плетение, в конце концов.
Эрик кивнул, сосредоточился. Хоть бы с первого раза получилось, еще не хватало опозориться перед этими.
— Да ладно? — удивилась Ингрид.
Альмод кивнул.
— Любимчик Лейва, значит… — протянула она.
— Хватит! — не выдержал Эрик. — Я не виноват, что у меня есть мозги!
Плетение, конечно же, сорвалось. Он ругнулся, начал сначала.
— Ингрид, присмотри за Фроди, — сказал Альмод. — Мы вдвоем разберемся.
Твари сыпались. И сыпались.
— Как долго это длится обычно? — спросил Эрик.
— По-разному. Когда пару минут. Когда час. Однажды — сутки, и мы уже думали, что не удержим.
