— «Рухнет с последним дыханьем героя»...— Аннабет чуть изменила строку, в глазах ее стояли слезы: — «И ты утратишь любовь, что хуже смерти порою»... Вот такая была последняя строчка. Что, теперь ты доволен?
Лучи солнца словно стали холоднее, чем были минуту назад.
— Ох,— пробормотал я,— выходит, Лука...
— Перси, я не знала, что означали эти слова. Я подумала, что...— Аннабет на минуту беспомощно замолчала, потом продолжала: — Долгие годы Лука был единственным, кому было до меня хоть какое-то дело, поэтому я и думала...
Не успела она договорить, как перед нами, совсем рядом, вдруг вспыхнул яркий свет, будто чья-то невидимая рука подняла в воздухе золотой занавес.
— Тебе не за что извиняться, моя дорогая.
На холме стояла высокая женщина в белоснежном одеянии, ее темные волосы были заплетены в косы.
— Гера,— выдохнула Аннабет.
— Ты нашла ответы, как я и ожидала.— Богиня улыбнулась.— Твой поиск окончился успешно.
— Успешно? — слабым голосом переспросила Аннабет.— Лука пропал. Дедал мертв. Пан умер. И это вы называете успехом?
— Зато наша семья в безопасности,— возразила ей Гера.— Тем, кто ушел, там лучше, моя дорогая. Я горжусь тобой.
У меня сжались кулаки. Я не верил тому, что слышал.
— Так это вы заплатили Гериону за то, чтобы он пропустил нас через свое ранчо?
Богиня пожала плечами. Платье на ней переливалось всеми цветами радуги.
— Не к чему вам было там задерживаться.
— Но Нико вас не интересовал. Вы, наверное, даже радовались, что он переметнулся к титанам.
— Не надо говорить об этом.— Она сделала руками отстраняющий жест.— Сын Аида сам изъявил такое желание. Да и никто не хочет, чтобы он вертелся среди нас. Он не из нашей семьи.
— Выходит, Гефест был прав.— Тут я разозлился.— Вам нет дела до живых людей, вас интересует только выдуманная вами идеальная семья.
— Осторожнее со словами, сын Посейдона.— Глаза Геры опасно сверкнули.— Там, в лабиринте, я сделала для вас больше, чем ты думаешь. Я поддерживала тебя, когда ты встретился с Герионом. Это я направила твою стрелу так, чтобы она пронзила три его сердца. Я отослала тебя на остров Калипсо. Показала тебе путь к горе титанов. Аннабет, дорогая, вы сами видите, как велика была моя помощь. И я с радостью приму принесенные вами пожертвования. В мою честь.
Аннабет стояла неподвижно как статуя. Она могла поблагодарить богиню. Могла пообещать выложить на жаровню целое блюдо барбекю и потом забыть это сделать. Но она упрямо сжала зубы и молчала. В точности так она выглядела, когда спорила со сфинксом, не желая отвечать на слишком легкие вопросы, хоть это и могло поставить ее в трудное положение. Я понял, что именно это мне нравится в Аннабет больше всего.
— Перси прав.— Она повернулась спиной к богине.— Это вы не принадлежите нашей семье, повелительница Гера. Так что, спасибо, конечно... Хоть за что мне говорить вам спасибо?
Вопль, который издала Гера, был пострашнее вопля всех эмпус, вместе взятых. Силуэт ее задрожал и завибрировал в воздухе.
— Ты еще пожалеешь об оскорблении, которое нанесла мне, Аннабет! И очень сильно пожалеешь!
Я поторопился опустить глаза, потому что богиня приняла свой настоящий облик и исчезла.
На вершине холма опять воцарился мир. Пелей, дракон, охранявший золотое руно, дремал под сосной с той же безмятежностью, как и прежде, будто ничего не случилось.
— Ладно, пока,— заторопилась Аннабет.— Мне пора.
— Послушай, Аннабет...— начал я.
Я вспомнил о горе Сент-Хеленс, острове Калипсо, Луке, Рейчел Элизабет Дэр, подумал о том, как сложно все стало. Мне нужно было сказать Аннабет, что я вовсе не хотел избегать ее.
Но тут с дороги протрубил в рог Аргус, и момент был упущен.
— Тебя зовут. Будь осторожен, Рыбьи Мозги.
И Аннабет вприпрыжку побежала по склону холма. Я не сводил с нее глаз, пока она не оказалась у домиков. Но Аннабет ни разу не оглянулась.
Через два дня у меня был день рождения. Я не особенно люблю его праздновать, поскольку этот день всегда был одним из первых после возвращения из лагеря, так что никто из ребят не мог прийти ко мне в гости. К тому же много ли радости прибавлялось с каждым таким днем, если в пророчестве ясно было сказано, что в шестнадцать лет мне предстоит либо спасти мир, либо его разрушить. А сегодня мне как раз исполнялось пятнадцать. Времени оставалось в обрез.
Мама закатила у нас дома настоящую вечеринку. Она пригласила в гости Пола Блофиса, и я был ему рад. Тем более летом Хирон напустил столько Туману в школу Гуди, что теперь никто там даже не подозревал о моем участии во взрыве в музыкальном классе. Все они, и Пол Блофис в том числе, были убеждены, что маньячкой-поджигательницей оказалась Келли, а я — всего лишь невинный школьник, который сбежал с места происшествия, поскольку отчаянно перепугался. Так что в следующем месяце мне предстояло начать занятия, и если я хочу сохранить за собой свой личный рекорд — напомню, каждый учебный год меня выгоняют из очередной школы,— то мне следует хорошо постараться.
Тайсон тоже, конечно, пришел меня поздравить, и мама испекла специально для него два особых синих торта. Когда они, устроившись в гостиной, принялись надувать воздушные шарики, Пол Блофис попросил меня помочь ему на кухне.
Только мы с ним стали разливать пунш, как он вдруг сообщил:
— Я слышал, что твоя мама записала тебя на водительские курсы. Будешь с этой осени их посещать.
— Ух ты! Здорово. Скорей бы.
Серьезно, мне ужасно хотелось получить водительские права, но мысли мои сейчас были совсем не об этом, и мне казалось, Пол понимает меня. Странно, но иногда он мне здорово напоминал Хи-рона, как будто он тоже мог посмотреть на тебя и понять, о чем ты думаешь. Может, у всех настоящих учителей так бывает?
— У тебя было сложное лето,— продолжал он.— Мне кажется, что тебе пришлось расстаться с чем-то для тебя очень важным. Были проблемы с девочками?
Я уставился на него.
— Откуда вы знаете? Мама наябедничала? Пол шутливо поднял руки вверх.
— Твоя мама не сказала мне ни слова. И я ничего не вынюхивал. Но я чувствую в тебе нечто, что делает тебя не похожим на других детей,— такое, что буквально ставит меня в тупик, Перси. Но мне самому когда-то было пятнадцать, и по выражению твоего лица я вижу, что тебе нелегко пришлось этим летом.
Я кивнул. Я пообещал маме рассказать Полу всю правду о себе, но сейчас был явно неподходящий момент. Нет, пока рано.
— В лагере, где я был, погибло несколько ребят, — принялся объяснять я, стараясь как-то лавировать между правдой и ложью.— Они не то чтобы были моими близкими друзьями, но вроде того.
