— Ты снова не был со мной откровенен, партнер, — укоризненно сказал я. — Придержал джокера в рукаве — а ведь у нас могло бы быть на двух мертвецов меньше!
— Одного мертвеца и одного полудохлого вампира, — возразил Малыш. — Что касаемо русского — он был хорошим парнем, не спорю, но все же мог в конце пути превратиться в конкурента, опасного конкурента. А потому я рад, что он убрался с игровой доски. Ну а этот бедолага-кавалерист… Крис, я ведь не знал, с чем нам предстоит столкнуться в этих горах. Этого не знал даже ты, а потому мой, как ты выражаешься, джокер должен был оставаться в рукаве — он слишком дорогая штука, чтобы пропадать «за так».
— Ладно, — вздохнул я. — Раз уж ты молчал столько времени — придержи язык еще немного. Всякое может быть — а я не хочу, чтобы из-за моего длинного языка наши краснокожие приятели загодя узнали о готовящемся сюрпризе.
Уин понимающе кивнул.
— Ты им скажешь или мне самому сделать это? — спросил он, покосившись в сторону хижины.
— Наверное, я. Хотя, — улыбнулся я, — честно предупреждаю, проповедник из меня хреновый.
— Ничего страшного, — спокойно отозвался гном. — Я вообще никогда не умел убеждать людей — из-за чего мне и пришлось научиться хорошо стрелять! Впрочем, — добавил он, — один совет я тебе дать могу. Начни с принцессы.
— Почему?
— Она тебе поверит. А остальные поверят ей.
Гном, разбирающийся в психологи людей и эльфов? Не-ет, скорее я поверю, что он просто угадал!
* * *
— Риск велик, Крис.
Забавно… я и не заметил, когда мы успели перейти на «ты». Ведь с утра я еще был для нее просто «мистер Ханко».
— Рискованно сидеть здесь, ничего не предпринимая, — возразил я.
— За вами все равно будет погоня.
— О погоне позаботится Ойхо, — сказал я. — И потом, краснокожие тоже умеют считать — а восемь оставшихся больше, чем трое ушедших.
— Мне все равно не нравится этот план, — тихо сказала эльфийка. — Но… ты прав, иного выхода у нас нет. Подожди здесь…
Она скользнула в глубь хижины и почти сразу же вернулась назад с небольшим зеленым свертком в руках.
— Возьми… это целительскйй набор, наш, эльфийский…
Развернув сверток, я озадаченно уставился на множество кармашков, охарактеризовать содержимое которых мог одним-единственным образом: пахучая трава!
— Иллика, я же все равно не разберусь в этих лепестках и стебельках, — жалобно сказал я.
— Там ко всему есть ярлычки!
— Угу. С надписями на квенья.
Вам никогда не доводилось видеть пристыженного эльфа? Исключительно забавное зрелище!
Я начал было сворачивать аптечку обратно — и замер, когда изящная ручка положила на сверток пистолет с затейливо обмотанной рукояткой, а рядом — две запасные обоймы.
— Надеюсь, — мягко сказала принцесса, — этот мой дар больше придется тебе по вкусу.
— Иллика… — растерянно начал я — и осекся, почувствовав, как прохладные тонкие пальчики касаются моего запястья.
— Крис…
Даже сейчас, в изодранной о камни куртке, с потускневшими от пыли волосами и дорожками слез на щеках, она была ничуть не менее прекрасной, чем в тот миг, когда я увидел ее впервые. Четыре дня — целую вечность — назад.
— …буду ждать тебя.
И я вдруг с пронзительной ясностью осознал, что Иллика — никакое не преисполненное древней мудрости вечно юное существо. Какие, к чертям, межрасовые различия… люди… эльфы… все это отлетело, словно засохшая грязь, когда я понял, что в мои глаза с надеждой и испугом смотрит влюбленная в меня девчонка.
Бренда Карлсен, ацтековед
Мой друг-аббат однажды — к счастью, не за едой — в очень простых и понятных выражениях поведал, что чувствует распинаемый на кресте человек: палящие лучи солнца, жажда, а главное — отек легких из-за затрудненности их вентиляции. Аббат очень серьезно исследовал этот вопрос, мечтая таким образом явить миру еще одно свидетельство божественности Христа — ибо обычный человек, по его мнению, никоим образом не мог вести долгих бесед, подобных тем, что вел Спаситель с Иоанном.
Сейчас этот разговор вновь и вновь оживал в моей памяти в мельчайших подробностях. В прохладном полумраке каменной темницы я могла не думать о первых двух пунктах меню, зато смерть от удушья маячила передо мной во всем своем отвратительном обличье — и надеяться оставалось лишь на заступничество Святой Девы… и на крохотный кусочек камня, на котором едва удерживались пятки.
Потом чадящий факел выплюнул последнюю струйку дыма и погас. Я осталась во тьме кромешной, и тишину нарушал лишь стук капель в углу, да мое собственное хриплое дыхание. Затем я перестала слышать и его.
Вечность спустя что-то прохладное осторожно коснулось моего лба. Открыв глаза, я без особого удивления увидела склонившегося надо мной ангела… по крайней мере, до сего дня я искренне полагала, что только ангелы могут быть столь прекрасны. Но откуда у ангела может взяться свежая ссадина под глазом и остроконечные ушки?
— Вы очнулись? — нежнейший голосок вновь воскресил было мысль о райских кущах — но потрескивание факела окончательно перечеркнуло ее. — Вам лучше?
— Кто… вы?
— Вообще-то, — произнес кто-то невидимый за моей головой, — мы сперва намеревались задать этот вопрос вам.
— Охотница на вампиров. Номер лицензии вспоминать?
— Обойдемся без него, — усмехнулся невидимка. — Рискну предположить, что именно ваше ремесло привело вас сюда?
— Ну… в какой-то мере.
— Отличное место для представителя вашей профессии.
— Издеваетесь? — я вывернула шею, стараясь разглядеть говорившего. Человек, лет сорока, в изорванном синем мундире, заботливо разглаживал полуоторванный шеврон на правом плече.
— Сержант иронизирует, — возразили мне из дальнего угла. — Пытаясь таким образом обыграть тот факт, что в этом городе очень много работы для представителя вашей профессии.
— О, благодарю, я успела это заметить, — огрызнулась я. — Как-никак, сижу здесь уже неделю.
Больше всего в происходящем меня удивляло именно то, что эту неделю я ухитрилась пережить. Скажи кто мне прежде, что угодивший в лапы к такому большому количеству вампиров охотник протянет дольше пяти вздохов — рассмеялась бы в лицо. Однако вот — протянула, и даже относительно спокойно. Мелкие шалости вроде недавнего распятия не в счет, в остальном же — почти как в приличной тюрьме. Ну, избили пару раз — зато изнасиловать даже не пытались… впрочем, последнее могло быть из-за недостатка возможностей, а не из-за отсутствия влечения.
