- Может, расскажешь, про черепах-то?
- Зачем тебе?
- Интересуюсь.
- Спроси у выродка.
- У него память отшибло. Зато у тебя, смотрю, все с этим в порядке, мемуары пишешь.
- Ничего я тебе не скажу. Не хочу. Дознавайся сам. А мне недосуг. Убирайтесь!
Ленивое любопытство сменилось у старика внезапным приступом раздражения. Лицо потемнело. Глаза засверкали.
- Не надо его спрашивать, - внезапно вмешался в разговор Руслан. - Ему неприятно мое присутствие. Пойдемте. Я и так узнал все что хотел.
- Зато я - не все! - рыкнул Сергей. - Придется тебе, хрен собачий, все же со мной поговорить.
Углов достал из-за голенища плоское, короткое почти без рукояти лезвие. Лепесток привычно лег в ладонь. Такому способу дознания не могла помешать ни какая решетка. Но старик, паче чаяния, не испугался, наоборот, расхохотался издевательским, каркающим смехом. А когда просмеялся, резво как молодой вскочил, задрал рубаху и выставил гостям тощий, голый зад:
- Поцелуй меня в гузно! Если попадешь!
Железный лепесток вместе с кистью двинулся вперед, но движению помешал Руслан:
- Нельзя!
Пожалуй, Илья в первый раз слышал, как парень кричит. Сергей обернулся. Илье показалось, тот сейчас кинется на Руслика. Но Углов как всегда не оправдал.
Отшатнулся, руку с ножом спрятал за спину.
- Зачем ты меня остановил? - вопрос прозвучал не зло, скорее, с досадой.
- Здесь другие физические законы, - сообразил Илья. - Да, Руслик? - Тот кивнул.
- Кинешь нож, а он к тебе же и вернется или к кому-нибудь из нас.
Илья еще говорил, а Сергей уже развернулся к хозяину дома:
- Прощевай, почтенный. Увидимся.
Тот оправился, встал во весь рост у стола. Ладонь - на недописанном листе.
Статуя. Памятник! А гости попятились, не решаясь показывать спины. Даже Сергей.
Хозяин проследил за их маневром и, когда люди вышли за порог, крикнул:
- От вас завтра уже ничего не останется. Завтра! Сегодня ночь праздника, все перепились, иначе вы и шагу бы не ступили в Джудекке. Гуляйте, пока не рассветет, а там - котел. Слышишь, Шрам?
- Сергей дернулся.
- Я и второго узнал. Носатый, худой, черный - хирург. Гаслан обещал его сюда на веревке притащить и заставить работать. Ну, Гаслан - известный дурак. И про выродка говорили. Всю вашу компанию утром схватят. А пока гуляйте. Дышите.
На улице обдало влажным ветром. В воздухе присутствовала близость огромной, воды.
Выйти бы сейчас к берегу и хоть на досточке, только - подальше… Ага, а рядом пристроится Большая местная Достопримечательность и проводит прямехонько к себе в желудок.
Они, не сговариваясь, повернули на встречу ночному бризу.
Руслан как никогда выбился в лидеры. Но, когда компания вывернула из узких переулков на площадь, выяснилось, что дорога к морю перекрыта. Перед ними встала еще одна стена поменьше: с бойницами по верху, с массивным замковым зданием.
Между зубцами крепостной стены горели факела, мелькали силуэты дозорных. Стена охранялась.
Люди устало опустились на землю. В безлюдной, беспросветной ночи ничего не оставалось, кроме как сесть у края надежды и ждать рассвета.
- Ты чего к морю побежал? - устало спросил Сергей Руслана, впрочем, кажется, не надеясь на ответ. Но тот отозвался:
- Если у пирса лежит хоть одна черепаха, мы бы ушли.
- Куда?
- Отсюда.
Илья с ним согласился. Главное - отсюда. Куда, в сущности, значения не имеет.
Так вдруг потянуло вырваться из смрадного города, из лабиринта, в котором блуждал уже так долго. Сколько? Он задумался над протяженностью времени и понял, что не понимает, сколько его прошло с проявления. Полгода? Год? Три? Бродил чего-то.
Искал кого-то… Дошел до ручки, и сейчас хочет одного - вырваться. Пусть та земля будет совсем чужой. Абсолютную чуждость будет легче принять, нежели, похожую на родной мир, злую карикатуру - жизнь города Дита. Осознание и сожаление придавили, заставили стонать и корчиться. Встрянь сейчас в его терзания Углов - убил бы друга. Но тот сидел понурясь, даже на стену не смотрел.
Но, долго маяться от пустых мечтаний, было не с руки. Того и гляди, набегут, и в соответствии с прогнозом благообразного старца, утащат на правеж. От тутошних, пожалуй, каторгой не отделаешься, пристроят в котел, клювом щелкнуть не успеешь.
Как только проползла тихой змейкой эта мысль, Илья загнал тоску-печаль подальше, и первым поднялся на ноги. Мешок привычно лег на плечи. Он еще пободается. Один ли, с ними ли вместе - не важно. Затеряться можно не только в большом городе или сельве. Вон сколько улочек. Ну и что, что в них по два три дома, важно: залечь и оглядеться.
Только хотел предложить свой план, как весенним медведем завозился Углов; встал, начал трясти мешок, укладывая пожитки ровнее. Руслика пришлось поднимать вдвоем.
- Идти сможешь? - Сергей уже взвалил на плечи оба мешка.
- Куда?
- Сховаемся. Спрячемся пока. Дальше - видно будет. Нет таких крепостей, куда бы, ни проник русский мужик, если его не пускают с парадного хода.
- Я не русский.
- На мне поедешь. Проползем. А Илюшка следы заметать будет.
И в очередной раз отлегло. Даже если ему не вырваться, не уйти - рядом люди, с которыми можно жить. Не посторонние, не случайные - те, кто нужен тебе и кому нужен ты. Пожалуй, в той давней, нормальной жизни таких было… А может, и не было?
Они свернули в первый попавшийся переулок, миновали три дома в курчавой зелени, прошли в короткий тупичок, и - о диво - опять освещенная, распахнутая дверь.
Ученые уже! Но тихо убраться не удалось. На пороге показался хозяин и заголосил на всю округу:
- Да, какие гости у нас! Проходите скорее. Все у меня есть: и одежда, и еда, и вино, и травка, если желаете. Если имеете, на что менять - не пожалеете!
Готовый юркнуть в первую попавшую щель, Сергей остановился и твердой походкой, вразвалочку, пошел к освещенному прямоугольнику. Остальным ничего не оставалось, как следовать за ним.
Они попали в магазин! Сергей даже матюгнулся - перешагнул порог и чуть не налетел на прилавок, с выставленной всячиной. Нормальное сельпо. На дощатом прилавке, вытянувшемся от стенки до стенки, лежали куски мягкого и твердого папира, украшения из кости и камня, железные ножи и даже мечи, замки, шпингалеты (!); обувка: от античных сандалий, до почти новеньких кроссовок фирмы Адидас.
Рядом: рис, мясо, кувшины с пивом, мелкие глиняные флакончики, очень может быть, что и с благовониями. Хотя, Илья такого изыска в здешних землях еще не встречал.
За прилавком на стене, между прочим, висели натуральные колбасы. Копченая шкурка отсвечивала красно-коричневым глянцем.
