Почему-то ему вдруг стало интересно - как комбинат будет называться?… В свое время они с Расяевым, не мудрствуя лукаво, просто взяли первые слоги фамилий. Но с завтрашнего дня сочетание «Каширин и Расяев» утратит смысл…
Собственно, уже утратило.
Продавец внимательно выслушал. Желтые пальцы переплелись подобно клубку гусениц, и из-под капюшона донеслось присвистывающее:
– А что будет, если этой ночью ваш партнер… уйдет?
– По контракту, если один из нас вдруг… уходит, оставшийся получает его долю, - с готовностью ответил Каширин. Именно за этим он сюда и пришел. - Я не хотел… честное слово, не хотел… и сейчас не хочу…
– Понимаю, - донеслось из-под капюшона. - Но порой бывает так, что обстоятельства сильнее нас. Полагаю, времени осталось немного?
– Меньше суток. Потом меня вышвырнут, и тогда если даже Витька… уйдет, мне уже ничего не достанется. Все его наследникам… уж не знаю, кому именно. Он холостой, детей нет…
– Это мне неинтересно, - прервал его продавец. - Что ж… А как было бы желательно вашему партнеру… уйти?
– Быстро. Незаметно. И чтобы меня не заподозрили, - с готовностью отбарабанил Каширин. - У него там охрана… сигнализация… телохранители… боится меня, урод… И если его вдруг кокнут, я автоматически - главный подозреваемый… Мотив-то очевидный, тут и кретин догадается…
– Само собой разумеется. Дайте-ка прикинуть…
Пару минут темная фигура сидела неподвижно, чуть слышно хрустя пожелтевшими пальцами. Потом капюшон шевельнулся, и из-под него прозвучало:
– Деньги при вас?
– Конечно, - торопливо сунул руку за пазуху Каширин.
Толстенькая пачка покинула внутренний карман и бесшумно легла на грязный прилавок. Продавец удовлетворенно шевельнул капюшоном и прошептал:
– Думаю, я знаю, что вам нужно. Сейчас, минуточку…
– Пересчитывать не будете?
– Не думаю, что в этом есть необходимость. Меня редко пытаются надуть… - Его рука появилась из-под прилавка. - Вот, берите…
Каширин недоуменно приподнял брови. Костлявая ладонь с набухшими венами подтолкнула к нему бледно-коричневый бумажный лист без всяких надписей или рисунков.
– Это что? - перевернул листок он. Обратная сторона также оказалась чистой. - И что мне с этим делать?…
– Все очень просто, - откинулся назад продавец. - Это - решение вашей проблемы. Всего лишь напишите на этом листке имя того, кто вам мешает, и он… уйдет.
– Вы что, смеетесь? - прямо спросил Каширин.
– А разве вы слышите смех? - осведомился продавец. - Не сомневайтесь, это надежное средство… Никто ничего не узнает - тени не умеют говорить…
Какую-то минуту Каширин стоял неподвижно, комкая злополучный листок и чувствуя, как к горлу подступает злоба. Как же он сразу не догадался, что ему попытаются впарить какую-то мистическую чушь?!
– Хренова эзотерика, да?… - наконец выдавил из себя он, швыряя дурацкую бумажку обратно на прилавок. - Оставьте себе, спасибо…
Продавец скрестил пальцы, явно догадываясь, какая буря сейчас клокочет в груди Каширина и сколько еще слов так и остались невысказанными. Глубокий капюшон вздрогнул, и из-под него послышалось свистящее:
– Я предлагаю сделку… Возьмите бумагу и оставьте деньги при себе… пока что. Испытайте. Если останетесь довольны - вернетесь и заплатите. При таких условиях вы ничем не рискуете, верно?
– Только потраченным зря временем! - фыркнул Каширин, но все же сунул скомканный листок в карман, не особо заботясь о сохранности покупки. - Полный идиотизм… и я - полный идиот, что сюда приперся!…
Уже на пороге до него донесся пришепетывающий голос продавца:
– Только будьте осторожны… Эта бумага одноразовая, но, думаю, второе применение она все же выдержит… но не третье! Только не третье!
– Бе-бе-бе!… - язвительно скривился Каширин, едва сдерживаясь, чтоб тут же не выкинуть глупый клочок.
В машину он уселся, все еще кипя гневом и мысленно выкрикивая слова, которые нужно было сказать тому сумасшедшему лавочнику. Подумать только, какой щедрый - бесплатно отдал аж целый листок бумаги! Деньги он, видите ли, разрешил пока что оставить у себя… ну еще бы! Попробовал бы этот старикашка их прикарманить!
Едучи по ночному городу, Каширин раскачивался из стороны в сторону и досадливо тряс головой. Последний шанс… последний день… и он истратил его на такую глупость! Чертов полоумный шаман!…
Или нет?… Каширин вдруг задумался, а не свалял ли он дурака? Что если он просто не понял намека?… Может, владелец «Семерки пентаклей» имел в виду, что нужно написать имя жертвы и отдать листок ему, а уж он позаботится об остальном?… Черт возьми, Каширину все-таки раньше не приходилось прибегать к услугам киллеров, так откуда же ему знать, как у них принято вести дела?!
Хотя нет, вряд ли. Настоящий киллер, столкнувшись с недогадливым клиентом, уж верно намекнул бы чуточку яснее. Нет, все это просто афера, рассчитанная на легковерного дурачка. Оставь Каширин этому типу деньги - и уже наутро на этом месте не будет ни вшивого магазинчика, ни его хозяина…
Мимо промелькнула неоновая вывеска. Бар. Рука сама собой нащупала пухлую шелестящую пачку…
Наутро Каширин проснулся с великим трудом. Голова трещала и раскалывалась, во рту першило так, словно туда высыпали ведро песка, слюна приобрела едкий вкус, ноги подкашивались, не желая волочить измученное тело к ванной.
Да уж, ночка выдалась бурная…
Из зеркала глянула измятая рожа с глазами, испещренными кровавыми прожилками. Каширин открыл кран и сунул голову под холодную струю. Стало чуточку легче.
Выпив стакан холодного кефира и заев его черствой горбушкой, он устало взглянул на часы. Пять минут двенадцатого. Осталось меньше часа.
Меньше часа… меньше часа… Взгляд упал на скомканную тряпку, распластавшуюся в коридоре. Мозг некоторое время напряженно тужился, пытаясь сообразить, что это такое и зачем оно тут лежит. Наконец разгадка объявилась - пиджак, конечно… Причем до сих пор пахнущий чем-то непонятным, но, вне всякого сомнения, спиртосодержащим.
Да, ночка и в самом деле выдалась бурная…
Рядом с провонявшим пиджаком валялся смятый коричневатый листок. Чтобы понять, что это такое, Каширину понадобилось еще больше времени, но в конце концов он вспомнил. Та дурацкая бумажка…
Криво усмехнувшись, он поднял и расправил вчерашнюю покупку. Хотя покупку ли?… Заплатить он за нее не заплатил, и исправлять этого не собирался…
Какой-то миг Каширин рассеянно смотрел на коричневый прямоугольник. На столе, как нарочно, оказалась ручка. Каширин зевнул, пожал плечами и вяло подумал, что написав два слова, он всяко не перетрудится.
