ЛУНА ПРИБЫВАЕТ
День
Утро было серым и сонным.
Снегу за ночь навалило по колено. Дозорные зубры протоптали в нём широкие тропы. Под снежными холмами у потухших костров сладко спали те, кто не пошёл в шатры. То там, то сям жизнерадостно торчали из сугробов мохнатые валенки или варежки. Иные подрагивали, когда их хозяева дёргали во сне конечностями.
А по границе лагеря виднелись цепочки волчьих следов. Побоялись ли волки напасть, или просто любопытничали — так и осталось загадкой.
Обитатели мельницы блаженно спали почти до обеда. Спали бы и дольше, если бы не проголодались.
— А может быть, поход за реку на сегодня отменяется? — осторожно спросил архивариус. — Лунный волк же не пришёл почему-то.
— Не знаю, — пожал плечами Марк, уплетающий птекины тушёные грибы. — Хотя догадываюсь, почему нет Лунного волка: мы с ним условились, что он придёт, когда растает утренний иней. С инеем, как понимаете, сегодня вышла накладка.
— А сам ты, Марк, хотел сегодня идти на тот берег? — допытывался архивариус. — Ещё ведь есть время…
— Да мне, честно говоря, всё равно уже, — отмахнулся Марк. — Днём раньше, днём позже.
— Но ты же не написал… — начал архивариус.
— … завещания, — перебил его Марк. — Ничего, как-нибудь так разберётесь с моим имуществом. Ну не знаю я, что вам в качестве пророчества изобразить. Моя фантазия на звеРрском бубне иссякла. Пойду я, умоюсь.
* * *
Лунный волк почти сливался со свежим снегом.
Не дождавшись таяния утреннего инея, волк появился на мельнице, когда холодное солнце встало в зените. Мягко ступая, он шёл между костров, и зубры освобождали ему путь.
Росомаха глухо заворчал, почувствовав приближение своего персонального кошмара. Но, на удивление, удирать на крышу не стал. Забился в угол за Нисиными пяльцами и оттуда недобро зыркал глазами.
Марк быстро дожевал лепёшку и распахнул гостеприимно дверь, приглашая Лунного волка войти.
— Инея не будет, — сообщил ему волк с порога.
— Я уже понял, — ехидно отозвался Марк. — Ничего страшного. Разве что брести по колено в снегу придётся. Сейчас оденусь, и потопаем.
— Вот так, совсем просто? — изумился Птека.
— Ты знаешь, можно, конечно, вприсядку и с песней, да что-то сил нет, — фыркнул Марк.
— Я же не об этом! — обиделся Птека.
— И я не об этом. Но сложности здесь и не к чему. Всё идёт, как и должно идти. И мы пойдём туда, куда должны пойти.
— А знамя?!
Марк покачал головой.
— Угу, Щорс идёт под знаменем, красный командир…. Нет, знамя снимать не будем. Чтобы было куда возвращаться.
— А Диса не вернулась, — вздохнула тихо Илса.
— Она нас догонит, — спокойно сказал Марк.
Он выглянул в окно на шатры и костры внизу. Солнце не принесло сегодня тепла, большая часть таборитов так и щеголяла в шубах и меховых куртках.
— Холодно… — пробурчал себе под нос Марк. — Опять холодно. Всегда холодно.
И принялся утепляться. Натянул вязаный жилет под рубашку, полосатые носки на ноги.
— Я подожду у лестницы, — изрек Лунный волк и вышел.
— Нищему собраться — только подпоясаться, — Марк нацепил вязаную шапку, накинул зубровский плащ. — Ну что, друзья мои, пора?
Как по команде на всех его домочадцах появились меховые одежды.
— Присядем на дорожку, — велел Марк. — По обычаю.
— А где дорожка? — заинтересовался росомаха. — Куда садиться?
— Сядь на пол! На дорожку — это значит перед дорогой.
— Так бы и говорил, — плюхнулся на половик росомаха. — Хорошо, что этот волк ушёл. Можно посидеть спокойно. Подышать.
Лисички, как обычно, расселись на подоконниках. Птека с архивариусом присели к южному столу. Марк — на кровать.
Наступила тишина.
Марк встал первым, первым и вышел. За ним выскользнули лисички, за лисичками — росомаха. Потом выбрался наружу архивариус, а последним уходил Птека, тщательно наложивший на дверь разнообразные засовы.
* * *
Холодный северный ветер полировал скалы водопада. Дул в спину.
Марк шёл от мельницы, не оглядываясь. Увязая кроссовками в глубоком снегу, он прокладывал тропу к мосту. За шестым человеком тянулись звеРри и звеРрики, превращая тропу в натоптанную дорогу.
Всё это было глубоко символично, только Марк плевал на эти символы и предпочел бы брести по чьим-нибудь следам: кроссовки черпали снег, он забивался в полосатые носки и таял. Но жители ЗвеРры откровенно боялись быть впереди Последней Надежды и приходилось топтать нетронутые сугробы. Тропить, как говорят охотники.
Птека, Илса с Нисой, росомаха шли по пятам Марка. За ними — Лунный волк, за ним глава зубров и архивариус. А дальше — все, кто ночевал на берегу ЗвеРры-реки. Ветер раздувал помятые от долгого сна в сугробах меха.
Марк хотел сообщить горожанам, что почти так же отступали французы лютой зимой по старой Смоленской дороге, но сдержался, слишком долго пришлось бы объяснять про Отечественную войну тысяча восемьсот двенадцатого года, про Россию и Францию, про Наполеона, про Кутузова и про происхождение слова "шаромыжник" от изящного французского выражения "дорогой друг".
Ещё Марк думал, не плюнуть ли, и не повернуть ли обратно. Брести по снегу, да под ветром было холодно и мерзко. Хотелось заползти под кровать, а ещё птекиных пирогов и самогона. На худой конец — горячего компота. И пусть ветер свистит над крышей, а луна прячется в тучах. Но как потом поднять второй раз из снега звеРриков?
Добравшись до моста, Марк остановился. Дождался главы зубров.
Тот подошёл, придерживая рвущийся с плеч алый плащ.
— Мне бы не хотелось, чтобы наш воскресный крестный ход увенчался ещё и погромом, — сказал Марк. — Нужно проследить, чтобы горожане миновали лачуги кислых мышей без приключений. Справитесь, зубры?
Глава зубров кивнул.
Он упрямо держал форс: так и не облачился в меховую накидку, как остальные зубры, шёл в развевающемся плаще, высоко подняв коронованную голову. Марк подумал, что глава зубров впереди колонны смотрелся бы куда роскошнее, чем он, Марк, в своих мокрых кроссовках.
Тем временем, повинуясь командам главы, зубры перешли в головную часть процессии, оттеснив бурчащих звеРриков назад. Пока, кроме зубров, никто особо не понимал сути этих перемещений.
Марк смотрел на стылую воду. Ветер подгонял ЗвеРру-реку, словно хотел, чтобы та быстрее текла, поспешала к Выдровому Водопаду. С того момента, как Марк встал во главе колонны и мельница осталась позади, между ним и домочадцами возникла невидимая стена, отделившая Последнюю Надежду от друзей. Марк не мог понять, нравится это ему или нет, но так было проще идти. Лунный волк тоже не навязывал своего общества, и Марк был ему за это страшно признателен.
