Время, сказал внутренний голос. Уже полночь близится, и вот я, Герман… Опираясь на локти, начал продвигаться вперед, вжимаясь в землю так, что почти оставляю за собой глубокую борозду. Для колдуна и самого виконта ночь — не ночь, надо подкрадываться так, словно подбираюсь к ним в ясный бессолнечный день. Обеими руками я держал перед собой пышный зеленый куст, но едва кто в лагере поворачивался в мою сторону, я тут же замирал, прячась за ветками.
Отыскал взглядом виконта и колдуна, оба сидят ко мне спиной и беседуют. Я подползал уже увереннее, застывал только в моменты, когда виконт делал движение повернуться. Однажды он в самом деле повернулся, взгляд ощутимо скользнул и по моему кусту, но ленивый мозг, давно отучившийся работать в полную силу, не сообщил, что этот куст совсем недавно рос на сотню шагов дальше от костра.
Наконец до ближайших разбойников осталось не больше сорока шагов. Я медленно снял с пояса молот. Ворота, к счастью, не на противоположной стороне, туда бы не добросить, но все равно далековато. Даже усиленный геммами, он если и долетит, то может лишь поцеловать дубовые доски и вернуться.
От столба донесся приглушенный стон. Один из разбойников, чем-то раздраженный, ударил леди Беат-риссу по лицу. Просто так, шел мимо и ударил. Женщина привязана, сдачи не даст. Тем более — благородная, такую ударить втройне слаще.
Сердце пошло стучать чаще, мощнее, кровь вздула мышцы, а злость быстро перешла в ярость. Пальцы дрожали, рукоять молота жалобно скрипнула.
Виконт вдруг опустил ломоть мяса, застыл, к чему-то прислушиваясь. Не медля, я вскочил на ноги, замахнулся и швырнул молот, вкладывая всю силу и ярость. Он пронесся над головами разбойников, часто-часто хлопая рукоятью, словно рубящий воздух вентилятор, блеснул в красном огне костра и пропал в темноте.
Бобик вскочил и, как черная стрела, беззвучно исчез в темноте. Страшный грохочущий удар расколол воздух, будто гром грянул над самыми головами. Ворота разлетелись вдрызг. Молот к ним шел наискось, и стальная болванка, разнеся дерево в щепки, задела и гранитный столб ворот. Камень будто взорвался, сотни мелких осколков со свистом вспороли воздух.
Раздались крики испуга и боли. Я поймал молот, был огромный соблазн ухватить лук и начинать отстреливать этих животных, в панике заметавшихся по лагерю, но выдернул меч из ножен и, со щитом в руке, бросился к леди Беатриссе. Со стороны ворот раздался дикий победный рев, в пламени костров заблистали клинки и закованные в металл тела. Виконт вскочил с мечом в руке.
— Всем — защищать ворота! Их не может быть много!
Разбойники послушно расхватали оружие и бросились навстречу Митчеллу и Растеру. В пролом ворвались челядь замка и крестьяне трех окрестных деревень. Закипел бой, я в несколько прыжков оказался рядом с леди Беатриссой. Она вскинула голову, губы распухли и почернели, на скуле и щеке огромный кровоподтек.
— Зачем? — прошептала она. — Замок и земли уже твои…
— Молчи, дура, — ответил я.
Сердце сжалось, надеялся разрубить цепь мечом, но эти сволочи, издеваясь, приковали ее настолько толстой, что и десять быков не разорвут эти звенья. За спиной послышались шаги, леди Беатрисса вскрикнула. Я молниеносно повернулся и успел принять на щит удар топора, а сам ударил по ногам. Разбойник, захлебнувшись криком, упал, выронив оружие и хватаясь за обрубки.
Второго, я узнал по описаниям Фалангера, я зарубил еще проще, но набежал виконт, лицо перекошено яростью, в глазах безумие. Я дрогнул, когда он нанес молниеносный удар, едва успел подставить щит… лезвие его узкого меча устремилось в грудь Беатриссы. Звякнул металл, виконт с непостижимой ловкостью отпрыгнул, парировал мой меч и ударил снова, снова, я едва успевал защищаться. Вдруг острая боль пронзила бок.
Виконт зло оскалил зубы.
— Не ожидал?… Умри, тварь!
Я судорожно двигал щитом и едва успевал подставлять меч. Виконт наносил удары из всех позиций, лезвие сверкало и сыпало искрами, сшибаясь с моим мечом. Второй удар рассек мне плечо, кровь брызнула фонтаном, я вскрикнул, рука повисла, Виконт захохотал и нанес сокрушающий удар в голову леди Беатриссы, но я каким-то чудом успел подставить щит. Удар был так силен, что щит ударил Беатриссу по голове, я услышал легкий вскрик.
Виконт провел ложный удар, острие вонзилось мне в живот. Я видел дикое счастье и безумие в его пустых глазах, слюна потекла по небритому подбородку, он почти прошептал:
— Еще не издох?… Как мне это нравится!
Леди Беатрисса вскрикнула, когда он ударил меня в грудь, как копьем. Лезвие вошло в мою плоть почти на ладонь. Темная кровь вздулась вокруг вонзившегося меча валиком, а когда виконт выдернул клинок, брызнула горячими струйками. Он хохотал и вскрикивал:
— Живучий?… Это хорошо!… Тем слаще!… У тебя три жизни?… Вот все три и закончились…
Боль прожигает то в груди, то в животе, кровь начинает брызгать из рук, в голове зазвенели комары. Руки Слабеют, я слышал отчаянный крик Беатриссы, но в черепе только одна мысль: закрывать ее, не позволить ее ранить, убить, повредить…
Я уже прижал ее спиной к столбу, загородив собой полностью, сражаться так нельзя, но зато принимаю все удары, тело горит, будто везде воткнуты раскаленные прутья. Как сквозь вату, в ушах донеслись приближающийся звон металла, крики, шум, вопли и ругань, торжествующие крики.
Виконт дернулся, изогнулся, словно в великом удивлении оглянулся, кто там сзади, а из груди, прорвав одежду, высунулось окровавленное острие копья. Глаза его расширились, брови взлетели. И хотя в глазах все еще дикая ненависть, губы шевельнулись, я ощутил, что вот-вот сорвется заклятие, которое унесет его в места, где залижет раны. Мои чугунные руки поднялись, меч обрушился на голову виконта в тот момент, когда он договорил заклятие…
Я услышал испуганный крик, ноги мои подломились, я рухнул на землю, выронив меч.
Когда очнулся, над головой звездное небо, справа и слева костры, слышны властные голоса Митчелла и Альбрехта, стоны раненых, крики боли. Я шелохнулся, чувствуя слабость, надо мной склонилась леди Беатрисса, лицо бледное, в глазах блестят слезы.
— Что за глупость вы затеяли? — произнесла она с Отвращением. — Разве не понятно, что все мои земли и замки уже принадлежат вам? И мои вассалы вас уже признали сюзереном!… Вам не нужно было везти колоссальный выкуп… Я прошептал:
— Да знаю-знаю, что вы его не стоите, леди Беатрисса. Но этот дурак почему-то решил, что за вас дадут именно столько… дурак он, слепой дурак. Знал бы он вас так, как я, не дал бы и медной монеты… Слезы бежали по ее щекам безостановочно и капали мне на грудь. В лунном свете ее глаза сияют чистым светом, как дивные звезды. — Но… зачем?
