Вы не удивлялись: отчего ни Даэа, ни сторонники войны не обратились с вопросом к Основателю, как это делается обычно? Теперь мы спросили у него: нападут ли летни? Куда заведёт нас война? Слушайте же…»
— Поговори с ним, — предложил Одезри, пока оба отдыхали после схватки на мечах.
Слипшиеся, потемневшие волосы человека обдувал легкий ветерок, струйки пота ползли по голой спине. Мелькнула мысль, что Весна — не Лето, здесь и захворать можно.
Келеф недовольно морщил нос, вдыхая сильные запахи чужого тела.
— Мне казалось, ты присутствовал, — недовольно молвил он. — Уже поговорил.
Его слова касались не только рыб, но и всей беседы. Что бы он ни предложил, Вальзаар тотчас отвергал. А уж когда Сюрфюс заявил, что сейчас не может заниматься делами семьи — вот тогда затянувшийся трагифарс едва не обернулся драмой.
Саели сорвался и наговорил весьма и весьма неприятного. Раньше чем Хин и Нэрэи успели хоть пошевелиться или вздохнуть, Келеф бросился на старшего родича, схватил за плечи, с силой впечатал в стенку ближней огромной ракушки.
— Я клянусь, — яростно выдохнул он в лицо ошеломлённому Вальзаару, — я не поставлю семью под удар! Рисковать буду только собой, — судорожный выдох, — и вот им, — он передразнил, — «моим человеком». Луны, Саели, почему он верит мне, ты же, родной мой, клевете чужих людей?! — он крепко встряхнул родича, перед тем как выпустить. — Думаешь, я в себе не сомневаюсь? Я не колдун, воля Дэсмэр мне неизвестна. Я могу ошибиться, сам погибнуть и повести других на смерть. А кто не ошибается? Ты знаешь окончание этой поговорки. Но ты не представляешь, что выйдет, если ничего сейчас не предпринять. Пойми, повторяется всё тот же момент с Люуром. Ты далеко, ты не видишь убийства. Я вижу, — он поднёс к глазам руки, какое-то время созерцал напряжённые пальцы, словно вправду видел на них кровь. — Что я должен делать? Стоять и ждать, пока вмешается кто-нибудь другой? Надеяться на чудо, оставаясь в безопасности, пока не станет поздно? Почему ты запрещаешь мне распоряжаться моей жизнью? Почему уверен, что в переломный миг вмешаются другие, неизвестные, кто окажутся сильней и умней меня? Чего ты хочешь? Чтобы я потерял веру в себя? Скажи мне, если знаешь! Я не понимаю…
Но бывший глава семьи молчал. Келеф тогда смягчил злое и едкое выражение взгляда, а теперь в его глазах читалось беспокойство.
Хин постарался забыть эту сцену; улыбка, добродушная и ясная, осветила его лицо.
— А ты попробуй ещё раз, — он вспомнил мнение Альвеомира. — Расскажи Вальзаару о своих страхах и слабостях.
— А может ещё и тебе рассказать?
— Я разве чего-то не знаю? — рассмеялся Хин: сердитое лицо Сюрфюса показалось ему забавным. Тот вознаградил его ласковой улыбкой. — Он не летень и не вонзит нож тебе в спину.
— Хотелось бы верить…
— Так верь! (Юность на время покинула Сил'ан, он погрузился в себя.) Ты сам говорил мне: родственные связи не рвутся. Кто этого не понимает, тот несчастен.
Сюрфюс оценивающе хмыкнул:
— Можно подумать, ты меня слушал.
— Теперь бы я поговорил с матерью.
Келеф одарил его взглядом хранителя тайн. Хин улыбнулся:
— Я зря сказал, что не люблю тебя. Я очень люблю твой характер: он сложный, подчас невыносимый. Можно не выдержать и уйти, но забыть тебя потом — не выйдет: с тобою легко, как ни с кем.
Мэйя Аведа не только сообщил о переменах в летних зонах Онни и Умэй. Он привёз с собою кусок выщербленного камня, завёрнутый в расшитую ткань, уложенный в драгоценный ларец, словно величайшее сокровище. Сюрфюс сначала с недоумением созерцал непримечательный «сувенир», однако переменился, едва услышал рассказ об испытаниях. Он быстро, едва ли не порывисто, стащил с руки перчатку и накрыл камень ладонью, ощупал кончиками пальцев. Сомнений не осталось: перед глазами встал странный храм, чьи каменные плиты густо усеивали язвы.
Нет, то был не храм. Напрасно полковник тогда не узнал — что.
«… Раздайте материалы. Да, благодарю.
Итак, вглядитесь внимательно в первое запечатление. Многие из вас побывали на испытаниях нового оружия. Вам кажется, что это одна из мишеней, не так ли? Полуразрушенный храм?
Эта постройка называется „осколкоулавливатель“. Согласно приложенным свидетельствам, она не используется уже тридцать четыре года. Полигон расположен недалеко от Коздема, городка в регионе Фориль, на территории института исследования подвижности. Кто-нибудь слышал о нём?
Институт был основан в прежнюю эру военного правления, окончившуюся вскоре после разорительной войны. Власть перешла к Маро, вельможи постановили вывести войска… Выходит, всё-таки знаете? Верно, в институте велись секретные разработки, оказывается, весьма похожие на то, к чему сейчас призывала Даэа. Кстати, и дело было накануне прошлой войны с Летом. Но разрабатывали там не птиц.
На втором запечатлении вы видите не чудовищную гекатомбу, не захоронение и не свидетельство внезапного вымирания вида. Скелеты гигантов — часть экспозиции музея, размещённой в шести ангарах. Музей так же принадлежит институту. Документы — заверенные копии перед вами — подтверждают, что там велась разработка огромных ящеров, по сомнительной аналогии с чужим миром названных „танками“. И вооружения, довольно схожего с „небесным огнём“.
Присмотритесь к длинным рядам костяных чудовищ по обе стороны прохода, ограждённым выцветшими тонкими лентами. Люди, подобно нам, решавшие судьбу страны больше тридцати лет назад, с упоением обсуждали на совете, как под лапами громадных ящеров задрожит земля, как они пройдут чётким строем, горделивой поступью по Лету, от Четырёх гор и до Кольца, оставляя за собою только пепел, пыль и прах. Те из вас, кто припоминает истории о непобедимой армии, будоражившие воображение в то время, помнят и байки: власть сменилась раньше, нежели колоссы были закончены. А потом, в мирное время, они сделались не нужны. Об институте забыли.
Это не так. На следующих запечатлениях — из хранилища института — живые гиганты, каждый из которых соответствует тактико-биологическому заданию армии. Из документов и описи оборудования тех лет явствует, что ящеры прошли испытания и были полностью готовы к массовому разведению. Обратите внимание на даты: конец восемьдесят восьмого года прошлой эпохи, восемьдесят девятый, начало девяностого. Но Гаэл приказа о начале разведения так и не отдал, как объявляя войну, так и когда войска уже несли потери и миф о том, что мы легко одолеем дикарей, развеялся как дым. До самого конца.
Особое внимание обратите на последнее запечатление. Копии у вас есть. Это приказ об остановке всех работ по „танкам“. Об опечатывании оборудования, засекречивании материалов и сдаче их в архив. Очевидно, что следующим шагом стало бы расформирование института. Но следующий шаг военное правительство сделать просто не успело — его сместили.
