— В нем я уверен куда больше, чем в вас. Давайте, за ноги его держите. Ох и весу в нем. Ну почему покойники всегда тяжелее живых?
Когда все было закончено и мы возвращались назад, полковник предупредил:
— Вечером не отлучайтесь из гостиницы, приказ пришел, делом займемся. И вещи соберите какие есть, вам придется уходить из города.
Надеюсь, не трупы возить. Хотя кто знает, что на этот раз придумают, возможно, возня с покойниками покажется детской забавой.
— Бозус, у вас есть револьвер?
— Даже два.
— И винтовка в седельной кобуре?
— Сами видите.
— Да вы будто на войну собрались, но я такое одобряю, никогда не знаешь, что может случиться. Однако предупреждаю, что все должно пройти без крови. Генерал четко это приказал, а его приказы советую выполнять до последней буквы. Вот этого джентльмена можете звать Гас, а вот этого Бугае. Даже если перепутаете — не страшно, они необидчивые. Видите вон тот дом? Наша задача зайти туда, взять одного человека, не причиняя вреда подавить сопротивление, вывести наружу, доставить к генералу. Все понятно?
— Понятно. Мне уже доводилось воровать человека, смотрю, здесь это ходовой товар.
— Вы даже не представляете, насколько ходовой. Борцы за права туземцев наивны, как дети, считая, что рабство осталось в прошлом. Процветает как никогда, просто вывески сменились. Немного подождем, нам должны открыть двери.
— Охрану подкупили?
— Внутри только пожилая экономка и горничная-туземка. Черномазые любят деньги, вот и она не устояла. Экономку вяжут Гас и Бугае, насчет нее особых указаний не было, просили лишь не убивать. Парни они грубые, могут синяков наставить, а с главной целью такое допустить нельзя, так что мы, Бозус, должны быть аккуратнее.
Дом как дом, таких по всей улице хватает. Каменный, дерево здесь — признак бедноты. Балконы куда ни плюнь, такое у многих принято, окна без решеток, ничего не боятся или слишком глупы. В принципе и без открытых дверей забраться в такой — не проблема.
— Полковник, а почему у них нет охраны?
— Собак держат, отпускают их на ночь. Но о волкодавах позаботилась горничная, она их кормит.
Бедные песики… Я противник насилия, да и животные ни в чем не виноваты. Можно надеяться, что их всего лишь снотворным одурманили, но, понимая с кем связался, менее всего верю в гуманный исход.
— Вот и двери открыли, вперед. Бозус, демоны вас побери! Вы зачем потащили с собой винтовку? Я же сказал, мы не собираемся воевать.
— Ее могут украсть, очень дорогая штука.
— Лошадь тоже дорогая, но ее вы оставили у коновязи.
— Ну не скажите. Отличных лошадей у Валатуя не один табун, а вот второй такой винтовки не найти во всем лагере.
— А мешок за спиной вам зачем?
— Там тоже дорогие предметы.
— Да вы какой-то ходячий склад. Никогда не промышляли уличной торговлей?
— Это предложение?
Полковник покачал головой:
— Вам нелегко придется, если придется быстро убегать.
Убегать? Он ведь ничего не говорил о бегстве. Все должно пройти тихо и мирно. Или сам не верит своим словам?
* * *
Темнокожая женщина, встретившая нас на пороге, тихо протараторила:
— Молодая леди час назад улеглась, а старая Нада уже давно храпит на весь дом.
Полковник раздал указания:
— Гас и Бугае, шагайте за горничной, она к экономке приведет. Ждите там, как услышите шум наверху, набрасывайтесь, затыкайте рот и вяжите.
— А если шума не будет? — уточнил Бугае.
Днем он был просто безымянным кучером.
— Тогда просто ждите там, ничего не предпринимайте.
Или полковник уже бывал в этом доме, или ознакомился с его планом, но двигался уверенно и даже не переспросил, где именно расположена спальня молодой леди. А я из слов горничной понял, что воровать мы будем не абы кого, а женщину. С учетом завидных габаритов местных барышень — не такое уж романтичное мероприятие. Страшно подумать, какие нагрузки предстоят моей многострадальной спине в том случае, если похищенная особа откажется передвигаться самостоятельно.
До чего я докатился с такой жизнью — баб ворую. Где же вы, старый добрый антиквариат, бриллианты и компрометирующие документы?.. Эх…
Полковник замер перед ни чем не примечательной дверью, прошептал:
— Помните, без грубости. Ни единого синяка, в целости и сохранности нужна. Ни малейшего насилия.
— Понятия не имею, как можно выкрасть человека и не подпасть под обвинение в насилии, но попробую.
— Не пробуйте, делайте. Заходим.
Дверь раскрылась с тихим скрипом, но из темноты комнаты никто не поинтересовался, кто мы такие и какой черт притащил нас в ночное время. Плохо, что храпа не слышится, но это еще не означает, что жертва бодрствует. Очень уж хочется прихватить ее сонную, а то доводилось здесь слышать истории, как дочки и жены фермеров открывали пальбу из револьверов по незваным визитерам. Любят в этих краях держать ствол возле кровати. Кладут на пол на расстоянии вытянутой руки, под подушки прятать не принято, возможно оберегают постельное белье от оружейной смазки.
Плотные шторы не пропускали лунный свет, темнота в комнате хоть глаз выколи, и это стало затруднением. Полковник, шепотом выругавшись, чиркнул спичкой, поднес огонек к фитилю свечи, что стояла на крошечном столике возле кровати.
Я при этом тоже едва не произнес плохое слово, причем громким голосом. Особа, которая мирно спала на койке, была именно той, к которой я пытался подбить клинья самым циничным образом, прямо во время казни парочки преступников. Смазливую мордашку хорошо запомнил.
Да и как тут не запомнить, если она лучшая во всем городе? Остальные или перекормленные коровы, или худышки на последней стадии туберкулеза, краше в гроб кладут.
Кстати, нет ничего прелестнее, чем спящая симпатичная девушка. Я, несмотря на сложность момента, ухитрился залюбоваться.
Полковник, достав веревку, громко произнес:
— Мисс Амата, пора вставать.
Девушка приоткрыла глаза, взглянула сонно, ничего не понимая. Впрочем, пришла в себя мгновенно: взвизгнула и задрала одеяло, прикрыв декольте ночной рубашки:
— Кто вы такие! Убирайтесь!
— Нас прислал генерал Грул, добром или силой, но вы пойдете с нами. Добром будет куда лучше, уж вы поверьте.
— На помощь!
— Кричать не надо!
— На помощь!!!
— Леон, мать твою! Чего стоишь?! Затыкай ей рот!
Я с неохотой подошел к постели, демонстрируя девушке впечатляющих размеров кляп, на ходу извиняющимся тоном поясняя:
— Придется эту штуку вставить вам в рот, сами слышали приказ.
