— Предок дворовой шавки, — презрительно хмыкнул оборванец, той самой шавкой в глазах добропорядочных граждан и являющийся.
Яританне захотелось опрокинуть на него чугунок. Не сильно: только до кровавых волдырей и сотрясенья мозга. Хотелось заорать, топая ногами, что дворовые шавки это как раз от того, что с людишками спутались, мелкими и глупыми чужаками. Да за оскорбление собак ещё и ногами попинать это обваренное и пришибленное тело, при этом обязательно в своих бронебойных лаптях повышенной пробиваемости. Увы, благородным порывам свершиться было не дано: из-за угла показалась встрёпанная и порядочно измученная травница и с протяжным, жалостливым кряхтением плюхнулась на завалинку, пару раз дёрнув босыми ногами.
— Всё-о-о-о, — тяжко прохрипела она, не отрывая лба от затёртого до блеска деревянного ствола. — Свинья отелилась, коровы в стойлах, конь на пасеке! В жизнь больше с животными работать не буду. Это же не люди! Вот ты к ним с миской подходишь — они смотрят такими большими доверчивыми глазами, укор такой, столько боли и надрыва, что самой тошно становится, будто на самом деле травить собралась. Просто до пяток пронимает такой взгляд. Уже и руки трясутся, и чудовищем себя чувствуешь… Но справилась же! Теперь бы ещё отмыться от навоза и пару гематом свести, рёбра эта дура рогатая не поломала и то хорошо. А маленькие свинушки такая прелесть! Мне даже одного обещали, только почему-то котёнка…
Травница тяжело вздохнула, вспоминая миленьких, продемонстрированных хозяйским сынком слепых и мокрошкурых новорождённых котят. Нежное девичье сердце даже после тяжёлого изматывающего труда в коровнике затрепетало от нахлынувшего умиления, а ручки непроизвольно потянулись к маленьким пёстрым тельцам. Однако, сжав зубы, пришлось себя остановить. Во-первых, после манипуляцией с воспалённым коровьим выменем в далеко не стерильном окружении трогать чисто вылизанных молодой мамашей пушистиков не хотелось. Во-вторых, прибавлению в компании совершенно не обрадуется прижимистая Чаронит, что к кошкам относилась более чем холодно, можно даже сказать взаимно ненавидела ввиду своей духовницкой направленности. Ругаться с ней из-за нового такого нежного и хрупкого приобретения было рискованно, а пытаться спрятать — бессмысленно. В-третьих, травничья натура подсказывала не доверять хитрым и изворотливым селянам: им вполне хватит свинства выдать подарок за оплату и вытолкать за дверь на ночь глядя. Это у ратишей, что только воевали и колдовали, может быть широкая натура. Считающие крохи простые жители такое благородство себе позволить не могли и раньше, во времена расцвета ратишанской власти. Только котейку всё равно было жалко.
Девушка ещё раз дрыгнулась всем телом, пытаясь привлечь внимание окружающих к своей проблеме и душевным метаниям. Хотелось, как в детстве, покапризничать, похлюпать носом, возможно даже слегка постучать руками и ногами для большего эффекта. Только практика показала, что такое поведение действует далеко не на всех и не сразу. И если Танка просто поморщится, окатив волной презрения, ну, может, пнёт разок, то реакция малознакомого мужчины была травнице неизвестна. Большая часть мужского населения, конечно, жалела милую девочку, но находились и нервные экземпляры. Алеандр пристально глянула на болезного, прикидывая степень его нервности. Парень перехватил её взгляд и сально подмигнул.
— А мы тут волков обсуждаем, — при этом Виль одарил недавнюю собеседницу таким взглядом, будто этого самого волка ему в курятник засунули. — Может, их наиболее ярым почитателям в оборотни уйти?
Духовник на провокацию не поддалась. Напротив, девушка задумчиво притихла, потирая подбородок и продолжая рассеянно помешивать состав. Между красиво очерченных бровей пролегла складка, глаза потемнели. В воздухе начал витать аромат приближающегося Бздика.
— Э-э-э, Та-а-ан, — Алеандр сползла с завалинки и подобралась поближе к вору, — не смотри на меня так плотоядно! Я не буду готовить тебе оборотное зелье!!!
— Почему это? — вынырнула из омута собственных мыслей духовник и вполне серьёзно обиделась.
— Ты что с ума сошла? — вежливо, даже с каким-то профессиональным интересом уточнила травница, разглядывая бледное личико подруги из-за спины недоумевающего вора.
Яританна смерила обоих недовольным взглядом:
— Какой-то неуместный вопрос…
— Ты на себя посмотри, — не удержался от комментария Виль, подсаживаясь ближе и пытаясь, примирительно воркуя, погладить злящуюся Танку по напряжённой руке: — Зачем тебе оборотное зелье?
— Хочешь сказать, что я и без него на монстра смахиваю? — рассерженно вскричала духовник, совершенно не желая успокаиваться, отдёрнула руку и отошла от спутников на другую половину котла.
— На дуру ты смахиваешь! — негодующе вскрикнула полная возмущения Эл, подскакивая следом и едва не спихивая несчастного миротворца в костерок. — Тебе и без оборотного зелья проблем мало? За тобой, что давно с вилами не гонялись?
— То есть в зомби ты меня в качестве эксперимента превращать хотела, а в оборотня уже и нет? — гадюкой зашипела блондинка, вместо хвоста угрожающе постукивая по бортику чугунка ложкой.
— Так то эксперимента! — попыталась пойти на попятный травница, глядя как от Танкиных манипуляций раскачивается чугун с зельем. — Ты же меня после каждого опыта убить грозишься. Я, может, вообще с тобой больше не работаю! У меня новая подопытная зверюшка есть?
— Что!?! — на этот раз возмутился уже вор, но его крик бесславно был проигнорирован.
— Что за дискриминация? — не на шутку разъярилась Танка. — Значит, его можно в оборотня обращать, а меня нет? Ты только сама подумай, что этот, урод (без обид, Виль, просто констатирую факт) наворотит, получив супер-силу? Оборотень же идеальный убийца! Снежев же нафиг перережет полстолицы и ударится в разгул на отобранные у жертв деньги, аки на большее не хватит ума и воспитания!
— Ой, будто ты что-нибудь лучше придумаешь? — насмешливо скривилась Эл. — Прирежешь обидчиков, избавишься от свидетелей и будешь заходиться от восторга, что больше не беспомощная курица, бегая по Смиргороду и тайники из награбленного проверяя!
— То есть тебя только мои тайники волнуют? — сощурившись, начала надвигаться на обидчицу Чаронит, задетая за больное (потеря баула до сих рвала нежное девичье сердце).
— Меня волнует твоё желание убивать! — крикнула травница, даже подпрыгнув от переизбытка эмоций.
— Да я хрупкая и нежная девушка! — гаркнула в ответ духовник и попыталась изобразить полагающийся уважающей себя ратишанке обморок.
