Он оказался в самой чаще леса, деревья росли близко друг к другу, их раскидистые ветви срастались и переплетались между собой, делая этот участок совершенно непроходимым.
И все же он устал, движения уже не давались так легко, как обычно. Гэбриэл неловко отодвинул ветку со своего пути, она спружинила и полетела в лицо, он успел среагировать, подставив руку, и ветка рассекла предплечье, брызнула кровь.
Беззвучно ругаясь на всех известных языках, он оторвал кусок от своей рубахи и перетянул раненую руку, управляясь здоровой и зубами, одновременно отключил боль и остановил кровь.
Надолго ли его хватит? Он прекрасно понимал, что как только он окончательно выдохнется и потеряет концентрацию, боль вернется.
Гэбриэл снова опасливо обернулся. Ни души. Ушел ли? Удалось ему, пятнадцатилетнему мальчишке, обставить самых хитрых в мире воинов? В чудеса он не верил. Они не сдадутся, они будут искать, пока не найдут или пока не убедятся, что бунтарь мертв.
Гэбриэл сбавил шаг и пошел медленно, внимательно смотря под ноги, не хватало еще зацепиться за корни и свернуть себе шею. Вот уж действительно нелепая смерть...
Сил было мало, ноги заплетались, три дня без пищи и отдыха давали о себе знать.
Только бы не отключиться, только бы выдержать.
Темный лес казался враждебным, ветви так и норовили ударить в лицо или зацепить одежду. Гэбриэл пытался представить карту и понять, где он находится, и какое расстояние преодолел за эти дни. Их школа находилась в горах, горы он покинул, попал в лес... Если он правильно запомнил карты, то он двигался прямо к морю. У моря должна быть рыбацкая деревня, на этом побережье их полно, если переждать до темноты, можно украсть лодку.
Решив придерживаться такого плана, Гэбриэл двинулся дальше.
Лес начал редеть, стало светлее. Что там за этим лесом?
Пробравшись через последние колючие ветки, он оказался на ярком солнце, пришлось прикрыть глаза рукой. А когда Гэбриэл опустил руку, то увидел всадников, несущихся к нему с холма по проселочной дороге. Значит, они разделились, часть преследует его через лес, а часть объехала его.
Сердце гулко застучало в ушах. Он просчитался, вернее, они все посчитали правильно. Сентас Рей учил его десять лет, он знал, как Гэбриэл будет действовать, знал, в какую сторону двинется, каким будет его план. Сентас Рей знал все слабые и сильные стороны своих учеников...
Десять вооруженных всадников, и он один и без оружия. И будь Гэбриэлом хоть трижды лучшим учеником, десять опытных сатанидов - это не просто смерть, это страшная смерть. А ведь сзади идет по следу еще десяток.
Конечно же, кони быстрее, но не стоять же и ждать смерти. Гэбриэл бросился бежать. Направление теперь было не важно, куда угодно, только не стоять и безвольно ждать смерти, только не так.
Он бежал быстро, выжимая из своего натренированного тела последнее. В порезанную руку вернулась боль, но это тоже было уже не важно. Ветер хлестал по лицу, приходилось щуриться, но цель была одна - бежать, пока может.
Так быстро Гэбриэл не бегал еще никогда, даже когда Сентас заставлял его бежать, засекал время, ругал, если он тратил на дистанцию хоть одну лишнюю секунду.
Стук копыт оказался куда большим стимулом. Стук копыт, приближающийся все ближе и ближе.
- Добегался! - победно крикнул кто-то из погони.
Гэбриэл обернулся на бегу, а когда повернулся назад, то понял, что имел в виду преследователь. Он сам загнал в себя тупик - покуда хватало глаз, расстилалось море, он выбежал прямиком к обрыву.
Гэбриэл остановился на самом краю, посмотрел вниз. Высоко. Очень. Внизу камни.
- Никто не выживет после прыжка отсюда, - голос Сентаса Рея раздался совсем близко.
Гэбриэл стоял на краю обрыва, а всадники выстроились в линию, перекрывая все пути к отступлению. Сентас Рей во главе строя, лицо бледное, глаза еще более темные, чем обычно.
- Ну и заставил ты нас побегать, - учитель сплюнул. - Ну, скажи, на что ты надеялся, а? Неужели я воспитал такого дурака?
Гэбриэл еще раз обернулся, посмотрев вниз. Да, Сентас был прав, если прыгнуть с такой высоты, никто не выживет.
Он улыбнулся. Все было кончено: и обучение, эта погоня, и жизнь. От этого вдруг стало легко. Человек, которому нечего терять - свободен.
- Учитель, - он видел, как вытянулось лицо Сентаса от его улыбки, - Алехандер передал вам привет?
И прежде чем Сентас Рей что-либо ответил или предпринял, Гэбриэл шагнул вниз с утеса. На душе было легко...
Воспоминания сами собой перешли в сон. Он снова, как наяву, увидел и ухмылку Сентаса Рея, и бушующие волны. Да, тогда он был готов к смерти, и то, что каким-то чудом ему удалось выжить, было случайностью, везением. Такое не повторяется.
Гэбриэл открыл глаза, оказывается, он проспал всю ночь, яркое солнце пробивалось сквозь щели хижины.
Дверь распахнулась, впуская этот свет внутрь темной хижины. На пороге стояла сама старейшина.
- Пора, - сказала Алма Рая.
Гэбриэл кивнул, встал и вышел вслед за ней на свет.
Они не останавливались, пока не покинули злосчастные горы. Устроились на привал только в небольшом леске уже недалеко от Налииды.
Эрилин устроилась подальше ото всех, села, опершись о ствол дерева, ела что-то из припасов и совершенно не чувствовала вкуса. Она больше не плакала, глаза были до омерзения сухими, а внутри пусто, словно кто-то вынул из нее все внутренности. Принцесса удивлялась сама себе, но она даже боли больше не чувствовала, все ее существо погрузилось в ничто и не желало оттуда возвращаться.
Она-то считала, что спасти Эмира смысл ее жизни. Так вот же он, сидит у костра, живой, здоровый и вполне довольный жизнью. Тогда почему ей кажется, что смысл жизни безвозвратно утерян?
Убили ли они его уже? При этой мысли в горле вставал ком, сводило лицо от невыплаканных слез.
Она не могла представить Гэбриэла мертвым, просто не могла. Неужели он сдался? Не сопротивлялся и не пытался бежать?
"Он сдался ради нас..."
Его дурацкий комплекс, появившийся после смерти его друга Дерика, сделал свое дело. "Никто не должен умирать из-за меня", - сказал ей однажды Гэбриэл.
И вот он решил умереть сам, лишь бы выжили они.
Внезапно она почувствовала злость на брата, который суетился у костра с совершенно довольным выражением на лице. Он ведь даже не понял, не оценил...
- На, попей, - раздался рядом голос. Эрилин подняла глаза, возле нее стоял Джоф с дымящейся кружкой в руках. - Это чай.
