— Да о чем ты судачишь, любезный, — возмутился Хард Зи. — У вас же, как я посмотрю, весь город разбежался. За что платить-то?
— Так за это и плаплатить, — прохрипел в ответ мужлан, слегка прищурив взгляд и внимательно осмотрев нас с ног до головы, и сразу добавил: — У вас беда, горе, а у нас раработа — казну пополнять та еще зазабота.
— Наши правила, ваши деньги, — поддержал своего напарника второй сборщик.
— Не хотите, прочь валите, ха-ха, прочь валите, — радуясь самому себе, нахально пробасил чиновник.
Ид Идарго зло сверкнул глазами и медленно извлек из внутреннего кармана скрученный и скрепленный сургучом лист бумаги. И не дожидаясь реакции сборщиков, раскрыл ее, выставив на обозрение огромную королевскую печать.
— Королевский Ниим! — прошептал кто-то.
Раньше я слышал, что такое печать вседозволенности Солвена де Оля, а теперь мне посчастливилось увидеть Ниим воочию.
— Ха, что за дрянь ты мне тытычешь в нос, мерзкий проходимец, — схватившись за живот, мерзко поморщился сборщик. — Пошел пророчь, я сказал…А не то попозаву стражу, не обрадуешься!
Я трезво оценил силы противника — они ровнялись нулю. Местная стража, скорее всего, сбежала еще раньше простых горожан, поэтому перекрывшие нам дорогу дармоеды и возложили на себя столь высокие полномочия.
— Какой к Шоду, король?! Какая печать?! Пошли вон! Циркачи! — в очередной раз поддержал своего напарника чиновник.
Надо заметить, что держались они достаточно уверенно, не имея за своей спиной никакой поддержки. Одним словом — болваны, да и только.
Резко спрыгнув с коня, Хард Зи оказался рядом с заикой. Меч 'Стального волка' уже давил на горло чиновника, а тот едва всхлипнув, замер от ужаса. Его приятель даже не посмел пошевелиться — на него был направлен арбалет Би гера.
Правильно оценив сложившуюся обстановку, сборщики налогов, мгновенно ретировались, покорно отойдя в сторону.
— Добро пожаловать в Лииин, — послышалось нам в спину дежурная фраза, когда мы уже миновали мост.
На моем лице солнцем сияла довольная ухмылка.
Город был практически пуст, создавая впечатление большой каменной коробки, которую уже давным-давно покинули все, даже самые смелые тараканы. Голые ставни взирали на нас прогалами темных глазниц, отчего создавалось жуткое впечатление обреченности. Я слышал мерное поскрипывание деревянных вывесок торгового квартала, только покупателей не было и в помине.
Немногочисленные горожане кидали на нас мрачные взгляды, непонимая, что мы забыли в полупустом городе. Кто-то недовольно кривился, кто-то хмыкал, презрительно шепча непонятные слова.
Несколько раз нам повстречалась городская стража. Бордовые, выцветшие на солнце камзолы и пожелтевшие от времени кирасы создавали впечатление полного безразличия этих обреченных людей к своей работе. Молча прошагав рядом с нами, они даже не одарили пришлых путников оценивающим взглядом.
— Никогда не видел Лин таким, — прошептал Би гер, стараясь не нарушать сокровенную тишину города.
Внезапно из подворотни раздался сдавленный крик. Я едва дернулся, а Идарго уже исчез между узких улочек. В руках 'волка' сверкнул изогнутый меч.
Пришпорив коня, я только теперь понял, что и мою руку греет, ставшая уже привычной, рукоять оружия. В сердце не было ни страха, ни сомнений. Наверное, за столь долгое путешествие я подсознательно стал ощущать себя одним из 'волков', и старался ни в чем не отставать от них.
Мрак, в который мы ворвались на своих скакунах, резко ударил в глаза, но в следующую секунду я смог различить лежащее на земле тело. А рядом с ним, я готов был поклясться всеми небесными созвездиями, стоял человек. Однако в тот момент, когда мы приблизились к лежащему, возле него уже никого не было.
Спрыгнув с коня, Идарго тут же оказался рядом с безжизненным телом. Осторожно приподняв лежащего, я ощутил боль и отчаянье капитана 'Стальных волков'. Би гер и Хард Зи мрачно смотрели в пустоту, непроизнося ни слова.
В воцарившейся тишине раздался едва различимый стон и, пускай Рок вырвет мне мой болтливый язык, если я кому-нибудь решусь поведать, то, что мне удалось увидеть.
'Стальные волки' не должны и не могли испытывать подобные чувства. Я с замиранием сердца взирал на происходящее, не решаясь подойти ближе. И, в конце концов, отвернувшись, встретился взглядом с 'волчицей'. На ее глазах застыли слезы. Стеклянный взгляд был наполнен печалью.
— Мы должны были встретиться с ним на день раньше. Он ждал нас и, не дождавшись, решил действовать один, — прошептала она.
Я кивнул, но так ничего и не понял.
Цветочная долина, утонула в зеленых зарослях и невысоких холмах, где над извилистыми речками часто возникала лучезарная радуга. В подобных местах, проблемы растворялись в одночасье и, затерявшись в густых перелесках, не возвращались никогда. Такие места были лучшим пристанищем для стариков и погрязших в своих мечтах великих мыслителей.
А с наступлением ночи долину накрывало одеяло звездного неба, и наверное, даже великий Рок готов был прожить здесь вечность, возложив бесконечные проблемы Итарги на плечи простых смертных.
По-старчески кряхтя и придерживая рукой перевязанную шарфом спину, Нед не Клут спустился вниз по ступенькам и, щурясь, огляделся. Его ученика нигде не было.
— Где этот непоседливый Карвин? — пробурчал звездочет и, обратившись к пустоте, прокричал: — Эй, Глид!
Ответа не последовало.
Нед не Клут прошел через каштановую аллею и оказался у водного сада, где среди узких реечных прудов, сплошь покрытых нимфеями и кувшинками, стоял невысокий худощавый мужчина в темно-сером камзоле.
— Глид! — позвав своего непослушного ученика, звездочет остановился.
Его глаза в очередной раз прищурились. Звездочет притворно повторил:
— Глид?!
Незнакомец в ответ хмыкнул и, повернувшись к звездочету, натянул на лице фальшивую улыбку:
— Ты неплохой актер, звездочет…Даже я поверил тебе…
Худощавое лицо мужчины выглядело благородным, но все же слишком усталым — под глазами темные круги, большие скулы, лоб испещрен глубокими морщинами.
— Плохое зрение, для тебя сродни отвратному актерскому искусству, Гардиус Крей? — спокойно отреагировал звездочет. — Видимо мое созерцание на звездное небо напрочь испортило некогда отменные глаза.
Маг пристально осмотрел собеседника, будто видел его первый раз. Один глаз желтого цвета, другой — синего, остановились на старческом лице.
