Когда жрец перевел взгляд на спутницу, та даже отшатнулась, увидев в его глазах… ненависть. Повитуха не поняла, чем провинилась, но привычно сжалась, ожидая поношения. Однако Шахнал шагнул куда–то в сторону, подальше от своей спутницы, и холодно произнес:
— Мариоса, повернись.
Что? Магесса растерянно оглянулась. Жрец тем временем покачал головой, словно чему–то поражаясь.
— Этот причал для магов и колдунов. Здесь никогда не было людей, а поскольку вы трое — явно не маги… Повернись. Не выгляди глупее, чем есть.
— Однако ты изменился, наставник, — один из игравших в кости юношей повернулся и отбросил с головы капюшон плаща, открывая рыжую кучерявую макушку.
Мариоса поднялась с непринужденной грацией хищницы и неспешно приблизилась, покачивая бедрами.
— М–м–м… Отец мой, вы такой уверенный, такой смелый… Более опытный. Обожаю таких мужчин. И во взгляде столько властности!
Она подошла вплотную к мужчине и хотела было очертить тонким пальчиком линию его скул, но жрец неуловимым движением уклонился и насмешливо, в тон колдунье произнес:
— Ты тоже изменилась, послушница. Такая распущенная, такая дерзкая… Более потасканная. Никогда не любил подобных женщин. И во взгляде столько голода!
Один из колдунов громко хмыкнул, поднимаясь на ноги следом за девушкой, второй, увидев, как разъярили сообщницу слова отца, спрятал усмешку, склонив голову.
— Когда ты меня тискал, я казалась тебе венцом творения, жалкий святоша! — прошипела оскорбленная.
— Мне просто было не с чем сравнивать, — Шахнал развел руками. — К тому же, стал бы я тебя тискать, не наложи ты приворот.
Жрец обошел Мариосу и отступил еще на шаг, словно бы разглядывая собеседницу, а на деле — уводя ее подальше от Милианы.
— Ишь ты, осмелел! — привлекательное лицо колдуньи исказила гримаса ярости и досады. — Ничего, я поумерю пыл твоей отваги, святоша! Будешь скулить и умолять о прощении…
— Скорее о смерти, — рассмеялся служитель Маркуса. — От твоей болтовни можно спастись, только уснув вечным сном.
Несмотря на кажущуюся беспечность Шахнал тем не менее понимал, что у него нет шансов обмануть колдунью и отбить у трех отщепенцев магессу. Прямо скажем, боец из ливетинца был никакой, он не умел ни драться, ни защищаться, да и как защитишься от обладателей проклятого дара? Никак.
Поэтому жрец решил попытаться хотя бы увести эту волчью свору подальше от Повитухи. И, похоже, эта попытка станет последней в его жизни. Более не смотря на изумленно застывшую у кромки воды спутницу, мужчина бросил короткий взгляд на челночок, покачивавшийся возле причала. Перевозчик уже отвязал суденышко, бросил веревку под ноги и, оттолкнувшись веслом, направил утлую посудину к берегу. Если Милиана успеет запрыгнуть в лодчонку — ей уже никто не помешает. Лодочку и перевозчика оберегали такие могучие силы, какие не могла преодолеть и сотня колдунов.
— Ты будешь умолять, ничтожество… — тем временем шипела Мариоса. — Умолять и жрать землю. Но сперва мы разберемся с твоей девкой.
Мысленно Шахнал взмолился об одном: "Беги! Беги, не оглядываясь!" Смотреть в сторону Повитухи жрец побоялся, поэтому не увидел, как она сделала шаг вверх по склону.
Лодка тем временем ткнулась носом в песок, и тот едва слышно зашелестел под ее деревянным брюхом. Но магесса, вместо того, чтобы забраться в спасительный челн, короткими шажками кралась на помощь Шахналу. Он был один, окруженный тремя колдунами. Эти скоты над ним глумились, потешались, зная, что простому человеку нечего противопоставить их силе. Нет! Она не будет равнодушно на это смотреть! Да, ее способности ничтожны, она почти ничего не умеет, но и стоять на месте нельзя. Вот только, стоило девушке сделать очередной короткий шажок вперед…
— Стой! — прошипел над ухом знакомый голос. — Подойдешь ближе и все погубишь!
Мили застыла. Шахнал в этот момент взглянул в ее сторону и едва заметно качнул головой.
— Они его убьют! Помоги же! — взмолилась Повитуха.
— Не убьют, — дух, по–прежнему остающийся невидимым, прошептал: — Забирайся в лодку, мигом!
Магесса застыла в неуверенности, глядя на то, как ее спутник продолжает отступать от берега, отвлекая на себя внимание колдунов.
— Я не могу так… — Милиана упрямо двинулась вперед, но застыла, услышав:
— Сделаешь еще хоть шаг, твой дэйн умрет.
— Что? — она оглянулась на голос, но по–прежнему никого не увидела.
— Я оставил его, валяющимся без сознания. Одного. И, клянусь богами, если ты не сядешь сейчас в эту поганую лодку, я скажу колдунам, где он лежит. Как думаешь, сколько он проживет после этого?
Мили обхватила себя за плечи и съежилась. От нее опять требовали поступить, вопреки голосу совести и зову сердца. Опять выбора не было. Опять она шла поперек себя. За что? Почему?
— Покажись, сволочь, покажись мне…
— Садись в проклятую лодку, дура! — прорычал невидимый собеседник. — Немедленно.
— Ты…
— Выбирай. Дэйн или отец. Жрец или муж? НУ?!
Она стиснула зубы, подобрала юбку и перешагнула бортик, усаживаясь на узкую скамью. Челн покачивался, на дне плескалась вода. Девушка по–старушечьи ссутулилась и закрыла лицо руками.
— Не выпускай ее.
Глену не надо было становиться видимым. Перевозчик мрачно посмотрел в сторону берега и, ни слова не говоря, оттолкнулся веслом.
— Послушайте, — взмолилась Повитуха. — Там мой друг! Ему надо помочь!
— Я не вмешиваюсь в дела людей и колдунов, — отрезал плечистый седовласый мужчина. — Я лишь перевожу таких, как ты, с одного берега на другой.
— Умоляю… Пожалуйста… — Милиана осеклась, увидев, как упал Шахнал.
Побелевшими от напряжения пальцами магесса вцепилась в край лодки и, простонала:
— Гле–е–ен!
— Плыви, — коротко отозвался дух. — Я помогу ему.
Жрец лежал, оглушенный со спины и силился унять гул в голове и подчинить себе безвольное ослабевшее тело. Мариоса коршуном кинулась на поверженного и затрясла его, злобно шипя:
— Ну что, святоша, допрыгался?
— Как ты нашла меня? — через силу спросил он.
— Я не искала, я ждала. Мы на всех причалах ждали. Мне просто повезло. Как всегда. Не бойся, я тебя не убью. Анаре ты нужен живым. Тебя ждут. Давно–о–о ждут. Один такой милый маг, сильный, но, увы, умирающий. Жалко беднягу, зато, какой из тебя получится колдун! Я ведь говорила, ты будешь молить меня о милости. И, поверь, я буду непрекло… почему ты смеешься?!
— Потому что ты дура, — с трудом произнес мужчина.
— Я? Но на песке валяешься ты.
— Да. А ты только что потеряла единственный шанс одержать верх.
