Со всех концов фронта продолжали поступать донесения. Не только под Турачем, но и в других местах шли жестокие бои. Внимательно посмотрев на передвижения войск, вырисованные на карте, Алексей отдал команду на восточный участок бросить пять тысяч ящеров для подкрепления Торну, который из последних сил удерживал там большое количество гедросов и слазий.
— Давайте, девочки, — отправил он воительниц царицы Кх-х-ха.
* * *
Когда обстановка стала более или менее стабильной и армии Самьнавии удалось закрепиться на новых оборонительных рубежах, Алексей покинул свою маневренную «ставку» и направился в походный лазарет проведать Ратибора. Пока воевода находился в прифронтовом лазарете, его сразу нельзя было транспортировать в тыловой госпиталь, учитывая тяжелое ранение и потерю большого количества крови. Алексея сопровождал Братуш и два десятка его воинов.
Буквально через полчаса после того, как они выехали, их догнал гонец из разведотряда. Завидев, что их нагоняет всадник, Алексей спешился, чтобы перемотать сползшую портянку, пока гонец приближается. Пропитанная потом, грязная материя дурно пахла и уже давно требовала замены, но на такие мелочи он сейчас не обращал внимания.
— В центре фронта «богомолы» и «прыгуны» прорвали оборону пятого тумена монгов, и часть из них просочилась в наш тыл. Несколько сотен. Сейчас они движутся в сторону Привольного, — сбивчиво доложил разведчик.
«Привольное, — соображал Алексей, натягивая сапог на ногу. — Небольшое селение рядом с Идежским трактом. Там же лагерь раненых! Там — БРАЙАНА!»
Он не должен был этого делать. Если сейчас, когда наступило время решающих сражений, армия останется обезглавленной, то долго ли смогут организованно сопротивляться олавичи, монги, бранны и кхады? Сейчас он не имел права личное ставить превыше ответственности за десятки тысяч жизней. Вот скоро закроют прорыв и тогда уже можно будет ликвидировать прорвавшихся за фронт тварей. Обрии сейчас вряд ли снова поведут Рой в атаку. Ведь их тоже сильно потрепали под Турачем да и в других местах.
Но Алексей был человеком. Со своими чувствами и эмоциями, которые сейчас не стали слушаться увещеваний разума. В этот момент он не думал ни о чем другом, кроме дорогой его сердцу сероглазой девушки с пышной русой косой. Скоро там будут эти мерзкие хабби!
Почти не касаясь стремени, взлетел Алексей на своего светлогривого скакуна и изо всех сил ударил коня пятками под ребра. Соловушка обиженно заржал, становясь на дыбы, и рванул прямо по недавно скошенному полю. Когда через пару миль Алексей оглянулся, то увидел, что два десятка «спецназовцев» Братуша во главе со своим командиром несутся вслед за ним. Соловушка летел как ветер, время от времени вздрагивая, когда в его взмыленные бока ударяли пятки хозяина.
«Успеть… Успеть… Успеть…» — пульсировала жилка на лбу Алексея в такт его единственной мысли.
Ворота и часть ограды Привольного уже были разрушены, и через проломы в селение вливался поток сквертов. А стремительные прыгуны уже проникли по ту сторону ограды. Через проломы частокола было видно, что внутри кипел неравный бой. Горстка воев да раненые, которые могли стоять на ногах, сдерживали рвущихся вперед тварей, обороняя узкий уличный проход.
Внезапно обрушиться на врага с тылу не удалось. Среди тварей хорошо можно было различить человеческую фигуру с копной золотистых волос. Обрий их почувствовал за несколько сот метров. И сейчас задние ряды сквертов быстро разворачивались во фронт к несущимся всадникам, готовясь уничтожить горстку смельчаков, дерзнувших атаковать их.
Алексей сразу же понял, что он любой ценой должен нейтрализовать силу обрия, чтобы его воины не стали в битве беспомощными эпилептиками.
— Вперед! Прорываемся вовнутрь! — закричал он воям, пропуская их вперед.
И, забыв обо всём, полностью сконцентрировался на стройной фигуре в комбинезоне защитного цвета.
Обрий выглядел неправдоподобно красивым и грациозно-изящным среди копошащейся массы жутких чудищ. Но это лишь подстегивало Алексея, который уже разглядел внутри селения, за спинами отчаянно сражающихся раненых воев, несколько женских фигурок, с трудом натягивающих большие луки и пускающих стелы в наседающего врага. Одна из них была Брайана. И еще было видно, что защитников становится всё меньше и меньше. Еще несколько минут — и в живых не останется никого.
«А-а-а-а-а-а-а!» — что есть мочи завопил Алексей, и страшен был его крик. Он старался, чтобы этот крик не только звучал в воздухе, а чтобы он разлился внутри него по всему телу, охватывая каждую его клеточку. Всю свою ярость, всю ненависть, всё свое желание защитить любимую он вложил в этот крик и его безмолвную силу направил прямо на стоящего среди сквертов человека с волосами цвета солнца.
И сразу же в ответ у Алексея сдавило голову невидимыми клещами, сбилось дыхание и стиснуло внутренности. Но судя по тому, что Братуш и другие воины на полном скаку врубились в массу сквертов, кроша хитиновые тела и прокладывая себе путь копьями и мечами, обрий сейчас был полностью поглощен одним-единственным противником.
Преодолевая слабость тела, Алексей усилил свой безмолвный крик, несясь к златовласому врагу. Дорогу ему прокладывали вои Братуша; и не зря они были лучшими — человеческая фигура, скрывающаяся среди тварей, становилась всё ближе и ближе.
Алексей уже не ощущал себя человеком. Слабое тело корчилось от неимоверной, непередаваемой словами адской боли. Но он не чувствовал этого — его сознание сейчас превратилось в несущееся стадо диких буйволов, оно стало грохочущим камнепадом, безудержной лавиной, всесильным потопом, бушующим пламенем, могучим торнадо, разрушительным цунами. И всё это единым ревущим потоком изливалось на новоявленного «бога».
И налитыми кровью глазами, которые чуть не лопались от жуткого напряжения, Алексей увидел, как изумленный обрий пятится назад. Властитель хабби успел отступить почти до остатков ограды, когда Алексей настиг златовласого.
Он убил повелителя тварей голыми руками. Бросившись на него прямо с коня и сбив наземь, Алексей сломал обрию изящную шею.
Гибель златовласого вызвала временное оцепенение среди атакующих тварей. Этого замешательства хватило, чтобы вои спешились и, подхватив обессиленное тело Алексея под руки, соединились с уцелевшими защитниками Привольного.
— Олеша! — вывел Алексея из полузабытья голос Брайаны.
Она бросилась к нему, прижавшись всем телом, и Алексей, практически ничего не видя, чувствовал ее тревогу, ее тепло, ее ЛЮБОВЬ. Именно это и начало возвращать ему силы. Он уже самостоятельно оперся на ноги, в глазах начало проясняться, и он смог посмотреть на Брайану и измученно улыбнуться. Он ничего не мог сказать ей, поскольку порвал себе голосовые связки во время безумного крика. Поэтому он просто улыбался.
