А, вот, что-то разглядел. Над одним из кораблей взвилось облако дыма. Пары разводят? Как-то очень уж резко… Или плеснули в топку пару ведер керосина? Зря — все равно не поможет, котел так быстро не вскипятишь.
Уши уловили хорошо знакомый звук — шум полета приближающегося артиллерийского снаряда. В полусотне метров по левому борту всплеснулся фонтан, лодочник выругался синхронно с Бугасом.
— «Энникс», — произнес полковник и пояснил: — Один из двух речных броненосцев. Новый, скоростной. Развести пары на нем — целая история, но вот орудиям много времени не надо. Предупреждают…
— Предупреждают? Да они чуть не попали. — Я не мог не возмутиться.
— Ерунда. Он стоит за причалом, бортовые батареи работать не могут. Остаются два орудия, что на носу и корме. Они дальнобойные, но перезаряжаются долго, а скорость у нас высокая, пристреляться не смогут.
Броненосец успел выстрелить четыре раза, прежде чем мы ушли в неприметную протоку, по обеим сторонам заросшую высоким тростником. Еще раз бабахнуло, видимо, пытались попасть, ориентируясь на дым из нашей трубы, но он был слишком скудным, да и дистанция сильно увеличилась. В общем, мы даже шум падения снаряда не расслышали. Ненадежные взрыватели редко срабатывали при ударах об воду, так что грохот не больше, чем от увесистого булыжника.
— Все, ушли, — констатировал полковник. — И мне тоже пора уходить. Бугае, подтягивай лодку. Леон, заботьтесь об Амате как следует, не забывайте о том, что ее надо доставить без царапины.
— Если в нас и дальше будут стрелять из каждого куста, ничего не могу гарантировать.
— Не должны. Ранник знает реку лучше, чем вы свой дом. Его здесь ни за что не догнать. Завтра привезет вас в тайную гавань, там ждут надежные ребята. Они диковатые, так что просто следите, чтобы не было лишних грубостей в присутствии Аматы. И еще. — Полковник перешел на шепот: — Передайте Грулу, что насчет снарядов я договорился, но появилась возможность взять втрое больше. Если ему интересно, пусть высылает столько же денег. Первый пароход пойдет завтра, как и договаривались, о дальнейшем пусть по телеграфному каналу сообщит. Буду ждать его телеграмму послезавтра и потом еще два дня. Если ничего не получу, отправлю оставшиеся снаряды, но после этого на новую поставку договориться будет сложнее и дороже. Запомнили?
— Да.
— Будут деньги, будут еще снаряды, два раза по столько же. Без них отправляю только обговоренное количество. Ничего не перепутайте, это очень важная информация. Прощайте, Леон.
* * *
Полковник ушел на крошечной деревянной лодочке. Два взмаха веслами — и скрылся в узкой щели, которую назвать протокой язык не повернется. Если где-то там, в тростнике, крокодилы устроили засаду, карьера шпиона рискует оборваться, ведь хватит одного удара хвостом, чтобы перекинуть хлипкую посудину.
Впрочем, сильно сомневаюсь, что этого человека прикончат рептилии. Для него уже где-то приготовлена намыленная веревка.
Исчезновение полковника стало сигналом для Аматы. Первый раз с момента перестрелки она осмелилась открыть рот:
— Мы тоже поплывем в такой лодке?
— Вряд ли. Она одна за катером тащилась, так что нас, наверное, причал ждет или удобный берег.
— Вы сами не знаете, что нас ждет в конце?!
Я пожал плечами:
— А зачем мне знать? Об этой части плана заботятся другие.
— Я бы не доверяла людям, которые убивают своих же товарищей.
Места на катере немного, так что Бугае все прекрасно слышал и счел нужным вмешаться в беседу:
— Леди, если мне прострелят легкое, я буду только рад помереть от ножа товарища. Уж поверьте, медленно захлебнуться в своей же крови — куда худшая участь.
— Вы страшные люди…
Я хотел было сказать на это что-то умное и в то же время забавное, надо ведь как-то разрядить обстановку. Но вместо слов из горла вырвался душераздирающий кашель. Скрутило так, что в глазах потемнело, только и успел отвернуться и зажать рот руками. А когда приступ прошел так же мгновенно, как и начался, медленно отвел ладони от лица, посмотрел.
— Мошка в рот залетела или заболели? — участливо осведомился Бугае.
Не сводя взгляда с кровавых склизких разводов на ладонях, я тихо ответил:
— Мошка… Очень большая мошка…
Жителю умеренного климата будет на что полюбоваться, окажись он на тропической реке в полудикой местности. Огромные рыбины совершенно безбоязненно подходят к борту, будто приглашая для ловли себя голыми руками. Туземцы охотятся на них с луками, привязывая к стрелам тонкие бечевки. Иногда можно заметить спешащего по своим темным делам крокодила, а если суденышко идет вблизи берегов, то можно полюбоваться, как эти рептилии нежатся на песочке. Ну или хотя бы рассмотреть их характерные следы. И без бегемотов никак не обойтись, этими животными лучше любоваться издали, потому как флегматичны они лишь до того момента, как придут в ярость, а особого повода для ухудшения настроения им не требуется.
Птицы самые разные, от длиннохвостых попугаев до гигантских цапель; диковинная растительность с великолепными цветами; хищные и травоядные обитатели суши, выходящие к водопою; ветки тропических деревьев, опустившиеся к воде под тяжестью плодов… В общем, здесь всегда есть на что взглянуть.
Картины, которые должны услаждать взгляды туристов, меня не волновали совершенно. Случилось то, чего подспудно опасался все это время. Я заболел.
Такова уж злодейка-судьба: человека игнорируют москиты и клещи, вечно голодные пиявки и те не присасываются, зато мелкие, невидимые взгляду существа решили, что он им подходит.
Не сказать, что я падаю — с ног, но это не утешает, ведь инфекционные болезни развиваются по одному и тому же сценарию. Первым следует инкубационный период, когда человек даже не подозревает, что его организм оккупировали микроскопические вредители, далее проявляются первые симптомы, и только затем начинается самое нехорошее.
Я пока что на стадии первых симптомов. У меня редкие приступы неудержимого кашля с кровью, при которых темнеет в глазах и слабеют колени. Усилилась потребность в жидкости, я стал пить гораздо чаще, снимая неприятную сухость во рту. Возможно, чуть повысилась температура, но я в этом не уверен.
Что за гадость ко мне прицепилась? Да без понятия. Тропики — это такое место, где белому человеку всегда найдется от чего помереть. В отличие от туземцев он не знаком с целым сонмом местных болячек, иммунитету северянина приходится несладко в битве с ними. Да что там говорить о микробах, если есть риск склеить ласты, всего лишь приняв на грудь относительно скромную порцию пальмового вина. И это при том, что аборигены лакают его вместо воды.
