— Я бы на вашем месте не слишком радовалась, — скептически заметила чертовка. — И самое главное — не повышайте ставки.
— Ну, как получится, — усмехнулся Колобков. — Так где там первый боксер?
Наместник Города в противоположном конце уже отдавал команды. Из темного прохода показался крупный негр с приплюснутой головой, слегка подергивающийся при ходьбе и как-то странно кривящий левую часть лица. Он уже успел полностью обнажиться — кулачный бой полагалось проводить голышом. Руки ему обмотали толстыми кожаными ремнями, усаженными крупными свинчатками.
— Справишься? — с некоторым опасением спросил Колобков.
— Я тяжеловес, шеф, — равнодушно ответил Гена, снимая пиджак. — Только пусть и мне такие кастеты дадут — я этому черному все кишки отобью.
Гене тоже пришлось раздеваться догола — правила категорически запрещают кулачным бойцам надевать что-либо, кроме ремней на руках. И ему выдали такие ремни — правда, пришлось помочь в обматывании.
Наместник Игры встал в центре, поглядывая то на одного бойца, то на другого. Зрители подались вперед — знаменитый Стурм’лай Запа уже почти три центума удерживал титул чемпиона Наранно, и у него накопилась уйма поклонников. Но и белокожий воин из-за моря выглядел очень внушительно. Когда Гена снял последнюю деталь одежды, в толпе начали передавать из рук в руки монеты — многие уже успели поспорить, целиком ли эти люди белые, или самая важная деталь все-таки черная, как у всех?
Проигравших пари оказалось гораздо больше, чем выигравших.
Гена и Запа начали сближаться. Юберийский боец вытаращил глаза и злобно ощерился. Гена молча сжал кулаки, неторопливо оценивая противника. Ему сразу стало ясно, что обычный спортивный бокс тут лучше не применять — все-таки на руках не мягкие перчатки, а самые настоящие кастеты. Первый же удачный удар может оказаться и последним.
Телохранитель резко шагнул вперед и нанес первый удар, целясь в область сердца. Пока что пробный — оценить противника. Запа молниеносно отшатнулся, даже не думая закрываться руками, как в боксе. Опасения Гены подтверждались — кулачные бойцы Юберии использовали несколько иную технику. Но, к его большой радости — менее совершенную, чем земной бокс.
Они обменялись еще несколькими обманными ударами. Гена находился в стандартной левосторонней стойке — голова немного пригнута, подбородок прикрыт левым плечом, левая рука чуть поднята и выставлена вперед, вес тела распределен равномерно на обе ноги. Запа же поминутно приплясывал, голова втянута в плечи, а руки широко расставлены и согнуты в локтях. При этом он очень низко наклонялся — так он создавал серьезные неудобства более высокому сопернику.
— Люк-люк асть’ха лоо-то аппа’ус и зазим оррть’хната [67]! — презрительно заявил Запа.
Хорошо, что Гена не понимал юберийского.
Первый серьезный удар нанес Запа — кулак, усеянный свинцовыми шишечками, впечатался в подбородок Гены. Телохранитель отшатнулся, брызнула кровь. Но в следующий миг назад отлетел уже Запа — с разбитой переносицей. Сокрушающий удар русского бойца превратил и без того изуродованный нос в нечто совсем непотребное.
— У! О! Ы! — добавил хук слева Гена.
Еще несколько минут бойцы колошматили друг друга. Кровь щедро орошала песок, на коже начали появляться синяки и кровоподтеки. Но вот Гена размахнулся особенно сильно и нанес свой коронный удар в челюсть — Запа потерял четыре зуба и грохнулся на песок.
— Нокдаун! — гулко пробасил телохранитель, сплевывая кровавую слюну. — Раз!.. Два!.. Три!.. Четыре!.. Пять!..
— Тальке!!! Тальке стуль’яя!!! — орали трибуны.
— Добей его, добей, придурок! — надрывался Чертанов, переводя крики зрителей и рефери. По местным правилам лежачего бойца вполне можно было добить, пока он не поднялся.
Но Гена не понимал этих криков и не слышал тонущего в общем хоре Чертанова. На счете «пять» Запа медленно поднялся на ноги, пошатываясь и хрипло дыша. Он сжал кулаки и с ревом понесся на Гену.
Тот только усмехнулся. Разозлившийся боец — легкая мишень. Юбериец не успел нанести ни одного удара — его встретил мощнейший джэб [68] правой. Запа раскрыл рот, глотая воздух, и упал навзничь.
— Раз!.. — снова начал считать Гена. — Два!.. Три!.. Четыре!.. Пять!.. Шесть!.. Семь!.. Восемь!.. Девять!.. Нокаут!
— Ген’лай!!! Ген’лай!!! Ген’лай!!! — скандировали трибуны, приветствуя нового чемпиона.
Телохранитель поднял руки, криво усмехаясь окровавленным ртом. Ему повезло — все зубы остались в целости.
В него метали монеты, украшения и яркие птичьи перья. Трое младших Наместников Игры уже бегали, собирая все это добро — награда от зрителей принадлежит победителю (за вычетом небольшой доли для амфитеатра).
— Геныч — молодец, чемпион! — захохотал Колобков, встречая усталого телохранителя. — Настоящий боксер! Все, отдыхай!
— Поздравляю, Петр’лай, — подошел криво улыбающийся Наместник Города. — Видят боги, твой кулачный боец куда лучше моего. Подожди немного времени, сейчас сюда доставят борца. Вот, возьми свой выигрыш за первый тур.
В пухлую ладонь Колобкова опустилась одна моцарена. Петр Иванович скривился — он успел забыть, какую незначительную ставку сделал. Тяжелый кошель всякого добра, поднесенный Гене, только усилил его расстройство.
— Поражение — всегда грустно, — склонил голову Наместник Города. — Но я уверен, мой добрый друг — ты позволишь мне отыграться. Не увеличить ли нам ставки? Съешь ли ты одну виноградину, съешь ли целый виноградник — грех один и тот же…
— Молодец, хорошо сказал! — одобрил Колобков. — Серега, ты пока не переводи. Валерыч, победишь его борца?
— Я тоже тяжеловес, шеф, — хмыкнул Валера. — И черный пояс по дзюдо. Слажу как-нибудь.
— Серега, теперь переводи. Скажи мэру, что я ставлю большую канистру золота — все, что выручил за жемчуг.
— Петр Иваныч…
— Серега, заткнись и переводи. Понадобится твое мнение — спрошу.
Чертанов мрачно перевел. Наместник Города обрадованно закивал и махнул рукой — на противоположном конце арены уже раздевался его чемпион.
Валера медленно снял все, кроме трусов — борьба, в отличие от кулачного боя, проходила в набедренных повязках. Две миловидные рабыни неспешно начали натирать его благовонными маслами, громко и беззастенчиво обсуждая достоинства «белого силача». Чертанов, единственный из землян понимающий их слова, смущенно покряхтывал и думал — переводить ли это Валере или не стоит?
— Спасибо, — отстранил от себя девушек дзюдоист, разминая кисти. — Шеф, а что тут за правила-то?
