Мирт лишь пожал плечами в ответ. Через мгновение вся троица уже снова шла по дороге. Небо над головами спутников начинало угрожающе темнеть, и они, не сговариваясь, ускорили шаг, стремясь поскорее достичь трактира. Никому не хотелось попасть под дождь, места и так были не слишком приветливыми. Рассказывать легенды и слушать песни Криссе больше не хотелось. Она вынуждена была признать, что присутствие постороннего человека ее напрягает, а потому сочла возможным погрузиться в свои мысли. Она прекрасно помнила, как начинался ее роман с Айринкельном. Им не нужны были слова, они и без них не ощущали никакой неловкости и, наверное, если бы им представилась такая возможность, смогли бы вечность просидеть, глядя друг другу в глаза. Кристина помнила, что в те дни ничего не хотела так сильно, как прижаться к его плечу, она помнила, что ни о чем большем даже не помышляла…
Теперь рядом с ней был Эверетт, удивительно добрый, мягкий, такой трогательно застенчивый, божественный менестрель, окруженный легким ореолом какой-то тайны. Порой, мельком наблюдая за ним, девушка ловила себя на мысли, что ей очень хочется взять его за руку и сказать какую-нибудь ласковую глупость. Ей было нестерпимо стыдно за такие желания, но с другой стороны она понимала, что это добрый знак. Получается, ее душа начинает потихоньку оттаивать, прошлое медленно отступает, и на горизонте показывается будущее – туманное, но все-таки будущее.
Дождь начал накрапывать, когда до трактира оставалось меньше мили, так что путники не успели особенно промокнуть. Посетителей, кроме них, было немного, и радушный хозяин охотно предоставил им три уютных комнатки на втором этаже. Общий зал трактира был совсем маленьким, в нем помещалось всего три небольших стола, один из которых занимали два каких-то сумрачных типа. Вскоре они удалились наверх, так что наши герои спокойно поужинали, слушая мерный стук капель дождя по оконным стеклам.
Отчего-то Криссе не хотелось идти спать; она рассеянно пожелала спокойной ночи Эверетту, который исчез в своей комнате вскоре после ужина, и снова устремила взгляд в огонь. Некстати стали вспоминаться ее первые выступления и северная легенда о лебеде, которую она когда-то часто исполняла. Кристина даже не заметила, как начала напевать вслух непонятно откуда взявшиеся слова:
Королева льда, заберите меня
В свою далекую полярную страну.
Заморозьте меня, заставьте забыть
Мою боль, эту мысль одну.
За окном тяжело шагает мороз,
На губах несет снег и лед,
Ваш корабль стоит у причала —
Меня к нему ваш мороз приведет.
Я ступлю на ледяные доски,
Я отдамся в вашу власть…
Заберите мое сердце горячее,
Потушите в нем жгучую страсть!
Укройте меня своим плащом,
Смертью хладной сомкните очи,
Отдавайте приказ поднимать якоря,
Плыть на Север, в страну вечной ночи.
Вот стрелка компаса дрожит, указывая путь,
Я на Север плыву с Королевой льда.
Сердце ледяное для того лишь бьется в грудь,
Чтоб на Полюсе остаться навсегда.
Чтоб не знать больше боли и грусти,
Чтоб не любить, не страдать и не ждать.
Но весна придет даже на Полюс,
И сердце горько заплачет опять.
Королева льда, я в вашей свите,
Но я помню, что значит любить…
Хоть и далеко, хоть сердце замерзнет,
А только его не смогу я забыть.
– У тебя какая-то беда.
Кристина вздрогнула и обернулась. Рядом с ней на скамейке сидел Мирт, который не замедлил повторить свою мысль:
– Я точно знаю, у тебя какая-то беда.
– Почему ты так решил? – едва выдавила улыбку она. Проницательность этого типа просто обезоруживала, и танцовщица ощутила вдруг невероятное желание рассказать ему всю правду.
– Я вижу. Я умею видеть беды. Ты родом с севера?
– Да, из Карсайте.
– Я так и понял. Твоя песня… она звучит иначе, чем местные, и не только из-за слов о холоде и Королеве льда. В ней боль и печаль.
– Возможно. Если честно, я сочинила ее только что… Так само получилось. Мне только начало казаться, что воспоминания отступают, но увы! Оказывается, я снова ошиблась.
– Зря ты так.
– Что зря?
– Ты сама не даешь себе ничего забыть, – уверенно заявил Мирт. – Ты сознательно возвращаешься в прошлое, будишь горькие воспоминания, выдумываешь отговорки и оправдания. Не стоит! То, что происходит – совершенно естественно, и ты не должна этого стыдиться.
– О чем ты? – нахмурилась Крисса.
– О тебе и твоем друге, – он немного помолчал, глядя в огонь, и продолжил: – Я наблюдал сегодня за вами, я видел, как ты на него смотришь. Не сдерживай свои чувства, если они искренни, нет ничего более чистого, чем истинная любовь или нежность.
– Ты просто ничего не знаешь, – горько усмехнулась девушка. – Даже если все, что ты говоришь – правда, я не могу ей поддаться.
– А это правда, – тихо заметил он. – Ты сама все поймешь. Скоро, но не теперь.
Наступило молчание. Кристина снова ушла в себя. Слова Мирта озадачили ее. Неужели ее сомнения так очевидны?! Тогда получается, что и Эв давно уже все понял?! Какой ужас… Тоже мне, верная любящая жена. И эта женщина меньше трех месяцев назад искренне верила, что жизнь кончена, потому что Айрин мертв! Однако теперь все переменилось, ее денно и нощно мучают сомнения, как бы отреагировал эльфийский менестрель на какое-то более заметное проявление внимания к своей персоне… Смех, да и только!
– Куда мы идем? – нарушил тишину Мирт.
– Э… не знаю, – пожала плечами девушка. – Сначала надо пересечь Предел Обреченных, а уж потом можно посетить Город Семи Лун, или Дзарот, или Маланадэйн, или…
– Нет. Надо в Эрквадиор, – убежденно перебил он.
– Что?! В Эрквадиор?! Но зачем?!
– Послушай меня. Мы должны идти в Эрквадиор, и никуда больше.
– Мирт, – со вздохом начала Кристина, – поверь, я не понаслышке знаю, что там теперь творится. Законный король убит, на троне сидит его брат-узурпатор – человек, владеющий черной магией и магией крови, мстительный и жестокий. Я сбежала оттуда не для того, чтобы снова добровольно сдаться ему в руки.
– Тогда ты не знала, что на юге у тебя есть цель, – возразил Мирт. – Теперь все переменилось, уверяю тебя! Если ты послушаешься меня, в Жемчужине Синего Моря ты найдешь свою судьбу.
