Лук как-то сам собой оказался в моей руке. Я бездумно выхватил что-то из колчана и выстрелил, угодив Абсалому в плечо. К моему горькому изумлению пущенная стрела оказалась моховой и совсем не причинила ему вреда. Однако в мгновение ока разросшийся мох лишил его зрения и затруднял дыхание, на несколько секунд он выбыл из строя. Это дало моему спутнику шанс вскочить на ноги и снова атаковать. Сгусток огня, приготовленный Абсаломом для Гарретта, не достиг намеченной цели: он врезался в набитую книгами полку, тут же вспыхнувшую словно факел. Воздух в комнате сделался невыносимо горячим, дым разъедал мне глаза и легкие.
Абсалом снова отразил нападение вора защитным кольцом раскаленной энергии, но в этот раз Гарретт уже знал его приемы и ловко увернулся. Я послал водяную стрелу в потолок прямо над его головой. Сверху обрушился целый шквал воды и вор успел бросить на меня ядовитый взгляд. Но меня в данный момент не очень сильно волновало, как Гарретт воспринимал мои поспешные идеи. Главное, промокшая одежда хоть как-то могла помешать пламени испечь его заживо.
И тут мой взгляд встретился с полными лютой ненависти глазами Абсалома. Спустя долю секунды в мою сторону понеслась огненная стена, а я только и смог броситься на пол, прикрывая голову руками. Волна испепеляющего беспощадного жара прошла надо мной, тут же сменившись ледяным дождем, который потушил охваченный пламенем плащ. Осторожно приподняв голову, я понял, что Гарретт повторил мой трюк с водяной стрелой и теперь снова нацелил газовую на Первого Мага. Тогда я вскочил на ноги, вытаскивая свой кинжал.
Огненный Маг снова без труда отклонил выстрел, послав в увертывающегося вора новый раскаленный залп и на мгновение позабыл обо мне. Я тут же воспользовался этим, рванулся через защитное кольцо, игнорируя боль от ожогов и бросился на Абсалома, повалив его на пол. Мое тело словно окунули в расплавленный металл, откуда-то издалека раздавался мой собственный вопль. Но я не ослабил хватки — наоборот, прижал кинжал к горлу Мага, твердо решив убить его, если он не прекратит свое огненное безумие. Боль сделалась непереносимой, перед глазами скакали багровые пятна. Я был уверен, что кожа в местах соприкосновения полопалась, обнажив обугленное мясо. Даже кинжал в моей руке становился все более горячим.
— Лучше сдавайтесь, или я убью Вас, клянусь! — прохрипел я, чувствуя себя сгорающим заживо. Однако мне удалось, стиснув зубы, еще сильнее прижать кинжал к шее Абсалома.
— Вы должны делать, как он велит, — раздался насмешливый голос Гарретта. — Он же все-таки восьмисотлетний Мастер-Маг.
Жара мгновенно спала и объявший комнату огонь угас, как будто ничего не произошло. Гарретт возвышался над нами, нацелив стрелу прямо в лоб Абсалома. Мокрое от пота лицо вора покрывала копоть, я тоже чувствовал себе как поджаренная и готовая к сервировке колбаса. Но к великому моему удивлению на теле не было ран, все потери ограничились обгоревшими кое-где волосами и воспаленными от дыма легкими. Очень медленно и осторожно я ослабил хватку, отпуская Мага. В этот момент дверь с треском распахнулась и множество мужчин в одеждах Огненных Магов ворвались в комнату. Они оцепенели, наблюдая открывшуюся сцену. Гарретт не сводил с Абсалома глаз:
— Вы ведь прикажете своим людям оставить нас наедине, правда?
Абсалом прокаркал нечто невнятное и мои пальцы машинально сжали его шею с прежней силой. Опомнившись, я чуть разжал их.
— Ступайте… — выдавил Маг. — Ждите у двери.
Они последовали его приказу с явной неохотой.
— Ну а теперь-то мы можем наконец побеседовать как цивилизованные люди, или Вы предпочитаете провести остаток вечера с ножом в горле? — поинтересовался Гарретт, когда дверь за Магами закрылась. — Мы явились сюда не для того, чтобы убить Вас. Вам не любопытно, почему Вы до сих пор живы?
Маг поднял ладони в знак согласия и я осторожно отпустил его, готовый в любой момент применить кинжал, если ему снова взбредет в голову устроить огненный ад. Абсалом сел, он тоже выглядел уставшим. На его шее обозначилась темно-багровая полоса — знак того, что я немного переусердствовал со своими аргументами.
— Тогда скажите мне, почему же, — произнес Маг, переводя взгляд с меня на Гарретта.
Я тоже кое-как приподнялся, опираясь на локоть. От промокшего насквозь плаща шел пар. Лук я уронил во время атаки на Абсалома и теперь он валялся в нескольких метрах от нас на полу.
— Что вообще Вам известно о происходящем? — спросил Гарретт.
Абсалом со вздохом покачал головой, сложив руки на коленях.
— Вы же воспринимаете все серьезно, так ведь? И действительно думаете, что за всем этим стоит кто-то другой.
— Так объясните мне, почему по-Вашему это невозможно.
— Просто смешно…
— Что именно? Может, Тим должен был Вас убить, так Вы себе это представляли?
Маг недовольно молчал и, поднявшись, плюхнулся на свой стул. Я с некоторым трудом тоже встал, из осторожности стараясь не смотреть Гарретту в глаза.
— Что же Вы от меня хотите? — вздохнул Абсалом.
— Правду о вещах, чье существование ваш Орден намеренно отрицает вот уже в течение восьми веков.
— На это есть причины. Некоторые Силы попросту нельзя освобождать.
— Объясните нам, как это связано с убийствами и в чем тут смысл?
— Я никогда не читал Книгу Праха, она закрыта для меня. Поэтому об этих ритуалах мне известно не больше, чем моим предшественникам. — Ясные глаза Мага смотрели прямо в мои. — Это ты позаботился о том, чтобы иметь единоличный доступ к содержанию книги, потому что ни с кем желал делиться своей Силой.
— Если ваши милые сказки о перевоплощении содержат в себе хотя бы толику правды, в чем я сильно сомневаюсь, то Вам должно быть ясно, что сейчас Вы разговариваете не с древним восьмисотлетним колдуном, а с юношей из наших дней. — язвительно заметил Гарретт.
— Так ли это? — протянул Абсалом, остро глянув мне в глаза.
Я знал, что в его словах все же была доля истины.
— Я видел сны, в которых становился другим человеком, но мне известно лишь то, что удалось запомнить.
— Что же ты видел?
Со вздохом я сел рядом с ним за стол и поведал о видении гибели колдуна. Кроме этого мне, в общем-то, было ни о чем больше не известно. Когда мой рассказ закончился, Маг задумчиво молчал несколько секунд, затем сказал:
— Кое-что ты упустил, об этом написано во всех хрониках. Именно это обстоятельство вызвало такую настороженность…
— Я помню лишь это, — перебил его я, — и больше ничего не видел. Он умер, не выкрикнув столь любимого Вами проклятия. Ему просто не хотелось жить, не говоря уже о том, чтобы спустя столетия вернуться.
