— Лорд Инфи, — Биаст любезно указал ему на кресло, — надолго же вас задержал этот жрец.
Инфи в ответ просто кивнул: у него не было никакого желания сообщать о встрече с Халланой.
Фара не стала дожидаться окончания обмена дипломатическими банальностями.
— О чем он вас спрашивал? Он еще что-то хотел узнать про меня?
— Он ничего не спрашивал ни о вас, миледи, ни о том, что случилось в замке, — успокоил ее Инфи. Фара с очевидным облегчением откинулась на спинку дивана. — Его вопросы… — Ингри поколебался, но все же докончил: —…носили в основном теологический характер.
Биаст, похоже, не испытал такого же облегчения, как сестра. Его брови сошлись на переносице.
— Вопросы жреца касались нашего брата?
— Не напрямую, милорд. — Инфи не видел причины скрывать от Биаста сути вопросов Освина, хотя и не собирался открывать другой своей связи с ученым священнослужителем. — Он желал узнать, могу ли я очистить душу леди Йяды от духа ее леопарда в случае ее смерти, как я, по-видимому, очистил душу покойного принца. Я ответил, что не знаю.
Биаст начал чертить на ковре какой-то узор носком обутой в сапог ноги, потом заметил это и заставил себя остановиться. Голос его, когда принц поднял глаза, прозвучал более спокойно:
— Вы и в самом деле видели бога? Лицом к лицу?
— Он явился мне как молодой знатный охотник необыкновенной красоты. У меня не возникло ощущения… — Ингри помолчал, не зная, как выразить свою мысль. — Вам приходилось видеть, как дети заставляют тени танцевать на стене, шевеля руками? Тень — это не рука, но отбрасывается ею. Молодой человек, которого я видел, был, мне кажется, тенью бога — тем упрощением, которое я был способен воспринять… как будто затем, что я видел, скрывалось нечто неизмеримо большее и совсем не похожее на обманчивую тень, чего я не мог осознать, не… разбившись вдребезги.
— Дал ли Он вам какие-нибудь указания… для меня? — Почтительная надежда в голосе Биаста лишила вопрос всякого высокомерия. Он оглянулся на свою внимательно слушающую сестру. — Или для кого-то еще из нас?
— Нет, милорд. Разве вы чувствуете надобность в указаниях?
Биаст безрадостно усмехнулся.
— Я ищу хоть какую-то опору в наше неустойчивое время.
— Тогда вы обращаетесь не по адресу, — с горечью ответил Ингри. — Боги ничем не поделились со мной, кроме намеков и сводящих с ума загадок. Что же касается моего видения — наверное, я так должен это называть, — то оно касалось только похорон Болесо. В тот момент бог интересовался исключительно его душой. Когда настанет наш час, мы также можем удостоиться столь же пристального внимания.
Фара, нервно теребившая складку юбки, пристально посмотрела на Ингри. Вертикальные морщины, прорезавшие ее лоб между густыми бровями, углубились: она размышляла над этим мрачным утешением с настороженностью обжегшегося, но все еще тянущегося к огню ребенка.
— Вчера вечером я довольно долго беседовал с просвещенным Льюко, — начал Биаст и остановился. Взглянув на сестру, он предложил: — Фара, не стоит ли тебе прилечь ненадолго? Ты плохо выглядишь.
Фрейлина принцессы усердно закивала:
— Мы можем задернуть занавеси в ваших покоях, миледи, так что там будет темно и тихо.
— Может быть, так и следует сделать. — Фара наклонилась вперед и несколько мгновений смотрела в пол; фрейлине пришлось помочь ей встать. Биаст также поднялся.
Ингри решил воспользоваться моментом и под предлогом вежливого сочувствия попытаться достичь своих целей:
— Мне очень жаль, что вы нездоровы, миледи. Однако если при расследовании будет вынесено заключение о самозащите, вам, может быть, больше не будет нужды снова подвергаться таким неприятностям.
— Я в силах сделать то, что должна, — холодно ответила Фара, но на мгновение на ее лице промелькнула неуверенность: как будто мысль об отказе от обвинения показалась ей новой и привлекательной. Принцесса достаточно любезно кивнула Ингри, прощаясь, хоть ей тут же пришлось прижать руки к вискам. Взгляд, который подарил Ингри Биаст, показался тому многозначительным. Может быть, ему удастся, подумал Ингри, устранить угрозу суда над Йядой постепенно, распутывая паутину по одной нити зараз, а не в шумной и драматической манере; если получится — прекрасно. Недаром такова излюбленная тактика Венсела…
Биаст проводил сестру до двери, поручил ее фрейлине и оглядел коридор, прежде чем закрыть дверь. Хмурясь, он посмотрел на Ингри и своего знаменосца Симарка, словно сравнивая их, хоть Ингри и не мог догадаться, по какому признаку: то ли физической угрозы, то ли личной преданности. Симарк, на несколько лет старше своего господина, был знаменит своей воинской доблестью; возможно, Биаст счел его достаточной защитой на случай, если лорд-волк вдруг нападет, или решил, что уж вдвоем с Симарком они с ним справятся. Ингри не стал исправлять эту утешительную ошибку принца-маршала.
— Как я уже говорил, я побеседовал с Льюко, — сказал Биаст. Он снова сел к низкому столу, на котором стоял поднос, жестом пригласив Ингри присоединиться. Ингри придвинул кресло поближе и приготовился слушать. — Руководство ордена Бастарда — сам Льюко и еще двое могущественных храмовых волшебников — подробно расспросило Камрила.
— Прекрасно. Надеюсь, они поджарили ему пятки над огнем.
— Что-то в этом роде. Как я понял, они не рискнули доводить его до такого состояния, когда его демон мог бы захватить власть. Такая возможность, как заверил меня Льюко, пугает Камрила гораздо больше, чем любая угроза пыток, к которым могли бы прибегнуть следователи. — Биаст с сомнением наморщил лоб.
— Я могу это понять.
— Ну да, вы-то можете. — Биаст откинулся в кресле. — Меня больше смутило признание Камрила в том, что мой брат и в самом деле планировал меня убить, как вы и предположили. Но как вы узнали?
Так вот почему он настоял, чтобы Фара удалилась: эту болезненную тему он предпочел обсуждать лишь в самом узком кругу. Ингри пожал плечами.
— Я не провидец. Для любого претендента, стремящегося к короне священного короля, не имея той поддержки, которую имеете вы, это был бы логический шаг.
— Да, но мой собственный брат… — Биаст умолк и закусил губу.
Ингри воспользовался возможностью вытянуть еще одну нить паутины:
— Выходит, леди Йяда спасла вашу жизнь, как и свою собственную, а душу вашего брата — от ужасного преступления и огромного греха. Или это сотворил ваш бог — через нее.
Биаст помолчал, обдумывая слова Ингри, и снова вернулся к прежней теме:
— Не знаю, чем я заслужил ненависть своего брата.
