— Господин, к вам пожаловали… — но низший тут же умолк, сдавленно всхлипнув, и юноша услышал, как его крохотное тельце отшвырнули к противоположной стене.
Не испытывая ни тени страха, что само по себе заставляло нервничать все сильнее, Мацусиро подхватил со стола боевую перчатку, погружая пальцы в ее сухую прохладу. Встал у дальней стены, ловя себя на мысли, как же сильно изменился с тех пор, когда Черный Охотник пришел за Бактияром в такой же номер захудалой ночлежки… Ноздри тоэха раздувались, улавливая запахи нескольких демонов, стоящих в коридоре. Шея окаменела, а в груди лопнул шар обжигающего тепла, наполняя тело азартом возможной драки.
В дверь забарабанили еще раз, теперь торопливо и громко.
— Кого принесло? — юноша приятно удивился властному спокойствию своего тона.
— Разносчики свежего мяса, — Дарвал громко захохотал над собственной шуткой, надавив на дверь так, что старое дерево затрещало. — Давай, открывай, новенький. Грызун сказал мне, ты хочешь говорить.
Левой рукой отодвинув засов, Киоши отступил обратно. Он понимал, что если бандиты пришли для расправы, шансы на победу крайне низки, но отчего-то знал, что Анзурон явился не со злом. Створка немедленно распахнулась, дав рассмотреть бандитского вожака в окружении собственного пантеона. Все, как и во время первой встречи, были вооружены.
— Проходи, Дарвал, — не торопясь снимать перчатку, Киоши выдвинул вперед стул. — Я и правда ждал тебя.
Бандит машинально поправил прядь, по-хозяйски осматривая нищее убранство комнаты. Брезгливо принюхался к застарелому запаху крови, наполнявшему номер. Казалось, он разочарован тем, как живет джегал, готовый щедро платить за убийства. Вошел, прикрывая за собой дверь и оставляя свиту снаружи.
Вынув из-за пояса ножны, он аккуратно приставил оружие к косяку, поправил увесистый шестопер, и только после этого неспешно присел. Киоши устроился напротив, расстегивая замки перчатки.
Какое-то время Дарвал смотрел в покрытый разводами пол, задумчиво потирая большой коготь на правой руке. Его широкая звериная грудь мерно вздымалась, а под жилетом перекатывались, словно живые, разноцветные татуировки. Бандит провел ладонью по лысой половине головы и, наконец, заговорил, глядя куда-то мимо Киоши.
— Знаешь, новичок, вообще я не люблю таких, как ты. Резвых, дерзких, даже отчаянных. Способных нарушать устои, лезть вперед. Наверное, это от воспитания, да? Вас, джегалов, всегда учат быть хозяевами жизни, избранными… Способными взять любую ситуацию за горло. Способными управлять людишками или вести за собой демонов, да?
— Твоя речь тоже не походит на кодовый язык банд, Дарвал, — мягко перебил Киоши, уверенно выдержав взгляд алого глаза. — Не потому ли ты носишь булаву вождя?
— Не знаю, может быть, — тот ничуть не обиделся, что юноша прервал его, но в раздумье почесал нос. — Одно я усвоил железно — когда приходит тоэх, подобный тебе, прошлое начинает осыпаться перегнившей трухой… Хочешь знать мое мнение — я тому не рад. Ужасно не рад. Дал бы тебе этим чеканом между глаз, обобрал, а тело сжег в печах фабрики. Но мои воины считают иначе. Уж не знаю, чем ты их купил — монетой ли, или пламенем в собственной груди, но я больше не могу приказывать им молчать.
Киоши невольно изогнул бровь, осмысляя слова бандита. Такого поворота событий он мог ожидать, но до последнего надежда оставалась призрачной.
— Не знаю и знать не хочу, что именно ты сказал Грызуну, но я преклоняюсь перед твоим умением ткать слова, — Дарвал излишне резко качнул подбородком, забрасывая ногу на ногу. — Валяй, новичок, рассказывай подробно, чего хочешь от меня. Но предупреждаю, что я далеко не всю жизнь покровительствовал шлюхам и обирал торговцев, а потому прошу опустить эту часть. Мы договорились? Я слушаю. И постарайся не обмануть надежд того, кто поручился жизнью.
Откладывая притихшую перчатку на стол, юноша уже знал ответ на вопрос, срывающийся со своих губ:
— Что случилось с Грызуном?
Дарвал почти не изменился в лице, но скулы его отвердели.
— Он поручился за тебя. Поручился, как за сына, — правый кулак бандита медленно сжался, захрустели костяшки. — К слову — если я узнаю, что ты околдовал его, легкой смерти не жди.
Киоши молчал, глядя ровно в алый глаз, и Анзурон все же отвернулся.
— Я знал, что дело не в чарах… Грызун ушел в Яму, новичок. Простив своих врагов и тебя, шагнул туда с улыбкой. Ронисори станцевала перед ним смертельный танец. Мы достойно проводили его, а клановые барабаны не утихают и сейчас. Ты ведь понимаешь, что означает такой поступок? Понимаешь, что значит столб огня, в котором суккубы творят свои танцы?
Молодой тоэх, неподвижно сидящий перед бандитом Назандара, сдержано, как на придворной церемонии, кивнул. Он имел весьма смутные представления о ритуалах поручения, но догадаться было несложно. Было весьма просто угадать, что именно сделал Хоэда, чтобы заслужить доверие своего господина. Обоих господ.
Всецело погруженный в скорбные мысли, Киоши далеко не сразу заметил, что дверь в номер приоткрыта, а в освещенном проеме замерла зеленоволосая. Ее точеный силуэт резко выделялся на светлом фоне, будто она была нарисована на воздухе. Сжимая в напряженных руках готовый к бою арбалет, демоница смотрела прямо на юношу, словно чего-то ждала.
Не оборачиваясь, Дарвал отрицательно покачал головой, и Ронисори резко опустила оружие…
Разлетелись короткие зеленые кудри, и Киоши будто вживую увидел ее — обнаженную, блестящую в свете десятков костров, извивающуюся в безумном танце посреди залитой багровым заревом площади. Танцуют плечи, покачиваются круглые бедра. Переплетаясь, змеятся руки, посверкивают зажатые в пальцах клинки ножей, горит бронированная личина суккуба. Она томно изгибается до земли, приседает, вертится на месте и вновь прыгает в сторону, гибкая, словно тростник. Бой барабанов не утихает…
Дарвал еще раз покачал головой, и демоница отступила на шаг, закрывая дверь и вновь погружая собеседников во тьму. Первые мгновения, ослепленный ярким светом коридорных ламп, Киоши видел лишь мерцающий глаз вожака бандитов.
— А теперь говори, новенький, — голос Анзурона был спокоен и тих, словно дыхание умирающего ветра. — Говори, а я послушаю.
Вдохнув полной грудью, Киоши заговорил медленно и негромко, стараясь придать каждому слову вес свинцовой плиты. Он кристально-четко понимал, что если сейчас допустит хоть малейшую ошибку, смерть Хоэды окажется напрасной.
— Я отправляюсь в земли своего врага, Дарвал. Отправляюсь, чтобы подарить этим землям смерть и разрушение. Тебя не должны интересовать причины. Тебя должно интересовать, что задуманная мной война принесет богатую прибыль и много добычи. Я — джегал, моя судьба — война. Я умею ее вести и точно знаю, что враг не готов к удару. Я — Ткач Красной Нити, я боевой колдун. Сопротивление, способное встретить нас — банды нищих наемников, поверивших звонким речам рекрутеров. Деревни и замки живут полной чашей. Шагнув за мной, ты обретешь деньги, рабов, новых воинов, уважение. А еще ты обретешь славу, потому что я вижу, что это слово — не пустышка для тебя, ибо ты не понаслышке знаешь, о чем мечтает джегал.
