Начался танец, где не было ни вращений, ни вызывающих поз – лишь грация, от которой перехватывало дыхание. Диоды оставляли в воздухе ленты разноцветных огней, одежды спадали слой за слоем под восторженные крики зрителей. Когда над головой танцовщицы взмыл бело-рыжий пушистый хвост, крики перешли в рев.
Мужчины тянулись к ней, как младенцы к материнской груди. Она ускользала, но кредитные пики, зажатые в их руках, допускались во втулку на ее поясе. Роан, вцепившись в край стола, мысленно приказывал ей снять маску. Вот она приблизилась к ним, и молодежь тут же выставила вперед свои пики, имитируя сексуальный акт. Один Роан не мог шевельнуться. Еще одно упавшее покрывало обнажило рыжевато-кремовый мех на боках, на животе, меж грудей. Публика дружно ахнула.
– Папские подштанники! – выдохнул Джон.
Музыка ускорила темп. С когтей сыпались искры, колокольчики на маске и шапочке звенели как одержимые. Танцовщица покружилась и вновь перенеслась одним прыжком на эстраду. Широко расставив ноги, она медленно провела ладонями по груди и шее, сорвала маску с шапочкой, отшвырнула их прочь. Роан пожирал глазами вздернутый носик с широкими ноздрями, стоящие торчком уши с кисточками, изумрудные кошачьи глаза.
– Иная. – Отвращение в голосе Брета боролось с желанием.
Свет погас и опять зажегся. Сцена была пуста.
– Пластическая хирургия?
– Нет. Карианская полукровка, должно быть.
– Я думал, мы их всех перебили.
– Следовало бы. Что за мерзость.
– Да ладно вам. Почему бы не пофантазировать в постели, когда свет потушен? – засмеялся Джон.
Вокруг Роана все раздувалось и снова сжималось. Эрекция причиняла ему нестерпимые муки. Он встал.
– Что с вами, сэр?
– Куда вы?
– Постойте-ка, – сказал Трейси. – У людей с карианами не бывает гибридов. Во‑первых, это незаконно, – он показал на хайджинку, – а во‑вторых, секс – одно дело, а потомство – совсем другое.
– Не забывайте, что кариане были мастерами генной инженерии, – наставительно произнес Роан. – Они смешивали гены всех известных нам космических рас задолго до того, как на сцене появились земляне. Нас они тоже охотно добавили бы в коктейль и очень удивились, когда Лига приняла запрет на смешение людей с инопланетянами.
Трейси помнил из академического курса, что у кариан не было никаких физических норм: они приспосабливали свои тела к определенной ситуации, а пол меняли по малейшей прихоти. На протяжении тысячелетий они экспериментировали с генетическим материалом самых разнообразных рас, что не представляло для них труда: местами их обитания были либо торговые звездолеты, либо фактории, снабжаемые этими кораблями. Единообразие считалось у них величайшим грехом, многообразие – ключом к выживанию и прогрессу. Земляне, которых это шокировало, зациклились на чистоте человечества и запретили почти все генетические исследования из страха, что кариане найдут лазейку к человеческому геному.
– Да, но кариан это не обескуражило, – сказал Роан, когда Трейси все это ему изложил. – Они нашли добровольцев, противников Лиги, и произвели несколько тысяч гибридов. – Роан поболтал остаток виски в стакане.
– Почему же та девушка выглядела именно так? Ей могли придать чисто человеческий облик.
– Как раз в этом они и ошиблись. Думали предотвратить отрицательную реакцию, сделав потомство привлекательным для землян – мы ведь любим кошек, не правда ли? Так появилась Сэмми. – Роан снова налил и выпил. – Они не сознавали, что такие детишки вызовут ужас, а не симпатию.
– Но Сэмми вам отвращения не внушила?
– Ее полное имя – Самарита. Нет, не внушила, но меня ведь всегда тянуло к экзотике. Чем они и воспользовались.
На улице, где пахло морем, голова и желудок Роана несколько успокоились. Он завернул за угол, разыскивая служебный вход.
«Что ты делаешь?» – вопрошала рациональная часть его мозга.
– Хочу выразить ей свое восхищение, – ответил он вслух.
Расспросить ее. Заставить поделиться своими мыслями и мечтами. Затрахать ее до потери сознания.
Он вошел. Служебные помещения насквозь пропахли потом и гримом. Миновав светящуюся контрольную панель, он был прижат к стенке бегущими на сцену девицами. От прикосновения их голых тел эрекция возросла. Коридор охранялся разжиревшим вышибалой в военных татуировках, с бритой башкой, отражающей верхний свет.
– Куда собрался? – осведомился он.
– Хочу видеть даму, которая только что выступала.
– Много вас таких, аристоков. – Взгляд вышибалы упал на ширинку Роана. – У кого мозги в члене.
– Ты не смеешь разговаривать со мной в таком тоне, любезный.
– Еще как смею. Хочешь видеть Сэмми – плати. – Он выпятил живот, предъявив кредитную втулку, – танцовщицы тем же движением добивались совсем другого эффекта. Роан поколебался, вспомнил Сэмми и заплатил.
– Где ее можно найти?
– Следуй за своим членом, лозоходец.
Вышибала отступил, и Роан пошел по коридору, заглядывая в каждую комнату. Оттуда звучали смешки и неприличные предложения. Сэмми обнаружилась в пятой. Она сидела в зеленом халате у гримерного столика, поставив на выдвинутый нижний ящик босую ступню, и ее стройная нога была видна почти до бедра. Дымок от стима, который она курила, окутывал ее острые ушки. Зеленые кошачьи глаза осмотрели вошедшего с головы до пят.
– Сколько дали?
– Прошу прощения?
– Дэлу. Сколько вы ему отстегнули?
– Триста.
– Вот и зря. Он бы вас и за половину пустил.
– Учту на будущее. – Она зажгла новый стим; Роан переминался с ноги на ногу. – Вы не спрашиваете, зачем я пришел?
– Намек налицо. – От ее взгляда эрекция Роана тут же сникла. – Ну вот, сглазила!
– Я хотел пригласить вас на ужин.
– Ухаживание по всем правилам? Что-то новенькое. – Она встала и загасила стим. – Есть хорошее местечко в Понитауне, там допоздна открыто.
– Я бы предпочел «Французскую пекарню». – Роан полагал, что лучший столичный ресторан произведет на нее особенное впечатление.
– Дурачок ты, – засмеялась она. – Там мне лучше не светиться.
– Сегодня ты, по-моему, достаточно засветилась, – отрезал он.
– Это стрип-шоу, сюда всякий может прийти, а в высших кругах нам вместе лучше не появляться. Ты кто, кстати? Какого благородного дома выродок?
– С чего ты взяла, что я ПИФ?
– Ой, да брось ты.
Он подумал о своей ответственной должности, о холодной отстраненной жене.
– Я Роан. Довольно с тебя на этот вечер?
Она кокетливо склонила головку набок и сказала уже поласковей:
– Ладно. Я тебя буду Аном звать, а ты меня Сэмми. Забудем на одну ночь, кто мы есть.
– А потом?
– Как получится.
Сэмми дала указания его хайджинскому водителю Хоббу. Ни Хобб, ни его хозяин не подали виду, что Понитаун им хорошо знаком – где-то неподалеку находился любимый массажный салон Роана. Лапки массажистки-исанжо обеспечивали клиентам приятное сочетание мягкого меха и жестких подушечек.
После долгой жары ночь выдалась прохладная. Люди, хайджины, исанжо, типони, сланки прогуливались по улицам, слушали музыкантов, играли во все от костей до шахмат; тонкие как флейты типони, собравшись в кучку, занимались чем-то своим, непонятным для посторонних. Влюбленные обнимались на скамейках маленького парка, старики, сидя там же, смотрели, как стартуют корабли из космопорта Христофора Колумба. Хобб открыл двери флиттера, и Роан ощутил легкую дрожь под ногами, когда взлетел очередной звездолет. Ярко-оранжевое пламя из его дюз на миг затмило огни ближней туманности.
Прохожие обращали внимание на необычайно роскошный для этих мест флиттер.
– Я тебя вызову, когда понадобится, – вполголоса сказал Роан. Хайджин послушно склонил длинную костистую голову, показав золотую гриву между воротником и фуражкой. На Сэмми были облегающие брючки, заправленные в высокие сапоги, и переливающийся, будто струящийся шелковый топ в зеленовато-синих тонах. Рыжевато-кремовые волосы падали ей на плечи. На нее оборачивались, у Роана перехватывало дыхание.
– Так где будем ужинать? – спросил он.
– Тут. – Ресторан был исанжевский, с деревьями в кадках и протянутой между ними веревочной паутиной. Официанты передвигались по ней с помощью рук, перепончатых ног и хвостов, умудряясь ничего не ронять с подносов.
Один из них соскользнул с дерева, как только Роан и Сэмми устроились на веревочных креслах. Блокнот для заказов висел у него на шее вместе с кредитной втулкой.
– Что будем пить? – осведомился он, слегка шепелявя.
– Шампанское, – сказал Роан.
– Я вообще-то не люблю шампанское, – заметила Сэмми.
– Извини, не спросил. Что же тогда?
– Текилу.
Официант посмотрел на Роана бездонными, черными, нечеловеческими глазами в обрамлении золотого меха.
– Мне то же, что и даме, – сделал галантный жест Роан. Исанжо взлетел на дерево и умчался.
