Он открыл ей все: надежды, мечты, то, чего втайне желал и чего стыдился. Она слушала молча, и лишь камин, треща поленьями, подавал ему реплики.
После этого его влюбленность в Сэмми перешла в одержимость. Он рано уходил с работы и приходил домой на рассвете, если вообще приходил. Их беседы не прекращались: Сэмми, в отличие от Джулианы, непритворно интересовали и его экономические теории, и давние уроки фехтования.
Порой свиданиям мешала необходимость вывозить жену и дочь в свет. Их последняя ночь тоже началась с бала, открывавшего сезон.
Казалось, что стены и потолок огромного бального зала внезапно исчезли, уступив место созвездиям и туманностям. Эффект был поистине ужасающий: гости жались в середине, подальше от космических пустот, и танцевать было весьма затруднительно. Хозяйка дома леди Палани, судя по ее сжатым губам, пребывала в ярости, одна из ее дочерей заливалась слезами. Завтрашний день сулил красочные сплетни о провале их бала. Роан отдал пустую тарелку слуге-хайджину и взял у другого бокал шампанского. К нему подошел лорд Палани с еще более вытянутым, чем обычно, лицом.
– Впечатляет, – сказал ему Роан, кивнув на голографический космос.
– Как и цена всего этого. Сами настояли… никогда не угадаешь, что им взбредет в голову.
Роан, понимая, что это относится к супруге и пяти дочерям лорда, по аналогии вспомнил недавний разговор с Сэмми.
Три дня назад они гуляли в Королевском Ботаническом саду, и она все время наклонялась потрогать и понюхать цветы. Ему нравилось смотреть на нее: каждый ее жест был сонетом, каждый шаг песней. Легонько погладив очередную розу, она взяла его под руку, а он стал рассказывать, как дочь его знакомых попала в частную клинику после буйного припадка на пикнике в День Основателя.
«Что ж тут странного? – сказала Сэмми с огоньком в кошачьих глазах. – Вы отказываете своим женщинам в какой-либо разумной деятельности. Дом, дети, сплетни, визиты, прием гостей – вот и все, что им позволяется. Удивляюсь, как они еще все до одной не спятили».
«Мужчину такой распорядок просто убил бы, – с потугой на юмор ответил Роан. – Похоже, что сильный пол – это вы».
«На Земле до Экспансии женщины были врачами, адвокатами, военными, президентами, промышленными магнатами».
«Но космос – среда враждебная, планеты большей частью трудны и опасны для колонизации, и женщины для нас дороже всего. Мужчины производят миллионы сперматозоидов, но выносить и родить дитя способна лишь женщина».
Роан сам не знал, с чего так яро защищает систему. И почему ему вспомнилась дочь де Вильи – не потому ли, что он и за свою Ройесу боялся?
«Это все уже в прошлом. Ваш консерватизм приведет Лигу к гибели, Ан. Кариане были правы в одном: нужно меняться и приспосабливаться, иначе конец».
– Роан?
– Да? Извините, задумался.
– Я хотел узнать об инфляции, – сказал лорд.
– Она прогрессирует, но не стоит портить вечер разговорами о финансах.
Роан украдкой взглянул на хроно в рукаве фрака. Всего сорок минут прошло, а кажется, будто вечность. Еще немного, и он улизнет, чтобы встретиться с Сэмми на праздничных улицах Понитауна, где пахнет чили и жареным мясом, где на всех углах стоят музыканты и танцоры извиваются под страстные гитарные переборы. Воображаемая музыка диссонировала с бальной, исполняемой оркестром на хорах. Роан поставил бокал и стал пробираться к двери. К черту все, больше он ни минуты не вытерпит.
Джулиана перехватила его. На ее платье сверкали цехины, в темных кудрях – бриллианты.
– Можно узнать, куда ты собрался?
– Э‑э…
– К шлюхе своей уходишь? – Ее голос прорывался даже сквозь гром оркестра.
– Не понимаю, о чем ты. Бога ради, не устраивай сцен.
– Почему же? Ты-то выставляешь напоказ свою инокровку.
– Откуда ты…
– Брет сказал жене, а она своей матери. Весь Кампо-Рояле над тобой потешается.
– Ты еще раньше об этом позаботилась со своими любовниками! – наконец-то высказал наболевшее Роан.
– Они по крайней мере земляне.
На них уже оборачивались. Роан обвел диким взглядом любопытствующие лица, изысканные наряды, вышколенных слуг. Будто стальные обручи смыкались вокруг, и звон гитар уплывал все дальше.
– Нет, – сказал он, сам не зная к чему, и стал спускаться по хрустальной винтовой лестнице под летящие вслед проклятия Джулианы.
Сэмми ждала его у ларьков, где продавали керамику, шарфы, бижутерию и косметику. Гул голосов перекрывал музыку, с жаровен капал шипящий жир. Роан обнял любимую, уткнулся в ее плечо.
– Что с тобой? – Она нежно отвела волосы с его лба.
– Джулиана знает. Все знают. Они хотят, чтобы я от тебя отказался, а я не могу! Не могу!
– Пойдем. – Она взяла его под руку и повела по улицам, где люди могли танцевать с инопланетянами, и пить с ними, и даже влюбляться в них.
У себя дома она налила ему выпить. Он проглотил все залпом, не обратив внимания на странный вкус. Комната начала раздуваться и снова сжиматься.
– Жаль, что нам так мало удалось побыть вместе, Ан. – Ее голос звучал будто издали, а потом все поглотила тьма.
Через некоторое время он осознал, что лежит голый на чем-то холодном. Его тошнило. В руку впилась игла, Сэмми гладила его по голове, говоря что-то ласковое.
Он снова погрузился во тьму и снова очнулся. Ему светили то в правый, то в левый глаз, и перед ним из-за этого плавали разноцветные круги. Что-то надавило на кончики его пальцев, и новый укол вернул его в темноту.
Окончательно Роан пришел в себя дома у Сэмми, лежа на кровати без матраса и простыней. Он встал, пошатываясь, собирая воедино разрозненные фрагменты памяти. На сгибе локтя виднелся след от иглы, одежда валялась на стуле в углу, карманы кто-то обчистил. Пропали ключи, бумажник, комм, даже расческа и носовой платок с монограммой.
– Шлюха поганая. Воровка, – вымолвил он и вздрогнул от собственного голоса, из баритона перешедшего в бас – оттого, должно быть, что в глотке и во рту пересохло.
Устремившись в ванную за малой нуждой, он заметил, что там не осталось ничего из принадлежностей Сэмми – ни зубной щетки, ни щетки для волос, ни подаренных им духов. Но если она хотела всего лишь обокрасть его, почему так долго ждала? Он подошел к раковине помыть руки и отшатнулся.
Из зеркала на него смотрел испуганный незнакомец.
Глаза у нового Роана стали серыми, вьющиеся рыжеватые волосы превратились в прямые и темные. Притом он лысел, и лоб из-за этого казался намного выше. Кожа тоже стала на тон темнее, нос вырос и сильно раздался вширь, уши прилегли к черепу. Роан посмотрел вниз. Живот тоже вырос, родимое пятно на левом бедре пропало. Он снова бросился к унитазу и стал блевать до полного опустошения.
Потом вернулся к раковине, прополоскал рот, напился. С рук пропали кольца, обручальное и печатка с фамильным гербом. Пустые кишки снова свело, но он удержался и начал одеваться. Из-за прибавки в весе рубашка застегнулась с трудом, а верхняя застежка на брюках совсем не сходилась.
В гостиной тоже не осталось никаких следов обитания. Он метнулся на кухню – ни посуды, ни еды. Здесь еще пахло дезинфекцией: все поверхности в доме, как видно, чем-то протерли.
Роан вышел на улицу. Там светило солнце: из его памяти выпала целая ночь, и только ли ночь? Вспотев, он сообразил, что на дворе стоит лето, а бал был осенью. Боже правый, у него отняли добрых полгода!
Нужно было срочно попасть домой, только как? Ни денег, ни комма, да и как доказать, что он – это он? От Понитауна до его поместья в Каскадах не меньше двадцати миль, а ему в таком состоянии и одной не пройти… но делать нечего. Роан побрел прочь и несколько раз оглядывался на розовый дом Сэмми, пока тот не скрылся из глаз.
Два часа спустя, сбив ноги до мозолей, он увидел вывеску полицейского участка и обозвал себя дураком. Его похитили и подвергли насильственной операции – куда же и обращаться в таких случаях, как не в полицию? Они позвонят к нему домой, и Хобб приедет за ним, а Сэмми объявят в розыск. Жаль ее, конечно, но ничего другого она не заслуживает.
– Я хочу заявить о преступлении, – сказал Роан дежурному сержанту в участке.
Тот, не поднимая глаз, подвинул ему планшет.
– Изложите все письменно.
Назвав свое имя и титул, Роан обеспечил себе повышенное внимание. Сержант, подозрительно оглядев его слишком тесный костюм, все же предложил потерпевшему воды и кофе – вдруг этот субъект и впрямь ПИФ.
Успокоенный Роан напечатал отчет о своих злоключениях, а сержант отправил рапорт начальству. Капитан, прибывший несколько минут спустя, посмотрел на Роана и сказал подчиненному:
– Ты что, за новостями не следишь, Джонсон? Это не канцлер.
– Я указал в заявлении, что мне изменили внешность, – заметил Роан.
– А я только что звонил в офис канцлера, и его секретарь Джон Фудзясаки сказал мне, что граф сейчас у премьер-министра. Здесь ваши фокусы не пройдут.
