– Нет, – сказал он. – Не сходится. Я ведь говорил тебе, что по пути ты должен помочь трем людям. А в твоем рассказе было только двое, даже если считать слониху за человека и если считать вторым того старика с вышивкой. Или ты считаешь и мастера молитв тоже?
Я ощутил, как мои щеки постепенно разгораются, как та исчезнувшая печка на кухне. Я сказал:
– Ну, может быть, и он…
Его взгляд сделался вдвое пронзительнее. Я буквально ощущал его щекой.
– Давай выкладывай, – сказал он. – Кто был третий?
– Ну… – сказал я. – Была еще та девочка – но, наверное, она ни при чем, я ведь ей еще не помог. Арианрод, но она просила называть ее Родди. Видите ли, она живет в каком-то месте, которое называется Острова Блаженных, и я обещал ей, что приду туда после того, как повидаюсь с Романовым.
Наступило молчание. Я слышал только, как несколько разных морских бризов шумят в ветвях деревьев. Этот шум показался мне зловещим.
– Ну и ну! – сказал Максвелл Хайд. – Ничего себе! Клянусь вечным блаженством! Извини за невольный каламбур. А она была блондинка или темноволосая?
– Темноволосая, – сказал я. – Примерно моя ровесница.
– Ну и ну! – сказал он снова. – А я как раз собирался указать тебе, мой мальчик, что на тебе, похоже, висит незавершенное дело. Но думаю, это оно и есть. Так о чем же тебя просила моя внучка?
– Ваша внучка?! – возопил я.
Он кивнул.
– Ну да, кто же еще. Необычное имя, наследственные магические способности, предпочитает, чтобы ее звали Родди, живет на Островах Блаженных. Моя старшая внучка. Собственной персоной.
– Так вы хотите сказать, – ахнул я, – что вы и сами оттуда?
– Именно так. – Он вдруг хихикнул.
– Но как же получилось… – начал я.
– Как получилось, что я печатаю свои детективы на Земле? – переспросил он. – Я печатаюсь еще и на Туле, на Теллансе и во многих других местах. Там все восторгаются тем, как тщательно и подробно прописан мой параллельный мир. Но разумеется, на самом деле это всего лишь Острова Блаженных. Для меня все это выглядит вполне обыденным – и, что самое неприятное, для обитателей Островов Блаженных тоже. Там моих книжек почти никто не читает. На самом деле, мои книжки продавались так плохо, что я решил использовать свои магидские знания, чтобы заработать пенни-другой в иных мирах. Так чего она хотела, Родди-то?
Все-таки умеет он пригвоздить тебя к месту последней короткой фразочкой! Я немного поерзал и сказал:
– У них там заговор. Похоже, в нем замешан мерлин, и она хочет помощи извне.
Максвелл Хайд сощурился. Казалось, будто он пытается разглядеть этого их мерлина прямо отсюда. Потом покачал головой.
– Да нет, разумеется, она ошибается. Наша Родди вечно заводится по пустякам. Этот мерлин еще молод, но он не так прост. Все мерлины такие. Быть может, он что-то затеял, а Родди не разобралась, что к чему. Наверняка так оно и есть. Она ведь еще ребенок. Ладно. Я поговорю с твоим отцом, – сказал он и встал. – Пошли разберемся с этим мастером молитв.
– А о чем вы собираетесь поговорить с папой? – уточнил я, медленно поднимаясь.
Он уже шагал вниз по склону.
– Ну, надо же сообщить ему, что ты цел и невредим, прежде чем я возьму тебя с собой на Острова Блаженных, не так ли?
Я растерянно уставился на него. Он ответил мне серьезным взглядом.
– Послушай, парень, – сказал он, – мало того что у тебя там незавершенное дело. Ты еще умудрился сделать то, что я лично способен делать с большим трудом, да и то лишь предварительно напившись. И плюс к тому ты умеешь разговаривать с животными и устоял перед мастером молитв, когда тот пытался наложить на тебя молитву. На такое не многие способны. Я считаю своим долгом взять тебя с собой на Острова Блаженных и дать тебе хотя бы начальное магическое образование, пока ты не погубил себя или не натворил чего-нибудь, что причинит вред твоему миру. Разумно?
– Что, так хочет Верховная Палата? – обрадовался я.
– Хм! – И он зашагал прочь, хрустя галькой. Потом, обернувшись через плечо, сказал: – Магиды, как правило, имеют право делать то, что считают нужным. Своего рода карт-бланш. Ну, пошли, пошли!
Было очень жарко. Мы с Грундо сели в тени замковых ворот и принялись уныло обсуждать, что делать дальше. Даже если мы, предположим, могли бы добраться до Ливерпуля, Саутгемптона или Ньюкасла, все равно мы не знаем, куда именно нам надо, и денег у нас почти нет.
– Надо добраться куда-нибудь, где люди наверняка знают, где находится король, – сказал Грундо.
– Это не так-то просто, – сказала я. – Король ведь все время меняет свои решения. И коды дальноговорителей тоже меняют каждый день. Те коды, что есть у нас, давно устарели. Так что мы не можем даже позвонить и спросить.
– Ну, твой другой дедушка нашел кортеж без труда, – сказал Грундо.
– Так он же магид! – возразила я. – Конечно, хорошо бы поехать к дедушке в Лондон, но это почти так же далеко, как и портовые города. С другой стороны, можно позвонить моей бабушке. Давай вернемся в замок и попросим разрешения позвонить от них.
Мы побрели обратно по извилистой дорожке и снова подергали блестящую медную ручку звонка. Мы позвонили несколько раз. Потом Грундо поднял тяжеленный железный дверной молоток и постучал. Никто не вышел. Стало очевидно, что никто не ответит.
– Ну, в общем, понятно, – мрачно рассуждал Грундо, пока мы брели обратно к воротам. – У такого гнусного человека, как сэр Джеймс, и слуги должны быть гнусные. Ничего не знают и знать не хотят, верно?
Ужасное было ощущение. Мы снова плюхнулись на траву в тени ворот, совершенно не представляя, что делать.
В конце концов Грундо грустно сказал:
– Жалко, что у меня нету родственников, к которым мы могли бы поехать. А у тебя никого нет поближе, чем в Лондоне?
– Не знаю, – сказала я. – Ну, в смысле, есть еще семейство Димбер, но я с ними никогда не виделась. Понимаешь, это родня со стороны папы, а дедушка с моей бабушкой в разводе. Может, они нас и видеть не захотят.
– А далеко они живут? – спросил Грундо.
– А Глостершир отсюда далеко? – спросила я.
Грундо подскочил как ужаленный.
– Ты безнадежна! – воскликнул он. Схватил свою сумку и вытащил оттуда атлас. – Глостершир – это же буквально в двух шагах! Может, мы вообще в нем находимся!
Он лихорадочно листал атлас.
– А где именно в Глостершире?
Теперь настала моя очередь нырять в сумку. Я достала свою записную книжку и нашла Хайдов. Но там бабушки не было – она отказалась менять фамилию и осталась Димбер. Я открыла книжку на букву Д – и обнаружила, что их адрес мне на самом деле хорошо известен. Мама заставляла меня писать им письма каждый Новый год и отправлять открытки на их дни рождения.
– Димбер-Хауз, Саттон-Димбер, – прочитала я. Там был даже номер дальноговорителя, хотя что сейчас с него толку-то?
Грундо медленно и вдумчиво водил пальцем по страницам своего атласа. В картах-то он разбирался прекрасно, а вот с надписями на них у него были проблемы.
– Вот он! – воскликнул он наконец. – И этот замок на той же странице. Слушай, Родди, дотуда всего сорок миль! Пешком дойти можно, если надо!
– Да ведь это же несколько дней идти придется! – возразила я. – Пешком – это очень медленно.
– Ну, тогда давай выйдем на шоссе и попросим кого-нибудь нас подвезти, – предложил Грундо.
Мы снова собрали свои сумки и тронулись в путь. Мне эта затея все еще казалась сомнительной.
– Должна тебя предупредить, – сказала я Грундо, когда мы вышли на раскаленную солнцем дорогу, – они могут оказаться очень странными. Если судить по моей тете Доре.
– Ну, отец-то у тебя нормальный! – сказал Грундо.
– Так это потому, что его дедушка воспитывал, – объяснила я. – Они не держат при себе мужчин дольше семи лет. Потому папе с дедушкой и пришлось от них уехать. Но дедушка как-то сказал, что он и сам бы дольше не выдержал. Понимаешь, семейство Димбер – потомственные ведьмы. И на самом деле это все, что я про них знаю.
Грундо вздохнул с завистью.
– Когда вырасту, – заявил он, – то непременно породнюсь как минимум с тремя странными семьями! Хочу иметь толпу сумасшедших родственников.
Мы брели между дышащих жаром изгородей, обсуждая, каким бы образом Грундо мог этого достичь. Помню, когда мы наконец вышли на большое шоссе, я говорила:
– Три странные жены – это значит три двоеженства либо три развода. Думаешь, ты такое выдержишь?
И тут я сказала:
– Погоди-ка!
В тенистом уголке у перекрестка мне на глаза попалась купа фиолетовых цветков расторопши. Мне на ум тут же пришла заснеженная равнина и сухие головки растения с седыми комьями семян. «Расторопша, или „радость путника“», – подумалось мне. И я почувствовала, как раскрывается еще один цветочный файл хромой женщины – «Путешествия и поездки», перекрестная ссылка на «путешествия вне тела и перемена обличья». Эта перекрестная ссылка нам бы вряд ли понадобилась, но там, в разделе обычных путешествий, была и расторопша. Я поняла, что расторопшей ее зовут не зря. Это было простенькое заклятие для удачного и безопасного пути, и я видела, что именно это нам и требуется. «Лучше всего совершать там, где встречаются три дороги», – говорилось в файле, и именно на таком перекрестке мы и стояли: шоссе, над которым колыхалось жаркое марево, уходило на две стороны, а дорога, ведущая к замку, откуда мы пришли, была третьей.
