Так думал Питер, отворачиваясь от Джимми и покидая это сборище уголовников. Он быстро направился к своей квартире в Челси, так и не оставив мыслей о смерти.
Вчера Нед Лидс. Сегодня Джо Фейс. А завтра? Тётя Мэй? Мэри-Джейн?
Я?
Питер летел сквозь усиливающийся дождь и наконец приземлился на световое окно на крыше своего дома. Он был рад оставить мрачную, дурную погоду позади и вновь оказаться в родном тепле маленькой квартирки. Он снял костюм, повесил его на дверцу шкафа, пообещав себе не забыть постирать его как можно скорее, и с облегчением рухнул на кровать. В обнимку с одеялом Питер провалялся до глубокой ночи, пока дурные мысли, наконец, не ушли. «Забавно, – подумал Питер. – Я каждый день смотрю смерти в лицо, но никогда прежде о ней не думал. Наверное, если бы думал, то перестал бы быть Человеком-пауком».
Он долго смотрел на болтающуюся под потолком лампочку, единственную на всю комнату, затем стряхнул остатки влаги с волос и ресниц. «Столько близких мне людей ушло раньше срока, – думал он. – Дядя Бен, Гвен, а теперь и Нед… а я ведь тоже не защищён от смерти».
Питер осмотрел комнату. В углу маленький чёрный паук спустился по блестящей паутине вдоль стены и пополз к нему. Питер занёс было руку, чтобы по привычке прихлопнуть паучка, но остановился.
Я тоже умру.
Он медленно, рассеянно опустил руку. Паук убежал подальше от яркого света одинокой лампочки. Питер моргнул, поёжился и потянулся к выключателю.
Я тоже умру.
Когда-нибудь, но не сейчас.
Он с головой укрылся одеялом, повернулся на правый бок и закрыл глаза. Его уставший разум рождал образы гробов и уголовников, и Питер несколько часов ворочался не в силах уснуть, по– прежнему терзаемый вечерними событиями.
НЕ ГЛЯДЯ по сторонам, Кристина бежала по Шестнадцатой улице. Над головой она держала насквозь промокший номер «Бьюгл», но от проливного дождя это не спасало. На плече болталась сумочка. Кристина уворачивалась от машин и перескакивала через лужи с ловкостью коренного ньюйоркца. Бег на высоких каблуках – то ещё удовольствие, да и час был поздний, девушка никогда прежде не возвращалась домой одна в такое время. Вечеринка затянулась, и она решила ускользнуть пораньше, в надежде успеть на поезд и не испортить при этом ни платье, ни сумочку. Зонтик она не захватила. У парня на углу можно было купить новый, но Кристина пожалела пять долларов. И почему она не сверилась с прогнозом погоды, прежде чем выходить из дома? Поэтому девушка вытащила газету, прикрыла ей голову и побежала что есть сил.
– Что за дурацкая, дрянная погода! – ругалась она вслух. Сойдя с поребрика, чтобы пересечь Восьмую авеню, она обеими ногами наступила в лужу и теперь чувствовала себя мокрой мышью. Дождь всё усиливался, капли пулемётной очередью грохотали по мостовой. Перебегая улицу под мигающий сигнал светофора, Кристина оступилась, и скопившаяся в газете вода вылилась ей на голову и за шиворот.
– Проклятый дождь! Как же я его ненавижу!
Что-то маленькое, мохнатое, ушастое, с мокрыми усами и длинным тонким хвостом бросилось ей наперерез. Кристина в отвращении отпрянула, чтобы не наступить на крысу – привычного обитателя манхэттенской канализации. Потеряв равновесие, она выпустила газету из рук и упала, приложившись головой об асфальт рядом с закрытым канализационным люком. Девушка знала, что подняться надо как можно скорее, ведь из-за угла в любой момент могла появиться машина и сбить её. В голове звенело. Кристина оперлась на локоть и подобрала сумочку и газету, мысленно проклиная крысу и всех её предков, друзей и соседей. Давно пора объявить крыс угрозой обществу, как «Бьюгл» регулярно поступала в отношении Человека-паука. Кристина попыталась встать, превозмогая жестокий дождь и боль от падения, но вдруг вздрогнула. Её правую лодыжку схватили тонкие, но сильные пальцы.
Сердце девушки заколотилось, головная боль усилилась. Она повернулась и увидела, что крышка канализационного люка сдвинута, а из отверстия торчит мокрая мускулистая рука. Потеряв дар речи от страха, Кристина попыталась вырваться, цепляясь ногтями за асфальт, но обладатель когтистых пальцев медленно, но верно подтягивал её к зияющей дыре, уходящей глубоко вниз. Спустя мгновение голос вернулся к девушке, она закричала, взывая о помощи, но было поздно. Брыкаясь и отбиваясь, она соскользнула в люк и, пролетев несколько ступенек металлической лестницы, оказалась в канализации.
Какое-то время Кристина провела без сознания, придя в себя, она не смогла понять, как долго это продолжалось. Она осмотрелась. Вокруг были покрытые плесенью стены, ржавые трубы, внизу тянулся поток токсичных отходов. На ступеньках напротив гнездились крысы, грызуны молчаливо осматривали Кристину красными глазами-бусинками. Дрожа, девушка прижалась к стене и попыталась нащупать лестницу, но той не оказалось. Должно быть, её убрал тот человек, что затащил Кристину сюда, – если он, конечно, вообще был человеком. Под гулкие удары собственного сердца Кристина встала, держась за стену, и поискала взглядом выход. Сломанный каблук шаркнул по цементу, и что-то большое зашевелилось в тени, разбрасывая брызги грязи и слизи.
В тусклом туннеле раздалось шипение, эхом отражаясь от стен. Незнакомец приблизился. Кристина изо всех сил старалась разглядеть его.
– П-привет? – спросила она. – Кто здесь?
Шипя, неизвестное сгорбленное существо подобралось ближе, его короткие крепкие ноги месили ядовитую жижу, создавая на поверхности цветные узоры. Почти незаметно шипение превратилось в еле слышную речь, но девушка могла разобрать лишь обрывки фраз.
– Взгляни на неё, – с присвистом шептало существо. – Какая забавная одежда, какой сссладкий запах…
Кристина вновь попыталась привлечь внимание существа.
– Кто вы? Что вы тут делаете?
Если существо и слышало девушку, то вида не подало, продолжив свой странный, путаный монолог.
– Мне кажется, это называется «духи». Маска в бутылке.
Создание хихикнуло и двинулось вперёд. В полумраке показались зловещие красные глаза и мелкие острые зубы – совсем как у тех крыс, что наблюдали за Кристиной и надвигающимся на неё кошмаром.
– Плохая маска, как и у всех остальных. Всссех остальных.
Ухмыльнувшись, существо остановилось и чиркнуло когтистыми пальцами по каменной, поросшей мхом стене. Когда оно снова шагнуло вперёд, Кристина оторопела. Грудь, плечи и руки существа покрывала грязная спутанная шерсть, голова с заострёнными ушами была как у грызуна, а нос постоянно шевелился и втягивал воздух, будто вынюхивая что-то в гнилом, удушливом воздухе канализации.
– Духи лишь скрывают вонь, куда более мерзкую, чем моя, – изрыгнуло существо, разбрызгивая слюну. Морда скривилась, сделав его ещё уродливее, чем Кристина могла представить. Создание двинулось к ней, девушка отползла как можно дальше, хватаясь за сердце и всхлипывая от ужаса, но тщетно – огромный, жуткий крысолюд навис над ней, заслоняя собой всё пространство.
Крысолюд снова ухмыльнулся, продолжая говорить сам с собой, пусть и глядя при этом на девушку. Он то и дело посмеивался, его дыхание было влажным, горячим и очень вонючим.
– О-хо-хо, и при этом они считают себя лучше нассс. Они любят притворяться. Из-за них мы вынуждены прятаться здесь, в темноте. Это всё происки этих мягких, сссладко пахнущих людишек в забавной одежде. При виде опасности они разбегаются как крысссы, но в конце концов они ничем не лучше нассс, верно, Эдвард?
Кристина начала задыхаться.
– Э-эдвард… вас так зовут?
Крысолюд зашипел, и его крысиная армия в испуге разбежалась кто куда. Существо кинулось на Кристину в ярости оттого, что его перебили. Зловонное дыхание обдало лицо девушки.
– Я Паразит, – прорычал крысолюд. – Никакой не Эдвард, а Паразит!
Несчастная Кристина вскрикнула в последний раз, и Паразит начал свою трапезу.
ЗА УЖИНОМ — подогретой самсой из индийского ресторанчика за углом – Мэри-Джейн задумчиво листала фотоальбомы. Каждая фотография пробуждала воспоминания. После разговора с Питером у неё осталось как множество вопросов, так и ответов. События, пережитые ими вместе, теперь открывались с абсолютно новой стороны. Чем дальше Мэри-Джейн углублялась в прошлое, тем хуже, как ей казалось, самса лезла в горло. Наконец девушка отодвинула еду подальше, понимая, что неприятные ощущения в желудке никак не связаны с начинкой из щедро сдобренного специями картофеля и горошка.
Со стороны могло показаться, что Мэри-Джейн Уотсон вела беззаботную жизнь. Однако образ весёлой легкомысленной тусовщицы был лишь искусным камуфляжем, который она снимала лишь перед избранными – прежде всего Питером Паркером. Настрадавшись в детстве от отца, жестокого и подлого типа, Эм-Джей научилась не подавать вида, сталкиваясь с жизненными трудностями. Её личная жизнь тоже не была гладкой. Мэри-Джейн постоянно меняла кавалеров, не желая ни к кому привязываться, чтобы погрязнуть в отношениях, подобных тем, что тянулись у её родителей вплоть до маминой смерти. Как только союз давал трещину, Эм-Джей тут же уходила к новому ухажёру, благо от них отбоя не было. В их число входил и Гарри Осборн, и добрая половина всех мужчин в Голливуде, пока девушка жила там, и, разумеется, Питер Паркер, отношения с которым приняли совсем новый, невиданный прежде оборот.
