«Гермес Триждывеличайший, ты ведь поможешь, чтоб меня в алкагест окунуло, а? Ты ведь сделаешь так, чтобы все прошло хорошо? Пожалуйста!»
Додумать короткую молитву Олли не успел: следующий тумблер пришел в движение, и маяк вздрогнул от грохота — батареи Бедокура принялись наперегонки избавляться от зарядов.
«Невозможно!»
«Немыслимо!»
«Ваш корреспондент был ошарашен!»
Такими заголовками пестрели утренние газеты. Но это завтра, а пока над главной площадью Унигарта только-только разворачивалось необычайное действо.
Четыре ракеты стали прологом. Они исчезли, едва мазнув по унигартским башням красно-желтым, и мгновенно забылись, выброшенные из памяти вихрем огненной карусели.
Залп. Залп. Залп…
Двенадцать батарей по двенадцать залпов ударили одновременно, смешав разноцветные шары с «дождем» и «змейками». Новая порция огня через две секунды, новые разрывы накладываются на старые, формируя невероятный рисунок, который невозможно запомнить и невозможно забыть. Калейдоскоп из вспышек, грохота и визга.
Полминуты пронеслись за мгновение, и небо расцветили бураки, оставляющие за собой огненные дороги до самой верхней точки подъема. Одновременно языки искусственного пламени — оранжевые и синие — побежали по самой башне, и на следующие полминуты маяк превратился в огненный цветок с десятками длиннющих лепестков.
Затем — ракеты, украсившие небо гигантскими хризантемами, бураки-стебли, дождь…
— Хасина!
— Не отвлекай!
— Хасина! Мы на работе!
Медикус с сожалением оторвался от зрелища, быстро оглядел толпу и ткнул пальцем в компанию мужчин:
— Та четверка.
— Это брокеры с местной биржи, — вклинился в разговор Эрик, выделенный Серым Штыком всезнайка.
— Брокеры? — удивился медикус.
— Зуб даю.
— Ну ладно… — Альваро двинулся через толпу. — Вон те двое?
— Их не знаю, — ответил Эрик на вопросительный взгляд Бабарского.
— Проверить.
— Понял.
— Вон тот мужчина подозрительный, — приободрился Хасина.
— Зерноторговец.
— А те трое?
— Оружейники с Бахора, пытались договориться с нами о левой поставке.
Медикус помрачнел, и по его лицу Бабарский догадался, что Альваро разуверился в собственной затее.
— Я ведь говорил, что все будет в порядке!
Бах! Бах!! Бах!!!
— Слава Гермесу!
— Хорошо, пусть ему!
Бах! Бах!! Бах!!!
— Чира, пора остановиться!
— Шутишь?! Веселье в самом разгаре!
Мерса знал, что зрелище удалось. Не чувствовал, не догадывался, а именно знал, и восторженные крики толпы не имели к этому знанию никакого отношения: Олли был достаточно самокритичен, чтобы отсекать ненужное. Алхимик понимал, что они с Бедокуром уже устроили великолепное шоу, и теперь пытался избежать финала. По мнению Чиры — грандиозного, по мнению Мерсы — опасного.
— Мы уже герои дня!
— Значит, нам все простят.
— Не будь наивным!
— Я просто буду!
И Бедокур переключил последний тумблер.
Ба-а-а-а-а-ах!!!!!
Размениваться на мелочи Чира не стал, и к финалу подготовил тридцать тридцатизалповых батарей. И пятиметровое «анданийское колесо», которое лично водрузил на макушку маяка. И именно это сочетание приводило Мерсу — даже Олли! — в ужас. Шифбетрибсмейстер пожелал, чтобы колесо крутилось в окружении необычайно пышного «цветка», и не пожалел смеси.
А проволока, как выяснилось, была не самым надежным крепежом Герметикона.
— Красотища!!
— Ложись!
Первую батарею сорвало во время третьего залпа. Ящик полетел куда-то вбок, а затем, продолжая стрелять огнем, — вниз.
— Ипать меня через колено, — прошептал позеленевший Олли.
Оставалась надежда, что остальные батареи удержатся, но щедрый Чира наделил их слишком большой мощностью. Следующий ящик свалился на балкончик и пальнул в сторону застывшего Мерсы… Красным… Красным огненным шаром, все увеличивающимся в размерах… Приближающимся к замершему алхимику…
— Пора, — хладнокровно произнес ставший вдруг сосредоточенным Бедокур, резво оттаскивая Мерсу с линии огня. Захлопнул дверь, молниеносно сдвинул тяжелый засов, а в следующий миг железную преграду тряхнуло сгустком огня.
— Всякую вечеринку следует заканчивать вовремя.
Бедокур выдавил улыбку, но Олли прекрасно слышал, что привычное и ритмичное «бах-бах-бах» сменило деловитое «бум-бум-бум», а то и просто «бу-у-ум!», когда в плохо сделанных батареях разом взрывался весь заряд.
— Не думаю, что мы встретим кого-нибудь до самого низа, — продолжил разглагольствовать Чира, начиная спускаться по винтовой лестнице. Потерявшего всякую ориентацию алхимика он тащил за руку. — А там я приметил черный ход, так что полиция…
Последние слова потонули в оглушительном грохоте.
— Фейерверк устраивал Мерса? — поинтересовалась Лилиан, внимательно наблюдая за полетом «анданийского колеса».
— Да, — коротко подтвердил Помпилио. — И Бедокур.
— Передай мое восхищение.
— Обязательно.
Мощный взрыв не только подбросил «колесо» высоко вверх, но и придал серьезный боковой импульс, и теперь оно, продолжая крутиться и разбрасывать снопы искр, по плавной дуге летело к водам Банира.
— Прекрасный и великолепно реализованный замысел, — несколько нервно произнес Фредерик.
— Мерса — замечательный алхимик, — бесстрастно ответил Помпилио, а в следующий момент «анданийское колесо» с шумом врезалось в воду. Шагах в пятидесяти от яхты.
— Ты умеешь окружать себя талантливыми людьми, — улыбнулась адира дер Саандер.
Помпилио улыбнулся в ответ и, положа ладонь на руку сидящей рядом Этель, выдал:
— Спасибо.
Заметивший жест Фредерик машинально улыбнулся, а Кажани бросила на Лилиан победоносный взгляд и гордо сообщила:
— Завтра мы улетаем в Линегарт.
— Неужели?
— Столичная публика ждет, а Помпилио любезно предоставил «Амуш» и согласился сопровождать меня.
— Как мило с твоей стороны. — Теперь Лилиан смотрела на адигена.
— Мне нужно развеяться, — ответил тот, глядя на адиру в упор.
— Возможно, у меня все еще рябит в глазах, но мне кажется, маяк перестал работать, — протянул Фредерик. — Он ведь должен мигать?
— Уверен, восстановительные работы не затянутся, — хладнокровно отозвался дер Даген Тур.
Кира рассмеялась. Остальные женщины, поразмыслив, последовали ее примеру.
— Теодор, еще игристого! И почему умолкла музыка?
Члены струнного квартета, рванувшие к шлюпкам при приближении колеса, вернулись к инструментам, и над темной водой вновь зазвучали чарующие звуки «Звездных пьес».
