того времени, чтобы сравнить силу новой хозяйки севера и ее брата. Вряд ли случится что-то столь удивительное. Она всматривалась в собственное отражение, продолжая задаваться вопросом: кто эта незнакомая старуха? Она отыскивала на своей коже все новые и новые лучики морщин. Ее взгляд то и дело падал на те вещи, без которых не обходился ни один ее день: удивительной красоты нефритовые заколки, золотые и серебряные гребни, украшенные россыпями драгоценных камней, серьги и браслеты, белила, которые стоили баснословных денег, румяна, тушь и краска для губ… Сухие духи в изящной маленькой коробочке из слоновой кости. Все это еще несколько часов назад имело такой смысл в ее жизни! Дрожащей рукой Дорэй взяла баночку белил, которые она использовала лишь по особенным случаям, окунула внутрь пальцы и провела ими по своей щеке. На дряблой желтой коже осталась белоснежная полоса, которая смотрелась так нелепо, что она невольно усмехнулась. Старуха в отражении беззубо оскалилась ей в ответ. Улыбка тут же застыла на лице женщины, а в глазах отразился такой непередаваемый ужас и отчаяние, что у Дорэй защемило где-то в груди.
– Нет! – заорала она, с силой швырнув белила о зеркальную гладь. – Это не я! Не я! Это не могу быть я! – кричала она, продолжая крушить свой столик и разбрасывая его содержимое, пока обессиленно не рухнула на пол. – Не я… не я… – шептала она сквозь приглушенные рыдания.
Обреченно прикрыв глаза, она пыталась найти ответ на вопрос, который продолжал терзать ее разум: «За что?» Она никого не убивала! Никого! Каждый борется за свою жизнь. Одни проигрывают, другие нет!
– Неблагодарная тварь, – прошипела она, с силой сминая листы бумаги, которые лежали на ее столике вместе с косметикой на тот случай, если ей потребуется что-то срочно записать.
В начинающей слабеть памяти вдруг всплыла картина давно минувшего прошлого. Ее первый шаг, идеальный, выверенный, когда она всего лишь задала направление выпущенной стреле, не более того. Всего лишь рассказала кухарке, пока Ив и Китарэ ели свой ужин на кухне, то, что могло заинтересовать маленьких детей, разожгла искру интереса и незаметно положила Ив в карман два крошечных стеклянных шарика, как просил ее Нурак. Что в этом может быть преступного? Что теперь? Это конец?
– Зачем нужны эти шарики? – прошептала она, рассматривая на своей ладошке две стеклянные бусины, что отдал ей всего мгновение назад мужчина, на груди которого она сейчас лежала.
– Эти? – сонно пробормотал ис Нурак, продолжая поглаживать ее обнаженную спину. – Они улавливают энергию, что высвобождается после смерти эвейев.
– Надо же, – усмехнулась Дорэй.
Не то чтобы ей было и впрямь интересно, на кой демон брату императора нужна энергия тех, кого они собираются убить… То есть нет, это он собирается убить, конечно же, она всего лишь пешка в его игре, которая ничего не знает! Так, на всякий случай, именно так нужно думать даже про себя. – И зачем тебе это нужно?
– Мало ли, – ответил он. – Думаешь, так легко пробудить раньше времени дочь Бадави? Я могу пострадать или исчерпать себя так, что мне необходимо будет восстановиться.
– Восстановиться, – пробормотала Дорэй, – конечно, восстановиться… Ему нужна была сила брата, но ведь там был и мой… Конечно, Ниром же тоже погиб там! – Продолжая сжимать в руке истерзанный лист бумаги, Дорэй судорожно искала то, чем могла бы написать письмо, а под рукой оказалась лишь тушь.
Ее послание было кратким. Недостаточно умным и совсем непохожим на нее: «Верни фиал моего брата, и мне будет что рассказать тебе в Турийских лесах».
Она всю жизнь повторяла себе, что все, что она делает, – это ради детей… Но, пожалуй, лишь отправив это письмо, она впервые ясно осознала, что о них-то она до сих пор даже и не вспомнила. И, только сейчас задумавшись об этом, решила набросать несколько строк и им, истратив последний заряд шкатулки для писем.
* * *
Пока Рэби под ошалелыми взглядами кузенов закрывал дверь, я пыталась сообразить, что мне делать с этой парочкой. Как ни крути, но сейчас они мне были совсем некстати. Я надеялась прервать круг насилия на Дорэй. Это было смешно. Я вовсе не рассчитывала на то, что, когда они узнают о судьбе своей матери, мы сможем стать друзьями. Это просто невозможно. Я все понимала. Но мой род… кровь… Я не могла оставить в живых себя одну и успокоиться на этом. Нельзя было так рисковать. Кто мог дать мне гарантии, когда именно моя жизнь в этом мире прервется? Будут ли у меня достойные наследники?
– Как ты его назвала? – пробормотала Расха.
– Рэби. Ты же слышала.
– Но… – Она нахмурилась.
– Это Рэби-младший, племянник нашего, – не моргнув глазом соврала я. И хотя обманывать я не любила, но, думаю, оно того стоило. – Так, я попрошу не орать в моем доме и еще раз внятно объяснить, что вам двоим от меня надо ни свет ни заря, – со скучающим видом сказала я.
– Письмо… – немного усмирив свой пыл, вновь начал Эдор. – Почему моя мать так написала и не вернулась?..
Подняв ладонь вверх, я посмотрела на него исподлобья так, как обычно смотрела перед тем, как приступала к боевым действиям. Похоже, Эдор это просек, вспомнил нашу последнюю стычку в кустах, свой расквашенный нос и несколько подрастерял запал.
– То есть вы приперлись ко мне спозаранку, орали под окнами, позорили перед Ожерельем и наследником с одной-единственной целью – оправдать завихрения собственной матери. Так, что ли? – рявкнула я так, словно еще немного, и в ход пущу кулаки.
– Тогда, – нервно приосанившись, заговорила Расха, то и дело бросая встревоженные взгляды на брата, – почему она не вернулась и так написала? А? Это непохоже на нее…
– Откуда, – очень медленно заговорила я, начиная спускаться вниз и наблюдая за тем, как пятятся от меня кузены, – мне знать, какая чехарда творится у вашей матери в голове?
Если бы нас можно было сравнить с животными, то я была в их понимании чокнутым уличным котом, в то время как мои брат и сестра были миниатюрными домашними собачками из тех пород, что заводят, чтобы день и ночь чесать их и тискать.
Мне оставалась одна ступенька, когда я нарочито медленно сжала кулаки, ниже опустила голову и скривила губы в ухмылке. Расха и Эдор синхронно сделали еще один шаг назад, Рэби споро открыл дверь, а я уже сгруппировалась, чтобы пойти в атаку.
Как раз в этот момент произошло то, чего в принципе не должно было случиться… не сейчас, по крайней мере! На аллею,
