сундук замок повесь крепкий. Вот и всё. Душу мальчика лесного ты в полон возьмёшь, и на веки вечные. Но если кто- то из твоих потомков сможет сундук вскрыть, то душа его снова из пепла восстанет. Сделай всё так и себя спасёшь и людей многих. Главное не жалей не о чём. В следующей жизни тебе сторицей за всё воздасться. – закончил старик и его трескучий смех заполнил своды пещеры.
Граф находился в каком-то полузабытьи, будто попав под чары старого ведьмака. Он уже и мало, что понимал и не давал себе отчёт во всём, что имело место сейчас быть. Он просто хотел как можно быстрей покинуть эту пещеру. Но он ещё не знал того, что страшное заклятие вступило в силу. Он не помнил потом как всё то, что дал ему старец, положил в мешок. Не помнил, как покинул пещеру и как они с Матвеем вернулись домой. Пришёл он в себя только в усадьбе. У порога его встретила няня, горничные, а жены не было.
– Как Алексей? – хмуро спросил граф у няни.
– Лежит. Около него Афанасий и Митяй постоянно.
– А Елизавета Николаевна?
– Болеет голубушка.
Граф Сумбуров отпустил Матвея, а сам стоял посреди зала в раздумьи. Потом спустился, прошёл в гостиную, снял со стены ружьё. Но в это мнгновение к нему бросилась его жена, выбежав из своей комнаты , и упав на колени стала кричать:
– Не дам! Не дам! Не смей!
Граф хмуро стоял, не зная, что сказать, а потом поднял её и сказал:
– Милая не трону, не трону. Я другое сделаю, другое, но обещай мне, что чтобы не случилось со мной, ты будешь жить. Я всё остановлю, но потом, потом … Я уйду, меня не будет здесь, а ты живи, живи милая моя голубушка.
– Что ты такое говоришь? Что, что это значит?
Граф не стал больше ничего ей объяснять, а сам решил завтра провезти ритуал. Однако ночью случилось то, что никто не ожидал.
Елизавета Николаевна проснулась от страшных, нечеловеческих криков, и, вскочив, сразу бросилась в комнату сыну. Туда же бежал и Сумбуров. У двери ничком лежала няня, держась за руку из которой фонтаном била кровь.
– Там, там…– бессвязно бормотала она.
Вся комната была залита кровью, а в ней лежали два мёртвых дворецких. У обоих была прокушена шея …
Алексея не было, а на кровати лежали окровавленные верёвки. Окно комнаты было открыто. Следом за ними прибежал и Матвей.
– Что делать будем барин? – спросил Матвей у Сумбурова, который был белее белого.
– Собери мужиков, кончать будем с этим.
Несмотря на ночь и причитания жены Сумбуров собрал человек семь. До этого он всё, что нужно для ритуала спустил в подвал, нашёл даже и нужный кованый сундук. Сев на лошадей Сумбуров с людьми бросился на поиски сына. Они долго бродили в ближайшем лесу, а потом вышли к самой крайней деревне. Ещё издали граф со своими людьми услышали крики людей и направили своих лошадей на звуки. Начало слегка светать и мороз немного крепчал.
Это был его сын. Граф сразу увидел его, как только приблизился к толпе. Мальчик сидел на лошади, которая уже почти, что лежала на коленях. Но наверно это был уже не его сын, вернее то, что осталось от прежнего чудного малыша. Крестьяне, собравшиеся вокруг мальчика сидевшего на умирающей лошади, крестились, кто-то кричал Что-то невразумительное, кто- то плакал, а женщины все как один всхлипывали. У многих в руках были вилы, топоры и ножи.
Маленький граф сильно изменился. Он был весь белый как полотно, в штанах и рваной рубашке, залитой пятнами тёмной крови. Лицо его потускнело, два острых клыка торчали изо рта, уши покрылись шерстью, а глаза светились каким-то странным, жутким блеском. А на руках торчали длинные, острые когти. Мальчик долго смотрел на толпу, а потом, взвыв как раненый зверь, снова и снова впивался в шею несчастного животного. Но люди всёравно боялись подойти к нему.
А граф въехал в толпу, расталкивая крестьян и закричал:
– Не трогайте его, не трогайте!!! Болен он. Болен …
Граф спрыгнул с лошади и тихо начал приближаться к сыну, который казалось ничего, и никого не видел вокруг себя.
– Сыночек, сыночек, это я отец твой. Я папа…– плакал граф, воздев вперёд перед собой руки.
Но мальчик, урча и рыча, грыз шею лошади. Люди, видя всё это, зарыдали ещё больше.
– Сыночек это я…– произнёс граф и тут мальчик посмотрел на него своим безжизненным взглядом, а после вскрикнул:
– ААААА! – и он упал с лошади.
Отец подошёл к нему, осторожно взял на руки, и, не скрывая своих рыданий, понёс сына к лошади. Мальчик лишился чувств и безжизненно лежал на руках Сумбурова. Толпа крестьян расступилась, давая графу пройти. Он положил сына на лошадь и двинулся в сторону усадьбы, а вслед за ним его верный Матвей с мужиками.
В усадьбе граф с людьми связал сына и на этот раз перенёс его в подвал, положив на деревянный стол. Потом граф отпустил всех мужиков по домам, оставив одного Матвея.
– Слушай меня Матвей. Сейчас поднимешься в усадьбу. Побудь с Елизаветой Николаевной и горничнами. Жди. Посмотри что там с няней, она вроде как ранена. Незнаю сколько пройдёт времени, но как только из подвала вместо меня выйдет древний старик, убьёшь его. Вот тебе для этого и ружьё. А мне спешить надо, слух наверно до города уже дошёл, а до нас два дня пути. Через день они здесь будут. Мне спешить надо. А теперь ступай и жди в усадьбе – говорил граф, смотря Матвею прямо в глаза.
– Барин, да что ты такое говоришь? Какой старик вместо тебя выйдет? Что я людям скажу? – отвечал ему Матвей, пятясь назад.
–Найдёшь что сказать, найдёшь.…Будь рядом с Елизаветой Николаевной. Охраняй её, за неё головой отвечаешь и помни. … Помни.… Если выйдет старик, убей его – говорил всё это граф, смотря уже сквозь Матвея так, словно он ничего не видел, и пелена закрывала ему глаза.
– Не губи барин, не губи отец родной. Я не смогу, не смогу…– заплакал Матвей, уже понимая, что в деле, явно замешано колдовство.
– Прости меня Матвей. Прости…– сказал ему граф.
Сумбуров проводил Матвея, а сам остался в подвале.
Вокруг стола с телом горели светильники, а граф сидел в кресле рядом, смотрел на мальчика и плакал. Он не заметил, как заснул…
И увидел он последний сон в своей жизни.
Тёмный лес, в
