взглядом и едва не вырулил на встречную полосу. Там никого не было. Но машина вильнула, и девушку кинуло к парню. Она почувствовала его кожу; вдохнула запах.
В глазах потемнело. Берег и океан. Горы и хвойный лес. Все кружилось. Мелькало.
Когда она заговорила, ее голос дрожал:
— Теперь на побережье нет птиц. Все улетели. Хатира ела их яйца. Ничем другим она не питалась. Вскрывала скорлупу, словно консервный нож. По утрам она пряталась в рукаве моего платья. Обвивала руку от кисти до плеча. Холодная. Сонная. Иногда она просыпалась и к шепоту океана присоединялся шуршащий звук трущихся друг о друга чешуек. Так она пела. Потом выглядывала наружу и, убедившись, что на берегу нет птиц, уползала обратно в рукав. Черный ручеек. Моя скользкая ночь, которой нет никакого дела до света дня. Хатира не любила океан. Он слишком мокрый.
Девушка погладила себя по руке.
Там никого не было.
— Ты чего любишь змей?
Этот вопрос застал ее врасплох. Он был глупым. Как диалог в скабрезном романе из тех, что читала Анат.
— Они все ядовитые. Вроде. У моего братана была ручная одна. Типа мы как-то привязали к ней петарду. Так ее разорвало на две равные части. Шесть сантиметров. Два раза. Мы посчитали.
Машина свернула на узкую грунтовую дорогу, ведущую к скалам и дальше на холм к маяку. Аарон нажал на тормоз. Он выключил двигатель и некоторое время просто сидел, глядя вперед на старый дом.
— Тебя когда-нибудь целовали?
Она покачала головой.
Аарон потянулся к ней. Его лицо стало ближе. Оно закрыло собой океан и песок. Словно весь мир исчез. Они остались вдвоем. Еще чуть-чуть и их губы коснутся.
Делать было нечего.
Девушка нащупала ручку двери и вышла из машины, оставив Аарона и его влажные губы двигаться на встречу боковому окну.
Он какое-то время смотрел ей в след. Затем завел двигатель и уехал ни с чем.
Она ни разу не обернулась. И хорошо. А то бы Аарон увидел, как она смеется. Она не хотела обижать его еще больше. Он бы мог пожаловаться Линдеманн, и кто знает, чем бы оно обернулось. Прощай место на яхте? О таком даже страшно подумать.
Девушка пошла через сад к дому.
Трава и цветы захватили каждый клочок плодородной земли. Дикое поле. Россыпь зеленого, синего, желтого, красного. Маргаритки, георгина, лилии, олеандры, пионы. Все живет, тянется к солнцу, наполняет мир красками.
Нет и следа присутствия человека.
Здесь так было всегда. И никогда не изменится.
Анат говорила, что дом на маяке — странное место.
Он находится вне времени. Существует в разных мирах.
Сюда приходят призраки и мертвецы. Ищут способ начать все сначала. В другой Вселенной. Там. Может быть. Они все еще живы.
Девушка никогда в это не верила.
Но сегодня что-то не так.
Она замерла по среди сада и не может сдвинуться с места.
На пороге дома чужак. Он стучит в дверь. Просит впустить. Просит выйти наружу.
Он проделал долгий путь и добрался до края мира.
Он — это смерть.
Судный день.
Бледный. В черных одеждах.
Ему пора на тот свет.
Но зло существует.
Оно живет в этом доме.
И должно умереть.
Вот он.
Предел человеческой цивилизации.
Высшая точка в развитии.
Мегаполис, в котором проживает более половины населения планеты.
На фасадах домов светятся сотни экранов. Телевизионные и интернет-каналы жаждут внимания: экстренные выпуски новостей, ток-шоу, легкое порно и бесконечные сериалы. На каждом шагу рестораны еды и магазины одежды.
За внешним благоустройством скрывается внутренний упадок.
На въезде в центр руины. Там была церковь. Над ее вратами золотыми буквами написаны слова из Откровения: «Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни».
Толпы на улицах в поисках смысла. Их лозунги говорят: «Люби Бога», «Люби людей», «Служи миру», но вместо этого выражение их лиц показывает: «Тебе здесь не место».
Гуманизм, материализм и упадок христианских ценностей.
Но самые популярные вещи со скидкой.
Девушка думает о смерти.
Она прочитала гору книг и посмотрела слишком много фильмов о конце света. И теперь ей очевидно, что это худшее место для встречи зомби-апокалипсиса. Здесь тысячи кладбищ и миллионы живых. Маленький вирус. Инфекция. И уже не спастись. Лабиринт. Мышеловка.
Она прошлась по улицам и ничего не почувствовала.
Умрет здесь и не сможет воскреснуть.
Она темная, злая сущность, которая мечется в поисках выхода из кошмара. Порно-театры зазывают на виртуальные представления. Ночные клубы и бары предлагают забыться под музыку, танцы и алкоголь. За каждым углом шоу-программы, тематические мероприятия, выступления звёзд. Обрывки слов, сигналы машин, удары дверей, топот шагов и лай сумасшедших собак сливаются в единый и непрерывный гул, которым город пугает девушку.
Она прижимается к стене дома и закрывает глаза.
Тошнота и удушье.
Приступ длится целую вечность.
Было утро, а теперь уже полдень.
Где-то далеко-далеко шумит океан.
Волны бьются о берег.
И этот звук дарит надежду. Зовет ее к себе. За край этого мира.
Она идет на встречу приливу. Покидает центр и спускается к побережью. Никто не видит ее. Она призрак.
Город живой. Но совсем некрасивый. Огромный, каменный и пластмассовый.
Он скоро умрет.
______________
Ее план был простым.
Мать оставила после себя кучу денег. И теперь она могла потратить их. Нанять яхту. Купить место на корабле. И уплыть за край света. Она никогда не вернется. Ее ждет огромный мир, в котором девушка затеряется и перестанет быть собой. Тонкой. Изломанной. Мертвой. Там все будет новое. И она начнет жить под другим именем.
Назовет себя Ксения.
Или Даутцен.
Ольга, Александра, Ленура.
Не все ли равно. Лишь забыть мерзкое прошлое. Для этого любое имя сойдет.
Едва спустившись к воде, она почувствовала, как у нее перехватило дыхание.
Яхтенная марина располагалась в естественной бухте, выгнутой полумесяцем в сторону юга. В ста метрах от берега, параллельно набережной, шел бетонный мол с двумя башенками сигнальных огней. Его старые бока, поросшие водорослями и мидиями, сливались с ландшафтом.
От берега в океан тянулись три швартовочных пирса, вдоль которых стояли яхты и катера.
Ближе всех к подъездной дороге горделиво покачивались роскошные океанические красавицы с блестящими хромированными леерами, зачехленными спутниковыми антеннами, тонированными стеклами мостика, гидроциклами на корме и прочими атрибутами шика. Даже кнехты, к которым от этих морских королев тянулись белоснежные канаты, сияли бронзовым блеском.
Катера и яхты попроще располагались чуть дальше, словно боялись показаться уродинами на фоне старших сестер. Здесь было все: невероятное количество слоёв краски, наваренные кустарные мангалы и
