это нужно. Руки дрожали. Под глазами залегли черные круги. Словно ночью он отдал все свои силы, чтобы написать очередной глупый роман.
Чужак кашлял. Нюхал рукав плаща.
Девушка встала перед ним, охватив себя за плечи.
Безумец Борей играл с ее волосами. Бросал их в разные стороны, искал новый стиль. Модник. Тщеславный нарцисс.
— Ты писатель?
— Нет. Когда-то давно я был полицейским. Составлял протоколы. Привычка осталась.
— Я слышала, как змея говорила.
Чужак пожал плечами и ничего не ответил.
Взял в руки камень и швырнул в океан.
— Любишь животных?
— Они лучше людей.
— Тогда взорви все зоопарки. Сбей с клеток замки. Иначе все твои чувства полная лажа.
— А ты?
— Я никого не люблю.
— Это не делает тебя лучше. Не дает право меня осуждать.
— Кто-то же должен.
— Мне хватило Анат.
Чужак кивнул.
— Та еще сука.
— Ты ударил меня по лицу. Она поступала так часто. Странно, что Анат вышла замуж за твоего отца, а тебя бросила.
В его глазах на секунду зажегся огонь.
— Мой Отец не мог быть педофилом или насильником.
— Куча говна. Вот его имя.
Она скривила губы.
Приблизилась к нему. Дала ему шанс снова ударить ее по лицу.
Но он уже остыл. Что-то в нем изменилось.
— Есть два способа избавиться от боли, сестра. Уехать в другую страну и все позабыть. Ты ведь этого хочешь? А можно, как я… убить их всех. Всех до последнего. Сжечь тела. Прах посыпать солью. Чтобы наверняка. Чтобы никто из них уже никогда не вернулся. Ты знаешь о чем я говорю. Это ведь ты убила Анат?
— Не мели ерунды.
— Я застрелил человека, сестра. А потом еще одного. Потом десять. Может пятнадцать. Мужчин, женщин, детей. Всех, кто виновен в смерти отца.
Она отвернулась. Смотрела за горизонт. Там, сквозь тучи, пробивались лучи восходящего Солнца.
— Я не верю, что где-то, — он кивнул в сторону океана, — есть что-то другое. Ты поймешь, когда повзрослеешь.
Он приложился к бутылке.
Волны разбились о скалы.
Грянул гром.
— Меня тоже убьешь?
Чужак прищурился.
— В этом нет смысла.
Он поднял руку с бутылкой и обвел фигуру девушки указательным пальцем, будто рисовал человечка на пыльном окне.
— Здесь только тело. Внутри у тебя пустота.
— Так у все женщин, тупица.
Она развела ноги пошире.
— Хочешь проверить?
Чужак рассмеялся.
Без радости. Сухо. И выглядел при этом совсем другим человеком. Он на миг превратился из Железного дровосека в Страшилу. Теперь ему не хватало и сердца, и ума, чтобы быть человеком.
Девушка отвернулась.
Думала он другой.
Думала мир его не погубит.
Он понял.
— Я уйду ближе к ночи.
— Веришь, что так поступают убийцы? Прячутся в темноте? Ждут там свою жертву.
Он не ответил.
— Ты наказываешь себя за смерть отца, потому что считаешь, что он погиб из-за тебя. Если бы слушал Анат внимательно, этого никогда бы не случилось. Но есть проблема. Да. Ты не можешь наказать себя. Это должно продолжаться целую вечность. Потому что главного виновника поймать невозможно. Эти убийства никогда не закончатся. Иначе наказание, которое ты сам себе назначил, перестанет работать.
— Много ты во мне понимаешь.
— Все мужчины одинаковые. Или я ошибаюсь? Член вперед, и я за ним? И так во всем, чем бы ни занимались, чтобы ни говорили.
— Очень жаль.
— Ты принес сюда свое горе, но я не мать. Вылови труп Анат и ляг с ней в постель. Положи ее на спину, и сможешь забраться обратно. В утробу.
Он допил остатки виски и спрятал бутылку в карман пальто.
Потом подошел к ней, схватил за талию и прижал к себе.
Целовал ее.
Океан бился о берег.
Шумел.
