лишь отчасти рассеивал блеклый лунный свет да редкие, дрожащие на ветру огоньки свечей, зажженных в специальных нишах гробниц. Издалека они смотрелись, как вспыхивающие в ночи глаза чудовищ. Но об этом я усиленно старалась не думать.
– Девочки, мне страшно! – тихонько завыла Альма и вцепилась в локоть Мирры.
– Прокляну, – буркнула ее подруга и зашипела от боли, потому что держалась Альма крепко и не желала отпускать. Они так и передвигались между могилок вдвоем. Даже угроза проклятия не подействовала.
– А чего бояться? – не поняла Зейна. – Эти… – Она неопределенно махнула в сторону академии, видимо, имея в виду боевиков. – Все равно не будут нас убивать, максимум попугают. Бояться нечего. Поэтому просто посидим тут три часа и пойдем на выход. Они ведь и рассчитывают, что мы испугаемся, сами доведем себя до истерики и сбежим. Поэтому главное – сохранять хладнокровие и здравомыслие.
– Нам еще нужен трофей, – задумчиво пробормотала я, окидывая взглядом тихое, пустынное кладбище. Ну не могильный же камень отсюда тащить. Хотя мысль занимательная. Интересно, Адам обрадуется надгробию перед дверью в свою комнату? Очень жаль, что камень нереально сложно поднять, даже используя заклинание левитации. И совершенно невозможно незаметно протащить в общагу.
– Может, свечку им принесем? – предложила Элоиза, покосившись на зловеще подмигивающий из ниши огонек.
– Ага, и предложим подержать в ответственный момент, – недовольно буркнула я и прищурилась. – Пока думаю. Трофей должен быть говорящим. Я хочу, чтобы Адам запомнил его если не на всю оставшуюся жизнь, то хотя бы до того момента, как закончит обучение!
– А ты кровожадна, – одобряюще заметила Сабрина.
Я довольно улыбнулась. Так и есть. Очень не люблю, когда меня обижают. Особенно те, кто совсем недавно клялся в пламенных чувствах. Адам – мерзавец, и я отомщу ему за каждую пролитую слезинку.
– Все равно тут жутко! – Альма вздохнула. Она все же отошла от Мирры и теперь стояла, обхватив плечи руками, и мелко дрожала. – И холодно, и скучно, и посидеть хочется.
– Ну так посиди. – Зейна плюхнулась на ближайшую могильную плиту. Та выступала над землей, и на ней не было мусора и листьев, словно кто-то заботливо смел их прямо перед нашим приходом.
Кладбище вообще имело ухоженный вид и совершенно не походило на заброшенное. Интересно, кого здесь хоронят? И почему оно находится буквально за воротами академии? Это было довольно странно. Ну не студенты же неудачники или преподаватели со слабыми нервами находят тут свой покой?
Я подумала и присела рядом с Зейной, поставив туфлю на могильный камень. Стоять три часа не хотелось. И вообще, хотелось спать, желательно – в обнимку с Тварью, по которой я скучала. А я тут вынуждена составлять компанию покойникам на кладбище. Не так я представляла себе первую ночь в боевой академии. Впрочем, будем честны: я ее себе вообще не представляла.
– А время кто-нибудь засек? – деловито уточнила Мирра и устроилась напротив нас, прямо на земле, прислонившись к одному из памятников.
– Адам сказал, что появится огонек.
– А если он наврал?
– Не думаю, – отозвалась я. – Он принял вызов и не захочет упасть в грязь лицом перед своими же. Так что огонек будет.
– Ой, а давайте обсудим мальчиков? – восторженно предложила Элоиза. – Тут как-то жутко, а так хоть тема для разговора приятная. Чур, фейри не занимать! На него буду смотреть я.
– Разве только смотреть, – хмыкнула Сабрина и смерила Элоизу оценивающим взглядом.
– Это почему? Нет, не то чтобы я планировала переходить к активным действиям, просто правда интересно.
– Потому что… – Сабрина помолчала. – Он одиночка – это раз. Он принц – это два. И ты вряд ли отвечаешь его вкусам – это три.
– А ты отвечаешь? – прошипела недовольная Элоиза. В ее глазах полыхнул гнев. Что бы она ни говорила, похоже, моя соседка не просто собралась смотреть на фейри. Он ей действительно запал в душу. И мне это не нравилось. Может, все же на него положит глаз Сабрина? Это было бы отлично. Они друг друга стоят. Я не любила фейри, не доверяла фейри и искренне считала, что лучше от них держаться подальше. Люди для них – игрушки. Говорят, есть счастливые союзы между людьми и фейри, но я в них не верила. Точнее, как… Я верила, что фейри может искренне полюбить человека, как некоторые люди любят своих домашних питомцев. Например, как я люблю Тварь. Но сильно сомневаюсь, что Элоиза именно так представляет себе большое и светлое счастье.
Пока я размышляла, девушки продолжили разговор о красивом фейри-первокурснике.
– Когда-то отвечала, но это было недолго. – Сабрина хмыкнула, даже не пытаясь скрыть разочарование. – У таких, как он, «долго» не бывает. Сильх нравится девушкам, и он позволяет любить себя, оставаясь безучастным. Он весь в отца. И хотя отец его в последнее время остепенился, там тоже все непросто…
– Непросто – это как? – Рианна нахмурилась. Она слушала с интересом, но в общем разговоре участия почти не принимала. Было видно, что разговоры о парнях ее смущают.
– Фейри хитры, коварны и… – Сабрина сделала паузу, прежде чем продолжить: – И, скажем так, развращены. Их пристрастия, увлечения и привычки часто вызывают ужас у простых смертных. А о нашем правителе ходят разные слухи. И многие из них пугают даже меня. Говорят, Сильх сбежал из Холмов от отца. Но фейри очень любят врать. Чему верить – решайте сами.
– А ты последовала за ним? – злобно прищурилась Элоиза. Она явно думала, что первой приметила красивого парня, а оказывается, среди нас были те, кто неплохо его знал. Такие вещи выбивают из колеи.
– Ну, вы же знаете, что меня, как и вас, просто вынудили поменять жизненный путь. То, что я здесь, – это случайность. Не более.
Что-то в словах Сабрины меня насторожило. Я была уверена, что она, как и я, попала в боевую академию не просто так. И если меня включил в список наш куратор, пусть ему в ночи икается, то Сабрину вполне могли отправить фейри, чтобы следила за непослушным наследником. Как интересно…
Мы сидели и болтали, когда кто-то осторожно потрогал меня за ногу. Привыкшая к тому, что где-то рядом постоянно крутится Тварь, я не придала значения и просто дернула ногой, продолжив разговор. Насторожилась, только когда касание повторилось. Опустила глаза и заорала.
Прямо из пожухлых листьев торчала корявая, почти разложившаяся рука с грязными пальцами и землей под длинными ногтями.
Элоиза взвилась так, что мигом оказалась на вершине ближайшего памятника. Она сидела там, как курица на насесте, вцепившись побелевшими пальцами в мрамор, и беззвучно открывала рот. Видимо, кричать она разом
