значит, ты продешевила.
Будущее, словно луна в дождливую ночь, вновь скрылось за облаками проблем.
Глава VI
В войне неожиданность является ключом к победе
Сюанцин стоял за деревьями, рассматривая светлого, что охранял Черную пещеру. Он смутно помнил обещание из прошлой жизни не причинять напрасного вреда живым существам.
Однако, если углубиться в рассуждения, этот светлый, как и большинство светлых, не был невинным. Развращенные абсолютной властью и уверенностью, что они вершат правосудие, и их поступки определяют добро, они уже давно позабыли, каково это – быть судимыми и равными простой человеческой жизни.
«Для нее ты все еще обычный темный, я не расскрыл тебя».
– Я и есть обычный темный.
Сюанцин вздохнул, после чего сыграл в воздухе несколько нот на воображаемой пипе. Движение далось легко, словно еще вчера он вел свою обычную жизнь до пещеры.
– Мы были друзьями. Лучшими, – Сюанцин помнил смутные отрывки из детства, но все эти воспоминания были связаны с ощущением тепла и Дракона. – Я хочу узнать, почему ты так ненавидишь меня.
Светлый вдруг схватился за горло, невидимые нити обвязали его, он захрипел и упал.
«С ней весселее, ты утомляешь меня».
Дракон издал кашляющий смешок.
«Я был заперт сс тобой в пещере тыссячи лет. Кто угодно возненавидит тебя после такого».
Сюанцин уже заходил в пещеру. Он не помнил, как оказался в ней: его первые воспоминания связаны с Чживэй, как она обратилась к нему, как взвалила на себя. И все это сквозь туманы невообразимой боли. Он хотел, чтобы она оставила его в покое, хотел сжечь ее гневом (эмоции Дракона в бессознательном всегда побеждали), однако она принялась его лечить. Так он узнал, что любое ее прикосновение причиняет ему боль, даже несмотря на то, что она желала ему добра.
Если подумать, то Сюанцин не знал времени, когда бы в его голове не звучал голос Дракона. Пожалуй, замолкал он только тогда, когда Сюанцин отдавал ему бразды правления. Может, поэтому Сюанцин и провел десять тысяч лет в шкуре Дракона? Потому что так было проще выносить происходящее?
Проходя все глубже в недры Пещеры, он все больше ощущал желание уйти и остаться в неведении относительно прошлого. Тела здесь уже убрали, однако запах смерти все еще витал в воздухе.
«Ты труссс».
Дракон не помогал. Его целью было разрушить Сюанцина, а морально или физически, похоже, было не так важно. Морально получалось даже лучше. Он комментировал каждое действие и каждое слово, и всегда, абсолютно всегда, Сюанцин был для него плох.
Сюанцин достиг центральной части Пещеры, разглядывая ее. Где-то здесь должны были быть подсказки?
«Ты опоздал. Ты всссегда опаздываешь», – вдруг яростно зашипел Дракон.
Сюанцин поднял голову и увидел впадину в стене, напоминающую по форме чешую дракона. В два прыжка он подлетел ближе, обводя пальцами форму и замечая белую крошку, оставшуюся по краям. Едва он коснулся, как на него обрушилось воспоминание.
Он бежал по траве, очевидно ребенком, трава достигала пояса. Смеялся и слышал Его зов: «Сюда! Беги ко мне!». Повернув голову на голос, он надеялся разглядеть отца, но его фигура и лицо казались расплывчатыми. Все же он побежал в его сторону.
Теплые руки подхватили, низкий смех раздался у самого уха, и фраза, наполненная отцовской гордостью: «Ты станешь великим правителем Темных».
Яркое солнечное воспоминание оборвалось, и Сюанцин так резко вернулся в холодную черную реальность, что на мгновение боль, пронзившая сердце, показалась больше его тела.
Почему Сюанцин все еще жив? Что случилось десять тысяч лет назад?
Ему следовало вернуться в Прогалину, он хотел немедленно увидеть Чживэй, ее счастливую улыбку. Она приносила покой в его душу, пусть даже это были лишь мгновения, когда ему удавалось остаться с ней наедине.
* * *
После возвращения в Прогалину Чживэй нашла Учителя Бо. Он мирно наслаждался едой, когда она буквально свалилась к нему за стол, слишком усталая, чтобы вести этот разговор церемонно.
– Что тебе известно про белого дракона?
Бо Миньчжун отложил палочки и посмотрел на нее.
– Я знаю, где найти одну из частей. Меч, что выкован из кости Байлун. Он сравняет тебя по силе с любым высокоранговым Светлым.
– В чем подвох?
– Тебе придется отдать что-то взамен. Такие дары бессмертных не даются бесплатно.
Чживэй задумчиво отщипнула кусочек от паровой булочки и положила в рот. Перед ней открывались новые возможности. Выходило, что она может не только спасти Сюанцина, но и стать сильнее сама? Настроение у нее мгновенно улучшилось.
* * *
Следующие две недели Чживэй провела в бесконечных заботах. Дни напоминали чехарду из событий и разговоров.
– Но как же Дракон, – голос Лин Цзинь прозвучал болезненно, когда Чживэй сообщила, что придется отложить поиски.
– Мы же не можем просто рыскать по всей империи Чжао, – аргументировала она.
У Чживэй были причины ничего не рассказывать друзьям: сначала ей нужно было убедиться, что у нее есть план и что ее план сработает. Самым простым выходом из ситуации казалось вырезать сердце Сюанцина. Даже если оно не окажется тем самым сердцем Дракона, что вернет величие Темных, то, по крайней мере, проблема Дракона вообще перестанет стоять.
Однако даже Чживэй была не готова к подобному поступку. Если опустить, что Сюанцин ей и правда был дорог как друг, то и с точки зрения тактики это было бы плохим решением. В минуту, когда они начнут убивать друзей, уже не останется места доверию. А Чживэй было критически важно, чтобы друзья ей верили.
Быть может, Лин Цзинь и ходила как в воду опущенная, но при этом власть все равно была у нее. Если опустить некоторые привилегии, что были у Чживэй, то Чживэй уверенно повелевала, только потому что Лин Цзинь и Сяо До ее поддерживали.
Чживэй невольно вспомнились слова Чжао Шэня, что сильнее всего тот, за кем стоят люди, готовые пойти на все за него. Пока она вкладывалась в увеличение собственной силы и совершенствование, но что если ей стоило вкладываться в людей?
– Ты много ешь, – сообщила Чживэй, усаживаясь за стол к Бо Миньчжуну.
– Ты находишь меня всегда, когда я ем.
– Как разделить две души, если они делят одно тело?
Бо Миньчжун задумался. Чживэй же не хотела полагаться только лишь на слова Дракона, она хотела собрать как можно больше мнений.
– Есть причины, почему души могут разделить тело. Одна часть воплощает в себе свет, другая – тьму. Только они могут решить, какая из них
