Он стоял во главе, то пятясь назад от нерешительности, натыкаясь задом на свою дружную, лающую компанию, то снова занимал прежнюю позицию, не найдя бреши для отступления.
Прямо напротив него, метрах в десяти, изготовленный к атаке, натянут как струна, приникший к земле, медленно крался Волчик. Расстояние между ними неумолимо сокращалось.
В конце концов, не выдержав напряжения, рыжий пёс резко развернулся и подмял под себя более мелкого товарища. Оказавшись в таком неудобном положении, потерпевший начал истошно визжать. Разъярённые шавки набросились на него, вымещая накопившуюся злобу. А рыжий пёс, окончательно потерявший голову от ужаса, проломив ряды яростных товарищей, подымая клубы пыли, уже бежал к своему укрытию.
Волчик выпрямился. Главный конкурент был устранён. Но теперь, забыв об опасности, мохнатые друзья грызлись между собой, не обращая на него ни малейшего внимания.
Лёня опешенно смотрел на всё это представление, тихонько пятясь назад. Ситуацию разрешила Саша. Она просто схватила палку и со словами: «Кыш отсюда, балбесы», – швырнула её в пыльный грызущийся клубок. Как ни странно, но это подействовало. Взлохмаченные псы разлетелись в разные стороны и, опомнившись, бросились наутёк.
Волчик сел на задние лапы, будто осмысливая случившееся, но Саша потрепала его за ухо, когда проходила мимо. Он опомнился и менее уверенно, но вновь последовал за ней.
Своими визгами и лаем псы всполошили всю деревню. Люди побросали свои дела и устремили свои взоры на склон, откуда спускались прошеные гости.
Лёня и Саша шли по тропе меж огородов. Волчик теперь вышагивал рядом, чувствуя чужую территорию.
Навстречу им вышли двое мужчин – те, что были утром на поляне, только уже без своих странных колпаков. Они уважительно встретили гостей, поклонились Саше, при этом косо глядя на Лёню. Волчика они тоже прекрасно знали, вот только местные собаки никак не хотели заводить с ним дружеских отношений.
Саша решила сразу проследовать к больному. Они прошли вдоль нескольких домов. Люди выходили на встречу и кланялись так же, как встречавшие их мужчины, выказывая своё уважение и приветствуя гостей таким способом. Дети побросали свои игры и тоже старались быть ближе к Саше, заодно попытаться ухватить Волчика за его рваное ухо.
Саша всем раздавала щедрые улыбки, а кое-кого даже трепала за чуб, приговаривая:
– Не болеете больше? Сорванцы!
Дети заливались громким смехом, да так, что у Лёни звенело в ушах.
Он шёл рядом, озираясь по сторонам, и всё боялся, как бы ни наступить кому-нибудь на ногу или, того хуже, свалиться самому в гуще этой шумной компании.
Все вместе они подошли к бревенчатой избе с небольшими застеклёнными окнами, обрамлёнными не броским узором. Тесовая двускатная крыша с косматым солнцем на верхушке конька. Невысокий, по пояс, с прогалинами дощатый заборчик с такой же калиткой, пахнущие, свежей сосной. Навстречу вышли родители больного мальчика. Мать поклонилась Саше и Лёне, затем повела их вглубь двора.
Волчик остался на улице, дети обступили его и стали заигрывать, но он был не в настроении, улёгся под большую деревянную скамейку у забора и сделал вид, что спит.
Лёня и Саша следовали за хозяйкой. На деревянном крыльце у входа в дом под деревянным козырьком лежали сухие поленья. На них дремал большой серый кот. Он чуть повернул свою голову в сторону проходящих мимо и лениво приоткрыл свой левый зелёный глаз с жёлтой прощелиной посередине. Двор был вымощен камнями чёрного, серого и коричневого в крапинку цветов, сквозь которые пробивалась молодая трава. Сбоку стояли сухие чурки, какие-то деревянные принадлежности, прислонённые к дощатому заборчику, за которым был двор соседей.
Дальше начинался сад. Он весь благоухал в весенних цветах, воздух был наполнен ароматом. Цвели плодовые деревья, одни были огромны и развесисты, другие, напротив, только набирали рост и силу. Кустарник располагался рядом и тоже был усыпан весенним цветом.
Ребёнок лежал в центре сада, в деревянной беседке, на невысокой деревянной кровати, украшенной нехитрой резьбой, укрытый шерстяным одеялом. Под головой набитая сухой травой подушка.
Рядом стояли все родственники и соседи, пришедшие поддержать их в трудный час. Мальчик был очень бледен. Дыхание еле заметно. Глаза закрыты, веки иногда немного вздрагивали.
Саша осторожно села с края кровати, распустила волосы, взяла в ладони его правую руку. Лёня постеснялся подойти ближе и выглядывал из-за плеч, иногда натыкаясь на хмурые взгляды хозяина.
Саша закрыла глаза и стала медленно раскачиваться из стороны в сторону. Это длилось около минуты. Затем резко остановилась, глаза её открылись, она стала поворачивать голову, как будто в надежде найти кого-то. Увидев за плечами соседей голову Лёни, она дождалась, когда их глаза встретятся. Лёне показалось, что Саша смотрит на него как-то обречённо и как будто зовёт его к себе.
Он аккуратно стал пробираться к кровати. Тихий ропот послышался за его спиной. Но Саша продолжала смотреть на него, значит, он всё делал правильно. Лёня сел на другой край кровати и уверенно взял в свои руки левую кисть мальчика. Теперь Саша благодарно смотрела на него и уже улыбалась.
Она вновь закрыла глаза и стала медленно раскачиваться. Лёня даже не заметил когда, но он, повинуясь странному желанию, начал совершать точно такие же движения. Глаза его закрылись, в них стали появляться пульсирующие круги. Через секунду он провалился в темноту.
Лёня очнулся. С трудом разлепил глаза. Веки были такими тяжёлыми, что опускались сами, невзирая на все его усилия. В горле пересохло, мёртвый язык лежал во рту, как кусок разбухшего бревна, занимая почти половину рта. На лбу лежало что-то мокрое и давило голову, в которой пульсирующей болью отзывался каждый неуверенный стук его сердца.
Ноги и руки будто деревянные, Лёня их совершенно не чувствовал. Открыл рот в надежде, что сможет произнести хоть слово, но лишь тихий стон вырывался из его груди.
К нему подскочили люди, подняли голову и стали пихать в рот деревянную чашку с какой-то пахучей жидкостью, она влилась в рот. Язык стало щипать, но зато через минуту он уменьшился в размере, и Лёня уже мог им шевелить.
– Где? Где руки? – прохрипел он.
– Пей, пей ещё! – послышалось над головой. – Всё скоро вернётся!
– Кто вернётся? – вновь прохрипел Лёня. – Где я?
После нескольких глотков, память начала возвращаться к нему, а руки и ноги как будто стали колоть тысячи мелких иголок.
– Са-а-а-ша, – словно шипение змеи вырвалось из него вместо желаемого крика.
