— По моей команде, — прикрикнул Фракс и вытер вспотевшие ладони о плащ.
Остах повернулся, чуть присел, нагнулся вперед, прогнулся назад. Нагрудник из бронзы сидел как влитой, поножи и наручи не стесняли движений. Шлем не мешал глядеть по сторонам, не давил на уши. Облаченные в доспехи Старой империи горцы с улыбкой смотрели на рыбоеда.
— Как по мне делали! — улыбнулся Остах. — Что скажешь, рекс?
— Добрый доспех, — кивнул Рокон. — Для первых рядов то, что нужно.
— Что же не взденешь?
— В кольчуге хорошо. Не след правителю в первые ряды лезть. Но доспехи добрые, угодил…
— Сына благодари, — дернул подбородком Остах. — Он нашел, он и доставил. Даже оплатил — и то он.
Рокон глянул на сына и вздохнул.
— Идем, дан Рокон? — крикнул возбужденный Колид. Горцам не терпелось показать гостям походный лагерь имперцев, похвалиться удалью; поведать, как подловили противника на переходе, завалили камнями и вырезали передовой отряд.
— Ну, таперича-то повоюем! — Миридик постучал мечом о нагрудник. Бронза отозвалась гулким звоном. Горцы в ответ зашумели, взмахивая мечами.
Дан Рокон в темной бурке с поддетой кольчугой и Остах в доспехах выступали впереди. За ними следовали наследник с Бареаном и приятели с Туммой. Оли негромко рассказывал друзьям о Матери Предков и священной пещере, о благосклонности богини и ее дарах. Восхищенные Наум и Наул крутили головами, разглядывая белоснежные пики, а Бареан внимательно слушал Олтера. Завершал процессию сводный отряд ближников дана и союзников-боларов.
Дозорные-горцы громкими криками приветствовали появление вождя. Остах и дан Рокон приблизились к краю…
— Ты был прав, наставник, — промолвил Рокон, вытягивая руку, — Империя уже в наших горах…
— Что это там блестит? — сощурился Остах. — Что за штуковины…
Олтер увлеченно отвечал Бареану, когда воздух загудел, в груди сдавило, Кайхур коротко гавкнул… Сзади налетел Тумма, раскинув руки, сваливая недорослей наземь и прикрывая своим огромным телом. Оглушенный Олтер поднял голову и увидел, как мимо прожужжали короткие черные стрелки и длинные копья с блестящими наконечниками. Длинная стрела ударила в грудь Остаха и свалила наземь. В отца вонзилось сразу несколько стрелок. Одна пробила бедро, другая впилась в подбрюшье, а третья торчала из груди. Дан Рокон глянул на оперенье, взялся за стрелу, потянул за древко… И рухнул на колени, завалившись набок.
Фракс не поверил своим глазам и на миг онемел от счастья. Он увидел, как упал пронзенный стрелами рекс горцев — его-то статную фигуру он не спутал бы ни с кем иным.
«Пагот приготовил для меня такую шутку, что… — позади ликовала свита. — Может, не зря дурак Крент славил Пагота, взрезая улыбки?»
— Вперед! — заревел во всю глотку Фракс. — Пока дикари не очухались после гибели рекса! Того хочет Пагот!
Возбужденный Фракс влетел в толпу смеющихся сотников и вестовых, раздавая затрещины.
— Готовь первую сотню, как уговаривались. С лестницами! Живей, живей! Вторая сотню — за щиты! — Хмутр пнул под зад лупающего глазами сотника. — Бегом, беременные каракатицы. Лучникам выдвинуться, метать стрелы! Камнеметам забрасывать снаряды за утес!
Фракс не зря потратил столько времени, перетряхивая десятников и сотников. Взвыли сигнальные рожки, вестовые разбежались по лагерю… Знаменитый имперский воинский порядок показывал свою мощь. Длинной шеренгой выступили тяжелые воины со щитами, впереди рассыпались лучники. Коротко тренькали стоящие рядом скорпионы. На соседние склоны и на краю плоского утеса показались горцы. Проклятье? Откуда столько тяжеловооруженных воинов? Где они прятались раньше? Но ничего… Лучники выдвинулись вперед, меча стрелы, но горцы стояли слишком высоко и оказались слишком хорошо одоспешены. На излете стрелы не причиняли противнику особого вреда.
Раздалось басовитое гудение, свист и громкий треск: заработал первый камнемет. Снаряды отправились в полет и безобидно простучали по пустынному склону.
— За утес швыряй, — заорал Фракс. — За утес!
Помощники инженера бестолково крутились у камнеметов. Они оказались не готовы к внезапному штурму и не заготовили должного количества камней. Разгневанный Фракс треснул по шее вестового, отправив искать подмогу среди лагерной обслуги.
Провинциалы из третьей и четвертой атарианской сотни наконец выстроились. Щитоносцы мигом перестроились, укрывая воинов с длинными лестницами. Военный инженер учел ошибку первого камнемета, развернув соседние механизмы. Свистнула огромная праща, отправив тучу камней… Удачный выстрел смел с карниза горцев, пара изломанных фигурок рухнула с высоты, и имперцы восторженно взревели. Доброе начало!
Раздался резкий звук сигнального рожка…
— Вперед! — заорал Фракс что есть мочи. — Мы убили горского рекса! Добьем недоносков!
— Арн! Арн! — грохнуло войско. Весть о гибели вражеского вождя окрылила воинов.
Битва у скошенной горы началась.
Оли бешено забарахтался в объятиях Туммы, но тот держал крепко. Вокруг свистели стрелы, мимо топали горцы с боларами, орал Колид. В скат утеса неподалеку ударила россыпь камней.
— Пусти, — обреченно прошептал Олтер, глядя на поверженного отца. Хватка ослабла и Оли на карачках пополз к правителю, над которым молча возвышались горцы. Олтер видел, как пламя жизни отца гаснет, словно придавленное сильным ветром. Огонь клонился, и то исчезал в рдяных углях, то восставал, непокорный. Оли боднул головой в колени стоящего впереди горца, пробрался к телу отца и лег сверху.
Не замечая потоков слез, Оли старался перелить, передать собственный жар отцу, подпитать своей силой угасающий костер. Но тщетно: дваждырожденный разбудил внутри себя пожар, но языки огня бессильно лизали холодную скалу. Отец оставался недвижим. Последние сполохи мигнули напоследок, угли медленно и неотвратимо покрывались мохнатым пепельным налетом.
— Нет, нет, нет, — дрожащими губами прошептал мальчик. — Отец…
Рядом показался верный Кайхур. Шевельнув носом, он глянул на заплаканное лицо хозяина и подлез под безжизненную руку правителя, умостив ладонь на загривке. Олтер вгляделся. Пепел почти покрыл угли, но осталась еще малая часть, что мигала прощальным светом. Вдруг угли побагровели, дохнули жаром — и робкие огоньки затанцевали среди пепелища.
Сильные руки подняли Оли, отрывая от тела отца. Олтер дернулся.
— Нельзя, — строго произнес голос Туммы. — Тебе нельзя, дваждырожденный. Никак нельзя. Одна кровь… можно сгореть.
— Кровь данов, — прошептали рядом.
— Это не я, — выкрикнул Оли. — Я уже… это не я. Это Кайхур!
Тумма поставил наследника на ноги и склонился над щенком. Бока Кайхура часто вздымались, он мелко и шумно дышал, скаля зубы.
— Оунманастри оу, манасти оу, — ласково пробормотал великан, бережно убирая руку правителя, и передал щенка наследнику. — Вот умного оунманастри лечить можно, Олтер. Можно.
Лекарь провел ладонью по лицу правителя, и Олтер увидел, как мертвый пепел смахнули с углей. Но они так и остались погасшими головешками — лишь робкий огонечек тлел в углу костерка.
— Ты… вылечишь отца? — прерывающимся голосом спросил Олтер.
Великан посмотрел на три торчащих из тела правителя стрелы и пожал плечами.
— Выну стрелы, остановлю кровь. Оунманастри успел вовремя. Не дал шагнуть за черту… Но жизнь?..
— Мать Предков, Всеблагая! — вскочил мальчик. Кайхур на руках фыркнул от резкого движения. — Лоно Матери! Спасительница исцелила меня, поможет и отцу!
Великан нахмурился, кивнул, встал на колени, подсунул руки под тело Рокона и легко поднял правителя, словно ребенка.
— Веди, дваждырожденный. Веди к своей богине.
— Что раззявили рты, черепахи тупоносые, бакланье? — заорал Остах, потирая грудь, где виднелась вмятина в доспехе. Наставник вытащил тесак и плашмя ударил ближайшего воина по заду. — Сражайтесь, песьи выкормыши! Сражайтесь! Слыхали? Наш дан не умер! Мать Предков желает победы! Дор — рррчариан!
