— Дорр-ча! Дорр-ча! — глаза горцев загорелись беспощадным пламенем.
— Деан! — гони своих на левый край! Выбирай место, долбите камнями обглодышей. Живей, живей. Распустили сопли, имперские уже с лестницами под стенами!!
Болары подобрались и выскочили на утес. Хлоп-хлоп-хлоп, — захлопали пращи и первые булыжники отправились в полет. Остах отправил арраинских воров, без толку крутившихся рядом, в помощь пращникам, собирать и подтаскивать снаряды для пращей. Уж чего-чего, а пригодных камней вокруг навалом. Прогнал Бареана с мальчишками следом за Туммой; лишь архогский сирота упрямо тряхнул головой. Рядом простучали камни и пятерых горцев смахнуло со склона. Один из них рухнул, вопя от боли, с раздробленными в кровавое костное крошево ногами. Остах подскочил и нанес удар милосердия, а Мерех выхватил из мертвых рук дротик. На краю утеса образовалась прореха: место выбитых камнеметом воинов оказалось некому занять … Внезапный штурм оказался для горцев неожиданностью и большинство воинов осталось в лагере у пещеры.
Остах отвесил мальчишке затрещину и указал на место в строю.
— Сосунок бездоспешный! — рявкнул он. — Встань на колено у валуна и коли в морду, когда имперец полезет. Усек? — Остах приблизился к краю козырька. Мальчишка подбежал следом и прижался к валуну в двух шагах от командира. Хмурый Барат возвышался слева от наставника, сжимая меч.
— Куда швыряешь? — загремел над полем битвы голос Остаха. — Метателям подбирать за пращниками! Болары — долбить по щитам, добраться до лестниц!
Ворье металось по склону, собирая булыжники и пригибаясь, подносили пращникам, которые без устали метали снаряды. Деан рыкнул — и камни застучали по крепким щитам. Вот рухнул один воин, другой, третий. Не зря болары — лучшие пращники во всей Империи! Ловкачи умудрились даже с такого расстояния развалить плотное имперское построение, оставив без защиты воинов с лестницей.
— Метай! — заорал Остах, подобрал валун и с хеканьем швырнул вниз.
Туча дротиков прянула с утеса и вонзилась в провинциалов внизу. Камни пращников продолжали собирать свою жатву, и имперцы валились с ног один за другим. Вот только это всего лишь один отряд, а их были десятки! Слишком, слишком много врагов противостояло горцам. Над головами просвистели длинные копья стрелометов и горцы вздернули бронзовые щиты. Пара стрел вонзились в зазевавшихся «добрых», скопившихся у каменистой россыпи.
Болары берегли свой участок уступа, а вот дальним воинам досталось. Прячась от безжалостных камней пращников за отрогом скалы, имперцы шустро поставили сразу десяток лестниц, и первые провинциалы запрыгнули на козырек. В воздухе показались летящие снаряды: камнеметы ударили разом по боларам, калеча и убивая бездоспешных пращников.
— Отводи людей, — гаркнул Остах. Над краем утеса показался имперец, махнувший мечом. Остах без труда уклонился и пнул в рожу. Раздался вопль, и рожа исчезла. — Отводи людей, Деан!!
— Ниадохус, — грянуло со склона, где продолжали работать пращники. — Стоять.
Грубый Деан в свое время немало понаемничал у имперцев и знал: быстро камнеметы не перезарядить. Он глянул в сторону механизмов — обслуги там крутилось втрое меньше положенного. Так что…
— Работаем, бакланы, работаем! — прорычал Деан, смахнув пот.
— Хлоп-хлоп-хлоп, — ответили верные пращи.
Мерех совсем не боялся. Страх обуял его, когда три стрелы свалили дана Рокона. Но потом он услышал слова Остаха, и страх ушел, родилась злость. «Наш дан не умер. Мать Предков хочет победы!» Нужно победить, и тогда дан останется жив…
Над краем обрыва появился имперец: вынырнул резко, словно его подбросили. Мерех ткнул копьецом, но имперец ловко отвел удар. Миг — и он уже стоит на площадке, занося клинок для удара. Отрубленная кисть с мечом отлетела в сторону, подоспевший Остах подбил ногу врага, и имперец исчез за краем. Наставник полоснул кого-то внизу, склонившись над краем.
— Не спи, крысеныш! — заорал Остах. — В морду коли, в бедра!!!
Остах метнулся обратно, встряхивая окровавленным тесаком. И Мерех колол. Теперь уж его так просто не провести: научился. Он выжидал появления противника и колол. Быстро и точно. Точно и быстро юный горец наносил сразу несколько уколов. Хоть один, а свалит имперца.
«За отца! За деда! За Архогу! — приговаривал Мерех. Из-за кромки вылез усатый имперец и юный горец ловко загнал наконечник в глаз, под обод шлема. — За дана Рокона!»
Рядом прогудело длинное копье, которые швыряли страшные устройства из вражеского лагеря. Копье ударилось об острый выступ скалы и большой наконечник вбило в древко, вмяв и расколов рогулькой. Снаряд брякнулся рядом с Мерехом и загремел-заскакал к обрыву. Мальчишка поймал его в последний миг. Шальная догадка обожгла парня. Он отбросил дротик, уперся рогулькой в верхнюю перекладину лестницы, едва-едва видневшуюся над самым краем. Поднатужился… Тщетно, лестница даже не шелохнулась. Мерех закусил губу, жилы на шее вздулись, ноги заскребли по скале… Лестница медленно отодвинулась, и мальчик поддался вперед!
— От себя и вбок, — захрипел за спиной знакомый голос. Наставник Остах! — Ещ-щ-щ-щее чутка. Вбок! Валим!
Они стряхнули лестницу вправо, и она заскользила, падая по скале, увлекая и сбивая соседние лестницы. Болары на склоне, лицезревшие грандиозное падение, ликовали.
— Хвалю, воин! — треснул мальчишку по затылку Остах, вырвал из рук чудесную рогульку и умчался.
Мерех потер макушку и огляделся. Остах вместе с Баратом примерились к новой лестнице… А вот болары на склоне и помощники-воры засуетились, убегая …
«Чего это они?» — удивился мальчик и вдруг увидел, как во вражеском лагере качнулись, уставившись в небо, балки камнеметов. Метнулись гигантские пращи и в воздух поднялась туча камней, пролетев и врезавшись в опустевший склон. Вовремя пращники убрались! Однако ни болары, ни воры не вернулись обратно. Выхватив ножи и мечи, они неслись вперед. Мальчик обернулся. На дальнем краю площадки имперцы вовсю рубились с горцами. Доблестные дорча сражались отчаянно, но врагов было много, слишком много. Как хищные муравьи, они всё лезли и лезли через край, выдавливая горцев и захватывая все больше и больше скалы под ногами. Мерех сжал дротик, чтобы рвануть к своим, но тут раздался топот.
Показались разгоряченные всадники на конях. Увидев сечу, они пригнулись, выставили копья и ударили. Имперцы не ожидали появления всадников, качнулись, валясь со скалы… Подоспевшие болары и воры врезали справа; Остах с небольшим отрядом забрался на верхотуру поверх сечи и принялся метать дротики… Горцы сдвинули щиты, поднажали и скинули врагов со скалы. Поле боя осталось за защитниками.
Из-за поворота выбегали и выбегали новые воины, спешащие из лагеря у пещеры. Увидев их, Мерех понял, что битва окончена. Первым делом расправились с лестницами: на те, что валялись под стенами, скинули тяжелые валуны, доламывая, а оставшиеся стоять у стены горцы вытащили к себе. Пригодятся!
Ноги у Мереха задрожали, и он присел на камень. Утер пот. Мокрая рука тоже мелко подрагивала. А он и не заметил, как сильно устал! Мальчишка сполз с валуна и свернулся калачиком. Вот он немножко отдохнет, а потом задаст имперцам!
Сквозь сон Мерех почувствовал, как его поднимают и куда-то несут. Кое-как разлепив глаза, он узнал Барата. Сил сопротивляться и говорить не осталось. Совсем не осталось. Юный горец окончательно провалился в забытье.
Проснулся Мерех только к утру. Лагерь гудел: дан Рокон лежал в Лоне Матери ни жив ни мертв.
Глава 10
Олтер пробудился в Лоне Матери. В глазах резало, виски сдавило, в животе поселилась сосущая пустота.
«Отец! Тумма!»
Оли приподнялся и разглядел сумеречную гигантскую фигуру лекаря. Великан прислонился к стене и отдыхал, закрыв глаза. На коленях покоилась голова Рокона. Правитель лежал неподвижно и Оли обмер. Неужели? Неужели все зря? Олтер обратился к дару, дабы взглянуть на пламя жизни, но встретил лишь пустоту. Проклятье! Тумма прав: не стоило пытаться исцелить родную кровь. Дар обратился против дваждырожденного.
