вперед, когда увидела человека – садовника, подстригавшего ярко-красные кусты перед домом, больше похожим на замок. То, что это человек, я поняла сразу. Он был стар и немощен, а его движения – замедленны.
– Он служит Деасам… – прошептала Катарина, глядя на старика.
– Конечно, все люди служат им, Кати!
Словно услышав мой голос, садовник поднял выцветшие глаза и уставился прямо на меня. Я вздрогнула, отпрянув от прутьев.
– Бегите… Бегите, пока не поздно! Вас всех ждет смерть! – захрипел старик, указывая сморщенным пальцем на нас.
Из дома, где служил старик, вышла высокая, желтоглазая Деасса и грубо пнула его ногой.
– Чего ты разорался, раб! Стриги кусты, пока я не приказала окунуть твою седую голову в лаву!
Что было дальше, рассмотреть я не успела: наша повозка скрылась за углом и покатилась по другой улице, уходившей все выше в скалы. От увиденного на душе остался неприятный осадок, но я лишь крепче сжала зубы. У меня был план, тот самый, который разжигал искру жизни в моей душе и не давал тлеющим уголькам надежды погаснуть.
Улица вела нас все выше и выше, и я начала замечать, как меняются дома близ королевского дворца. С резными окнами, застекленными цветными фресками и обвитыми цветущей красной лозой. Огромные ограды были засажены кустарниками с необыкновенными цветами, а бьющие из-под земли фонтаны огненной лавы – ограждены вырезанными из черного камня фигурами. По гладким, словно выжженным дорожкам прогуливались Деасы под руку с длинноволосыми Деассами в дорогих платьях и украшениях. Прохожие не обращали на нас никакого внимания, даже не удостаивая взглядом. Зато нашим Деасам они кланялись чуть ли не до самой земли, прижимая ладони к груди.
– Напыщенные снобы. Мы для них будто пустое место! Вы посмотрите! – Алия ткнула пальцем в смеющуюся Деассу с ярко-красными волосами, водопадом спускавшимися к пояснице. Ее дорогое белое платье переливалось от тысяч вкрапленных в него бриллиантов, делая ее похожей на люстру.
– Мы для них и так пустое место. – Я пожала плечами, наблюдая за мелькавшими домами и прохожими. – Хоть ты и Жертвенница, во-первых, полезного ты еще ничего не сделала, а во-вторых, ты всего лишь человек. Маленький, слабый и смертный. Не чета им.
Алия еще что-то бурчала себе под нос, но я уже не обращала никакого внимания. Чем выше мы поднимались по скале, тем тяжелее становился воздух, вызывая легкую испарину на лбу.
Дворец поражал своим великолепием – словно огромная скала с пиками-башнями, он возвышался над нами и стремился к облакам. Как в насмешку к Завесе, по черной земле к главным воротам вела белоснежная, выложенная из камня дорожка. По бокам росли невысокие обугленные деревья, с красной, как огоньки, листвой.
Мы проехали сквозь металлические ворота, на которых красовалась пасть дракона. Говорят, что когда-то эти ящеры действительно обитали в наших землях, но вымерли сотни лет назад.
Тут я заметила нечто, от чего дыхание перехватило. Это был сад.
Невероятной красоты, он, как лес Нарвы, находился словно под куполом. На него не оказывали влияние засуха и горячий ветер. Невысокие зеленые деревья с выложенной между ними дорожкой, подстриженные кустарники и цветы. Огромное количество белоснежных цветов.
– Что это за прекрасное место? – тихо спросила я Айла, сопровождавшего нашу повозку.
– Лучше никогда не подходи к этому месту, Тень, – сухо бросил он мне и кивнул в сторону цветущих растений. – Это сад смерти. Никому не позволено прикасаться к этим цветам и всему, что находится там.
Когда-то я мечтала оказаться во дворце Аркада. Смотрела на картинки в книгах и верила им. Предназначение. Сколько слов было сказано, чтобы вбить этот смысл нам в мозг, заставляя принять свою суть. Будучи ребенком, я видела мир по-другому, наделяя его слишком яркими, невообразимыми красками, но постепенно, словно холодным дождем, они смывались, являя моему взору истинную суть вещей. Я стала думать иначе, начала отличаться от сестер, которые с таким рвением ежедневно тренировались и почитали священных Жертвенниц.
Взрослея, я стала обращать внимание на книги, где писали о счастливой семье и любви. Порой Айл, будто невзначай, упоминал, что таким, как мы, не суждено дожить до старости, у нас никогда не будет детей и беззаботного будущего. Так, с годами, складывался совершенно новый образ того замкнутого мира, в котором я жила. Наконец я поняла, что даже на благо Темного мира не готова приносить эту жертву – свою жизнь. Сейчас, стоя посреди большой, мрачной комнаты и глядя на свое отражение в зеркале, я понимала одно: это – лишь начало моего длинного, тернистого пути.
Каждой из нас во дворце выделили отдельные покои. Мне, как главной из Жертвенниц, достались самые большие.
Я усмехнулась и потерла белое родимое пятнышко, прятавшееся за кромкой светлых волос. Именно благодаря ему я здесь. Благодаря чертовой метке Светлой Завесы. И если бы мои родители любили меня, они бы вырезали его с моей кожи сразу, как увидели. Но теперь я здесь, и с этого дня начинается обратный отсчет.
От размышлений меня оторвал стук в дверь, она отворилась, и в щель просунулась голова Катарины. Ее волосы ниспадали на лоб, делая ее похожей на чучело.
– Как тебе комната? Ого! Вот это махина! – Она вытаращила глаза, указывая на огромную, заваленную красными подушками кровать.
– Можно подумать, у вас не такие же, – улыбнулась я. – А вид из окна на это огненное море выводит меня из себя.
– А я чего зашла-то… – задумалась Катарина и потерла висок. – Там всех созывают на собрание! Знакомство с новой наставницей!
Нашей новой надсмотрщицей оказалась невысокая старушка с крючковатым носом и заплетенными в тугую косу седыми волосами. При виде нас она оправила несуществующие складки черного передника на таком же черном, бархатном платье.
– Темного дня, Жертвенницы. Меня зовут Мирадея, я ваша новая наставница. Моя задача сделать так, чтобы вы не закончили свою жизнь раньше положенного срока и сослужили верную службу своему королю и миру, – жестко сказала она, а на ее лице не отразилось ни единой эмоции.
Я скривилась.
Оливия кивнула, и сестры поклонились. Я медленно опустила голову следом за остальными.
– Вы человек? – спросила я, глядя в глаза наставнице.
Мирадея сжала губы в тонкую нить.
– Я единственный человек, занимающий в этом дворце не должность рабыни, – ответила она, сверкая глазами. – А
