class="p1">— Нет, блядь! Вражья пуля!
— Ты издеваешься? Это жалкая царапина.
Эндерн прекратил стонать и мучиться. Растерялся, как будто его поймали с поличным.
— Да? — недоверчиво хмыкнул Эндерн и осторожно потер бок, а потом поджал задрожавшие губы. — Но она задела мою гордость!
Жозефина недовольно сморщила кукольное личико и показала оборотню язык. Эндерн мерзко захихикал, садясь в кресле удобнее.
— Не, ну болит-то по-серьезному, — оправдался он. — Между прочим, из-за вас словил. Ладно, в бочину, а ну как в жопу бы прилетело?
— А если в башку? — хмыкнул Гаспар.
— Да хуй с ней, с башкой! Все равно пустая, — брезгливо отмахнулся оборотень и наставил палец: — А вот жопа…
— Ооооо! — сочувственно протянула Жозефина, делая испуганные глазки. — Бедненький. Ну, хочешь, поцелую, где бо-бо, и сразу все пройдет?
Она сложила губки бантиком и наклонилась, потянулась к нему руками, желая нежно и любовно обнять. Эндерн напрягся, до предела вжимаясь в спинку кресла, и замотал косматой башкой.
— Не-а! Вон, — быстро кивнул он на Гаспара, — с ним лижись, а я, сука, как-нибудь сам выкручусь.
Жозефина обиженно надулась, демонстративно повернулась к нему задом и, чеканя шаг, отошла к менталисту. Эндерн почесал грязную небритую щеку, недобро взглянул на декануса желтыми глазами, свирепо нахмурив кустистые брови.
— Ну че стоишь, мудила? Тащи винище!
Элуканте возвел очи горе́ и, заложив руки за спину, послушно засеменил к своему столу. Прошедшие дни научили его смирению, терпению и хранению нескольких бутылок вина у себя в кабинете. Будь он ваарианнином, то, наверно, к этому моменту обрел бы просветление и пришел бы к пониманию Бога. Но, как любой чародей Ложи, он был атеистом. Хотя уже начинал об этом жалеть.
Вручив Эндерну бутылку, Элуканте отошел на безопасное расстояние и приготовился к ставшему каждодневным ритуалу. Оборотень зубами выдернул пробку, поискал глазами, куда бы выплюнуть и нашел цель, как будто случайно оказавшуюся где-то за спиной декануса. Магистр, уже наученный горьким опытом, ловко увернулся. Сегодня не повезло пусто и печально отреагировавшему на унижение глобусу. Оборотень запрокинул косматую башку и влил в глотку треть бутылки залпом. Выдохнул, утирая губы и размазывая по физиономии грязь и пыль, с блаженством стек на сиденье кресла, расположившись на нем полулежа, и закинул ногу на ногу. Обвел желтым взглядом менталиста и чародейку.
— Где этот педик зачуханный? — довольно отрыгнув и почмокав губами, спросил Эндерн. — Ты его уже обработал? Полезное вытянул? Ежели нет, я ему таких пиздюлей выпишу, вовек не забудет! — заявил он, поднося бутылку ко рту.
— Он спит, — сказала чародейка.
— Спит⁈ — воскликнул оборотень, промахнувшись горлышком мимо рта, и плеснул красным вином на грудь.
— Я его обработала.
Эндерн стряхнул красные капли, взглянул на Жозефину, задумчиво вращая желтыми глазами. Физиономия медленно расплылась в издевательской ухмылке.
— Тогда вопросов не имею, — с пониманием покивал он и откинулся на спинку. Отхлебнул из горла. — Только… — он хитро прищурил левый глаз, сделав паузу, — мне, конечно, неинтересно, но я хоть с пользой круто время провел, или как обычно?
Гаспар переглянулся с Жозефиной.
— Ты не поверишь, — ответили они хором. Даже Элуканте несколько запоздало пробормотал это заклинание себе под нос.
Эндерн раскрыл рот, но отзыв проговорил не он.
— А вы постарайтесь быть убедительными, — прозвенел чей-то искусственно-металлический голос, отдающийся в стенах кабинета эхом.
Все разом повернулись на голос. Эндерн, будто поперхнувшись, перетек в вертикальное положение и сел в кресле ровно. Гаспар подобрался, приглаживая волосы. Жозефина приосанилась, приветливо улыбаясь. Томаццо Элуканте потрясенно раскрыл рот и попятился, хватаясь за воздух, чтобы не оступиться.
Посреди кабинета стоял призрак.
Это был мужчина за пятьдесят. На хитром, коварном бледном просвечивающем лице выделялся крупный нос, высокий лоб, кажущийся выше из-за глубоких залысин в модно стриженых темных волосах с проседью, и яркие аквамариновые бельма вместо глаз. Давно вышедшая из моды эспаньолка делала острый подбородок еще острее, и для полного соответствия с чертом призраку не хватало только рогов и хвоста. Возможно, они имелись — никому еще не удалось подтвердить или опровергнуть эти подозрения. Одет он был в небрежно запахнутый халат, накинутый поверх ночной рубашки. На ногах были мягкие, явно не по размеру тапочки, которыми призрак беззвучно притопывал по полу.
— Бля, — едва слышно прошептал Эндерн, — начальник пожаловал.
Деканус раскрыл рот еще шире, не веря своим глазам. Он знал этого чародея, но никогда бы в жизни не подумал, что это и есть тот самый Паук.
— Ну здравствуйте, детишки, — протянул призрак, широко раскинув руки, однако с места не сдвинулся. — Как вы поживаете? — коротко добавил он. — Гаспар, — он кивнул менталисту. — Малышка… — призрак расплылся в нежной улыбке, но замялся, напряженно хмуря брови, явно пытаясь вспомнить имя чародейки. — Моя малышка. Ярвис, — протянул он, указав на оборотня пальцем. Тот привстал с кресла. — Сиди-сиди. Магистр Элуканте, — призрак чопорно приосанился, изображая просвечивающей ладонью поклон. — Кстати, очень рад встрече после стольких лет. Как вам Кабир в это время года?
Деканус тонко пискнул вместо ответа.
— Ага, прекрасно, я так и думал, — быстро отозвался призрак, теряя к Элуканте интерес. — Ну что, детишки? — Паук повернулся к своим агентам, хитро улыбаясь. — Я все ждал, ждал, когда вы весточку пришлете, а вы все не шлете и не шлете, как будто совсем забыли любимого папочку. Пять дней назад, между прочим, должны были отчитаться, как вы добрались. Я уж испугался, — призрачное лицо изобразило неподдельную тревогу, — может, случилось чего? Сам к вам наведался, как видите, почти воплоти, — Паук показал на себя, расправив плечи. — От баронесски молодой и красивой оторвался, между прочим, — быстро доверительно поделился он, понизив голос, — вот как люблю-ценю вас. И смотрю: живые, почти здоровые, в полном наборе, — протянул он, раскинув руки, и вдруг подобрался, уперся в бока, лицо переменилось, напряглось. — Ну? — сурово и требовательно вопросил уже без кривляний. — Как оправдываться будете?
Элуканте задрожал от прозвеневшей в металлическом голосе угрозы и властности.
Гаспар глубоко вздохнул, выступая вперед, склонил голову.
— Никак, — ответил он. — Нам нечем было отчитаться.
— Да ты что? — протянул Паук и коротко добавил: — А почему?
— Финстер мертв. Его убили до нашего приезда.
— Ааага… — задумчиво погладил бородку Паук. — И вы решили, это недостаточный повод связаться со мной, да?
Гаспар промолчал. Жозефина, хоть и держалась непринужденно, нащупала его ладонь и крепко сжала. Пальцы чуть подрагивали.
— Вы что же, — добродушно рассмеялся призрак, звеня металлом в голосе, — испугались, что я откручу вам головы? Из-за независящих от вас обстоятельств? Вы что, с ума сошли?
Менталист и чародейка виновато склонили головы. Паук потеребил кончик бородки.
— А потом, значит, решили заняться во искупление чужих грехов самодеятельностью. Опять, — проговорил он удрученно. — Знаешь, Гаспар, я очень ценю твое упрямство, целеустремленность, ответственность и исполнительность, но иногда мне хочется тебя удавить! — крикнул он в бешенстве. Элуканте едва не упал. — Порезать на куски и скормить крайне агрессивным плотоядным… овцам!
Он успокоился так же внезапно, как и случалась вспышка гнева. Паук поправил ворот призрачного халата и горестно вздохнул.
— Ну что ж, рассказывай, — сказал он спокойно.
Гаспар быстро и коротко пересказал все, что удалось выяснить за пять дней. Паук не любил, когда тратят его время. И вообще, и в частности потому, что поддерживать проекцию было очень трудоемким и затратным процессом.
— Ага. Угу. Хм, — прокомментировал призрак, выслушав доклад. — Неплохо, — резюмировал он. — В сложившихся обстоятельствах это даже более чем хорошо. Хвалю. Можете рассчитывать на премию… хотя нет, отставить! — быстро возразил он себе. — С премиями нынче туго. Выпишу по ордену. Посмертно.
Элуканте пугливо вздрогнул, хотя никто кроме него не отметил странность подобного обещания.
— Иронично, — Паук нахмурился, теребя кончик бородки, — что все те люди, которых давно считают мертвыми, оказались живее всех живых и решили собраться в одном месте. Поиграть в революцию, начитавшись Жана Морэ, как говорит одна моя знакомая. Это все? — спросил призрак.
— Нет, — подала голос Жозефина. Паук уставился на нее аквамариновыми бельмами. Чародейка выдержала этот взгляд, хотя напряженная поза выдавала, что далось это нелегко. — Мы встретили Гирта ван Бледа.
— Это тот твой любовник, которому ты защемила гениталии и сожгла в порыве
